Любовница фюрера - Эмма Вильдкамп

В Нюрнберге Лени встретила молодого архитектора Альберта Шпеера, проектировавшего здания для партсобраний. Он помог Лени найти кинооператора – Вальтера Френтца. Также был приглашен Зепп Алльгайер, снимавший первые горные фильмы Фанка. Лени получила кинопленку от АГФА, с которой сотрудничала со времен «Голубого света», и приступила к съемкам. Возникли трудности – у Лени из-за отсутствия договора с Минпропом не было пропусков, поэтому везде, куда бы она не пришла, ее прогоняли штурмовики. Кое-как отсняв мероприятие, Лени в октябре вернулась в Берлин. Ее сразу же вызвали в рейхсканцелярию к Гитлеру.

Лени смело вошла в комнату, уже ни секунды не сомневаясь, что она обязательно расскажет обо всех проблемах, с которыми ей пришлось столкнуться. Однако, кроме фюрера, в зале оказался и Геббельс. Лени опешила – она планировала, что будет одна.

– Расскажите, как обстояли дела в Нюрнберге? – спросил Гитлер.

Лени внимательно поглядела на Геббельса и решила идти ва-банк:

– О, это было ужасно! Вы не представляете, что мне пришлось пережить! – она с трудом сдерживала слезы. – Это такое унижение!

Она в подробностях красочно описала, как ей препятствовали в съемках, и как ей было тяжело. Геббельс не проронил ни слова – он никак не ожидал от нее такого хода. Лени же упивалась своим мнимым страданием и вошла в раж – тут ей пригодился ее актерский дар.

Гитлер слушал ее, и лицо его багровело на глазах. Внезапно он закричал:

– Доктор, это ваша вина! Чтобы этого больше не повторилось! Фильм делает фройляйн Рифеншталь и больше никто!

Затем он уже более спокойным тоном извинился перед дрожащей Лени:

– Очень сожалею о том, что вам пришлось пережить. Этого больше не повторится.

И вышел.

Геббельс стоял как громом пораженный. Он ледяным тоном попросил Лени заехать к нему в Министерство пропаганды. Когда она явилась и вошла в кабинет, он с искаженным от ярости лицом захлопнул с силой за ней дверь и вдруг заорал:

– Что вы себе позволяете? Если бы вы не были женщиной, я бы спустил вас с лестницы! Как вы смеете очернять моих людей перед Гитлером?! Кто ваш начальник?! Я! Извольте обращаться ко мне!

Лени попыталась прикинуться дурочкой:

– Но ведь вы слышали, доктор Геббельс, фюрер сам просил меня рассказать о моей работе в Нюрнберге…

Тут Геббельс бешено захохотал:

– Да, я, похоже, недооценил вас, маленькая доносчица! Вы опасны! Убирайтесь!

Теперь Лени не знала, что ее ждет, но почему-то была твердо уверена в своих силах. Она уже успела заметить, что фюрер, несмотря на то, что они не близки, покровительствует ей и благоволит. Этим надо было пользоваться, пока она добилась от него этого кусочка власти! Причем, власти над ним самим!

Через несколько дней ей выделили монтажную на копировальной фабрике и ассистентку Эрну Петерс. Лени пыталась что-то собрать из отснятого материала, часами компонуя кадры, но у нее ничего не получалось. В итоге она все же склеила пленку. Получился часовой фильм под названием, предложенным самим Гитлером, «Победа веры». За работу Министерство пропаганды выдало Лени 20 тысяч марок. 1 декабря 1933 года во Дворце киностудии УФА состоялась торжественная премьера картины. В художественном плане фильм был, конечно, провальный – сказывалась неопытность Лени как режиссера, все было сыро и поверхностно. Однако это не остановило Гитлера от последующего предложения. Он ждал от Лени Рифеншталь лучшей и более масштабной картины о съезде 1934 года. Он верил, что ей эта задача по плечу.

Покончив с «Победой веры», Лени с облегчением укатила вместе с Прагером в Давос, где сняла небольшую квартиру. Неожиданно ей позвонили с киностудии «Терра-фильм», предложив возможность не только сыграть главную роль, но и стать режиссером в фильме «Долина». Проект очень заинтересовал Лени, и она снова вернулась в Берлин. Переговоры с «Терра-фильм» продвигались быстро. Ей предоставили широкие полномочия в принятии решений по художественным и организационным вопросам. Она не могла разорваться на два фильма, поэтому придумала особую схему. Киностудии «УФА» проект картины о всегерманском съезде тоже понравился, и вскоре фирма Лени подписала с ней договор на 300 тысяч марок. Теперь Лени вольна была нанять другого режиссера – Вальтера Руттмана – в качестве субагента, который бы и занимался съемками партийного съезда.

Довольная своей придумкой, Лени уехала по приглашению в Лондон, где прочитала лекции о своей работе в кино и путешествии в Гренландию. Руттман, тем временем, начал съемки в Германии.

Вернувшись из Англии, Лени направилась в Испанию на поиск сюжетов и местных актеров. Там она подыскала все декорации и объекты для съемок и стала ждать прибытия из Германии остальных своих сотрудников. А те все не ехали. Лени вся извелась и была на грани нервного срыва. Вскоре позвонил директор картины и сообщил, что начало съемок придется отложить на две недели. Лени, услышав эти слова, рухнула как подкошенная. Она так и знала, что что-то произойдет!

Очнулась она в Немецкой больнице Мадрида. Фильм, как и предполагалось, закрыли. Ах, что за напасть!

Лени пролежала в больнице две недели, и еще на месяц ей был предписан покой. В больнице ее навестил Руттман. Лени старалась не волноваться, но все же поинтересовалась ходом его работы:

– Ну как там продвигаются съемки?

– О, все отлично! Я доволен! И оператор у меня просто чудо!

– Когда планируешь закончить?

– Э, ну, я думаю, что когда ты вернешься, то уже смогу показать тебе большую часть.

Что-то в его голосе показалось Лени подозрительным. Она гнала от себя эти мысли, но они сверлили ее мозг непрестанно. Да и взгляд у него был какой-то беспокойный! Наверное, снова что-то не то!

Она вернулась из Испании в середине августа. Дома ее ждала куча неразобранной почты. Среди конвертов обнаружилось письмо из Коричневого дома. Заместитель фюрера по партии Рудольф Гесс просил ее связаться с ним. Гитлер настаивал на том, чтобы фильм о съезде снимала сама Лени. Перед тем, как ехать к Гессу, Лени решилась посмотреть, что же успел снять Руттман, который к этому времени уже израсходовал треть всего бюджета – 100 тысяч рейхсмарок. То, что она увидела, повергло ее в ужас. Этого нельзя было никому показывать. Фюрер, меж тем, уже рвал и метал, что Лени до сих пор не начала подготовительные работы, ведь съезд должен был состояться уже через две недели.

Собравшись с духом, Лени позвонила Гессу и попросила устроить встречу с Гитлером. Только она могла убедить фюрера, что еще не все потеряно, и что она сможет все исправить. Он будет к ней благосклонен, она уверена!

Гитлер находился в Нюрнберге – там его и нашла Лени. Он инспектировал место будущего съезда. Увидев Лени, он приветствовал ее довольно дружелюбно:

– Товарищ по партии Гесс сказал, что вы поручили снимать фильм другому режиссеру. Могу вас заверить, что ваши опасения напрасны, в этот раз трудностей не будет.