Проклятый наследник - Лаура Кнайдль

Сукин сын!

Девушка издала разочарованное рычание и молниеносно отскочила назад, прежде чем меч Хранителя смог ее поразить. Тяжело дыша, она уставилась на Ли. Единственный шанс победить стражника был в том, чтобы как можно скорее найти брешь в его защите, но она была безупречной. Казалось, он предвидел каждый удар, что было очень странно, потому что до сих пор Зейлан удивляла своей двуручной боевой техникой большинство людей. Но только не Ли. Выходит, девушка сражалась по шаблону, который был ему известен, и это означало, что она должна была изменить стратегию.

Но времени на это у Зейлан не оказалось. Ли напал на нее. Девушка вскинула свои клинки, чтобы блокировать еще один энергичный удар, но на этот раз оружие Хранителя обрушилось на нее со всей своей силой и быстротой. Зейлан выронила свое оружие, и ее суставы охватило болезненное жжение. Девушка в панике попыталась выхватить кинжал, спрятанный у нее под рубашкой, но в это время Ли мимолетным движением сбил ее с ног, и она приземлилась на мокрую землю.

Нет.

Нет!

Нет!

Зейлан снова попыталась подняться на ноги. Борьба еще не была закончена. Соперник еще не успел прижать острие своего клинка к ее горлу. Девушка потянулась за стилетом в сапоге, но… дуэль была завершена. Хранители и послушники аплодировали, а Ли и фельдмаршал праздновали победу.

Зейлан прикусила нижнюю губу и с трудом сглотнула, подавляя странное чувство стеснения в горле. Это так и должно было быть? Один поединок? Это поражение и должно решить ее судьбу? Зейлан была способна на большее. Она могла лучше. Она требовала реванш!

– Ты хочешь и дальше оставаться лежать на земле и жалеть себя? – спросил Ли, протягивая ей руку.

Зейлан скривила губы в мрачной улыбке и встала без его помощи. Девушка не осмеливалась взглянуть на столпившихся мужчин. Что бы она увидела в их глазах?

Презрение?

Насмешку?

Или еще хуже – жалость?

Она подобрала свои лунные серповидные ножи и крепко зажала их в руках.

– Это был интересный поединок, – сказал Томбелл, который стоял среди своих Хранителей. Он похлопал Ли по плечу прямо-таки отцовским жестом. – На мгновение я и в самом деле подумал, что девушка может выиграть. Ты подпустил ее к себе слишком близко.

– Честно говоря, я немного сдерживался, – возразил Ли.

Сдерживался? Он серьезно? Она отдала всю себя, а он сдерживался?

– Настоящий человек чести, – поддразнил его Томбелл.

– Всегда к вашим услугам, – Ли изобразил намек на поклон, не отрывая взгляда от Зейлан. Внутри нее что-то сжалось, и девушка ощутила, будто ледяная вода растеклась в ее жилах, пронзив дрожью все тело, когда полностью осознала свое поражение. Фельдмаршал теперь непременно прогонит ее.

– Я должен признать, что ты проделала хорошую работу, – сказал Томбелл, вытаскивая Зейлан из ее мрачных мыслей. – Но я все еще не думаю, что это хорошая идея. Мои люди…

– Поговори со своими людьми, – сказал Ли фельдмаршалу. – Скажи, чтобы не трогали ее, или выдели Зейлан в случае необходимости одноместную комнату. Та, где жил Торин, все еще свободна.

Фельдмаршал покачал головой:

– Если я возьму ее, она станет послушницей. Я не могу дать ей отдельную комнату. Это противоречит правилам.

– Мне не нужна отдельная комната, – сказала Зейлан. Сердце ее учащенно билось. Девушка все еще не до конца поняла, что происходит. Она уже готова была умолять фельдмаршала на коленях, а он использовал такие фразы, как будто она уже была послушницей, как будто у нее на самом деле был шанс.

– Разрешите мне спать с кинжалом под подушкой. Я сама позабочусь о тех мужчинах, которые не умеют держать свои руки при себе.

Томбелл хмыкнул:

– Я даже верю тебе.

– Дай ей шанс, – сказал Ли, который, казалось, имел больше влияния, чем думала Зейлан. – Она понимает, что рискует, и, если с ней возникнет проблема, я лично позабочусь об этом.

Фельдмаршал ничего не сказал. В тишине он переводил взгляд с Ли на Зейлан. Девушка вернула ему взгляд и с трепетом сердца ждала его слов, которые либо исполнят ее самое большое желание, либо навсегда уничтожат его. Казалось, раздумья Томбелла будут длиться вечно, и Зейлан чувствовала, как напряжение поднимается в ней и вот-вот взорвется, как бочка с порохом.

Ее желудок сжался, и девушка уже готовилась умолять фельдмаршала, хоть и не делала подобного в течение многих лет. Зейлан смирилась с тем, что последняя ее просьба о паре монет закончилась лезвием у шеи и парой жадных рук на ее теле. Но сегодня, при таких обстоятельствах…

Как раз тогда, когда девушка решила, что не выдержит больше ни мгновения, Томбелл испустил вздох.

– Согласен. Ты можешь остаться, но я буду следить за тобой. И не ожидай особого обращения!

– Оно мне не нужно! – вырвалось у Зейлан. Больше всего ей хотелось кричать от радости. – Я просто хочу быть Хранительницей. Ни больше. Ни меньше.

– Согласен, – снова повторил Томбелл, словно убеждая себя в правильности своего решения.

Зейлан не собиралась давать ему возможности передумать. Она отдала честь Ли и фельдмаршалу и собралась уходить, когда голос Томбелла заставил ее остановиться:

– Зейлан?

Ее сердце замерло, и она медленно повернулась.

– Сейчас уборные пусты.

– Лимелл —

На рассвете Фрейя и Ларкин достигли Лимелла. К счастью, без дальнейших происшествий. Некоторое время Фрейя опасалась, что гвардейцы немедленно погонятся за ними, но они, видимо, решили сначала ограничиться поисками беглецов в Амаруне.

На улицах Лимелла было еще тихо, но ожидание наступающего дня уже наполнило воздух. Ставни, покачивающиеся на петлях, были раздвинуты, пыль кружилась в воздухе там, где выбивали одеяла и подушки, и запах свежеиспеченного хлеба просачивался сквозь переулки.

Прежде Фрейя часто бывала в Лимелле, но всегда в сопровождении родителей, и никогда – пешком. Она знала рыночную площадь, но не могла бы сказать, где находятся таверны, конюшни и магазины для простого пешего народа.

– Вы случайно не бывали в Лимелле? – спросила она, взглянув на Ларкина. После той молитвы, что Хранитель произнес ночью, он не сказал больше ни слова. Даже когда девушка открылась мужчине, что разыскивает своего брата, объявленного мертвым, он никак не отреагировал. Фрейя не могла бы сказать, хранил ли стражник молчание из уважения к религии или неволя сделала его таким.

Фрейя выжидательно взглянула на охранника, который шел по улице впереди нее. Он все еще нес ее сумку. Зажженная принцессой лампа погасла некоторое время назад, и в свете восходящего солнца Фрейя поняла, что глаза Ларкина были не такими уж темными, как ей показалось в подземелье; по крайней мере, не оба. Радужка правого глаза мужчины была цвета карамелизованного сахара, в то время как левый глаз был немного темнее.