Эмиссары любви. Новые дети говорят с миром - Джеймс Ф. Твайман

Я старался по возможности не отступать от карты отца Ансельма. Дело это оказалось далеко не простое, учитывая, что вместо дороги передо мной часто были всего лишь две пыльные колеи. Не раз я благодарил отца Ансельма за то, что он надписал на карте названия кириллицей вместо английского. Теперь я мог, по крайней мере, показывать встречным карту, спрашивая направление, а это означало, что у меня все же было больше шансов найти монастырь, чем казалось мне поначалу. В противном случае найти дорогу в этих краях было все равно что на чужой планете. Все здесь было столь непривычно, что я был готов к любой неожиданности.

Поначалу, когда я только выбрался из обители отца Ансельма, я давал себе пятьдесят на пятьдесят, что смогу найти нужное место. Но с каждым поворотом шансы на успех росли. Где-то миль тридцать я проехал по нормальному асфальтированному шоссе с двусторонним движением, затем свернул на грунтовку. Недолго, правда, мне пришлось радоваться, что я еду хотя бы по ровной дороге. Еще пять миль — и пришлось пробираться по настоящему бездорожью. Кое-где дорога заросла бурьяном настолько, что и самой-то дороги видно не было. Временами мне казалось, что люди, сдавшие мне в прокат этот бывалый «эскорт», не дождутся своей машины обратно. В одном месте нужно было вписаться между двумя валунами, точно по обе стороны дороги. Вырулим, спросил я себя, или застрянем тут навечно? Но моя машинка не менее упорно, чем я, шла вперед, и мы оставляли позади одну деревню за другой.

Давно мне не приходилось видеть таких пустынных мест. Три-четыре домика вдоль дороги, иногда убогая лавчонка, порой это было единственное, что давало знать — тут тоже живут люди. Ну и еще редкий взгляд, провожавший мою машину с любопытством и недоверием: как ты сюда заехал и зачем? Но и мне, признаюсь, самому было интересно, как они живут, чем питаются в этой почти что пустыне? И как вообще поддерживают связь с внешним миром? Не знаю, прав я или нет, но ничего другого мне не пришло в голову, кроме того, что так все и было задумано. Скорее всего, они сами забрались сюда, подальше от таких беспокойных, как я. Поэтому я и гнал машину вперед, не делая остановок, не обращаясь ни к кому с расспросами — тем более что расспросы эти, я уже давно понял, мало чем помогут. Я на краю света — и теперь только молись, чтоб ненароком не свалиться за его край.

Разбитая колея вдруг оборвалась прямо у просторного входа в пещеру. Я заглушил мотор, вылез из машины, чтоб хотя бы рассмотреть ту картину, что ни с того ни с сего нарисовалась предо мной. Никаких дорожных знаков, никаких указателей — ничего, чтобы понять, куда я заехал и куда теперь дальше.

Дикая мысль вдруг посетила меня — а что, если заехать в пещеру машиной? По крайней мере, въехать в нее небольшая машина, вроде моей, могла без проблем. Тем более что шагах где-то в десяти от того места, где я стоял, дорога делала едва приметный поворот вправо. Не исключено, сказал я себе, что это не пещера, а туннель, прорытый через гору. Это выглядело правдоподобнее, чем то, что дорога на этом просто обрывается и дальше ходу нет. Тем более что я, насколько это было возможно, нигде ни на шаг не отклонился от маршрута, который указал мне священник. Но ни о каких таких туннелях он даже словом не обмолвился. Надо думать, нарочно — чтобы я положился на его слово, ехал вперед и ни на что такое не обращал внимания. Ехать так ехать — я снова сел за руль и мой «форд» потихонечку покатился вперед.

В пещере оказалась темень совершенно непроглядная, и после первых пяти метров я включил фары. Но все, что я пока видел, была дальняя стена пещеры. Затем появился поворот, и я осторожно двинулся вдоль стены направо, с той же осторожностью, с какой начинающий воришка сует руку в чужой карман. Мои глаза от волнения заливало потом, и я даже сказал себе, что напрасно так вцепился в руль. Я постарался расслабиться и сделал глубокий вдох. Чего доброго, еще приступ клаустрофобии хватит, прямо посреди пещеры. Но не успел я окончательно пасть духом, как впереди уже показалось отчетливое светлое пятно.

Последний поворот налево, и я увидел выход, приблизительно метрах в десяти. В общем-то и по самой пещере я проехал от силы метров пятьдесят, не больше. Но мне почему-то казалось, что за моей спиной остался не просто темный туннель. Это была своего рода инициация, испытание на то, готов ли я идти до конца этим путем. Вот почему отец Ансельм не сказал ни слова о туннеле. Теперь, преодолев эту преграду, я словно сделал первый шаг в совершенно новый мир. И местность выглядела куда более приветливой, и даже небо стало каким-то более ярким.

Хотя, как оказалось, дело было не только в моих ощущениях. Первые цветы, которые давно отцвели по всей округе, здесь еще сохраняли свою весеннюю свежесть. Казалось, что они, обитатели окрестных зеленых холмов, высыпали мне навстречу. Я же неспешно катил вверх по пологому подъему. Еще миля — и я оказался в очередной маленькой деревушке, но здесь уже решил сделать остановку и осмотреться повнимательней.

Прямо передо мной была вроде как таверна. Человека три посетителей сидели во дворике и с глубоким изумлением смотрели на меня. Один из них даже снял свою соломенную шляпу, прошелся ладонью по голове и что-то сказал своему соседу. Не сомневаюсь, по моему адресу — а как иначе? Что ж, я развлек их, теперь они должны удовлетворить мое любопытство. Я двинулся в их сторону, отряхивая на ходу пыль со штанов и рубашки.

— Кто-нибудь из вас говорит по-английски? Ни слова в ответ.

— Я ищу монастырь… где-то рядом должен быть… Мо-нас-тырь, понимаете?

Похоже, один из них узнал знакомое слово и показал на холм в противоположной стороне от деревни.

— Там монастырь? — переспросил я, протягивая руку в том же направлении. Он кивнул, и я облегченно вздохнул. Значит, я на месте. Да я и так чувствовал это, всем своим сердцем. Казалось, Дар толкает меня в спину, чтобы я не задерживался, а шел вперед. Вот он, долгожданный миг. Я забрался в машину и поехал в направлении холма.

Через милю заросшая травой тропа стала шире и снова превратилась в нормальную грунтовую дорогу. А потом я услышал звук смеха где-то впереди себя, детского смеха, и через пару секунд мне открылось такое, отчего перехватило дыхание. Вначале я увидел монастырь. Древнее двухэтажное строение довольно внушительного вида занимало почти всю вершину холма. Перед монастырем был луг, и на лугу резвилось не меньше сотни детей, игравших в различные игры.

Судя по всему, они были разбиты на определенные группы: одни играли в футбол, другие прыгали через скакалку, еще одна группа была целиком поглощена игрой лимбо. Неподалеку стоял вместительный автобус, и мне оставалось только гадать, как он-то сюда пробрался. Должно быть, к монастырю ведет еще одна дорога, решил я, без противотанковых рвов и надолбов, не такая, как моя. Надо полагать, отец Ансельм все-таки направил меня самым непроходимым из всех мыслимых путей. Но какое это теперь имеет значение!

Я заглушил двигатель и пошел туда, где играли дети. Главное, я таки добрался сюда, а все остальное осталось в прошлом. Между детьми прогуливались несколько женщин, внимательно наблюдавших за всем, что происходило на лугу. И еще я заметил немолодого мужчину, судя по всему водителя автобуса, который курил, прислонившись к своему автобусу. А потом я увидел и троих монахов, облаченных в рясы и шляпы, они тоже внимательно наблюдали за детьми и время от времени заносили что-то в записные книжечки, которые держали в руках. Монахи расположились по разным краям поля, каждый наблюдал за своей группой. Меня то ли никто пока не заметил, то ли не обратили внимания. Все внимание было направлено на детей и на их игру. Похоже, это здесь важнее всего.