Правила эксплуатации, или Как не выйти замуж - Марина Орлова

горелой каши. Неудивительно, что Настенька исхудала на такой диете.

В затемненном углу за занавеской послышались всхлипы, и я почти не сомневалась, что звуки принадлежат хозяйке дома. А вот когда Настенька побежала в тот же угол, я догадалась, что и Дарья находится там же. Что подтвердилось, когда следом за дочерью, к занавеске подошел и Василий, а после убрал ее в сторону, открывая койку, на которой обездвижено лежала и тяжело дышала Дарья, чей живот высоко возвышался под одеялом. Агафья тихо плакала в изголовье. На меня она только подняла запавшие какие-то безжизненные глаза, а после равнодушно отвернулась.

Эта картина настолько впечатлила и испугала меня, что я не могла подобрать слов, чтобы что-то произнести.

— Как давно она не просыпается? — деловито спросил Володя и сильнее сжал мои плечи, как если бы пытался удержать.

— Третий день беспробудного сна. Мы решили перенести ее сюда. За Дашенькой и Настюшей нужен уход, а у меня не всегда это выходит. Отец уже не в том здоровье и делами деревни приходится управляться мне… — покаялся друг и с болью посмотрел на жену, которую, несомненно, любил. — А тут, по крайней мере — матушка, — посмотрел он с горечью на убитую горем свекровь, которая, кажется, уже прощалась с единственной дочерью и еще не родившимся внуком.

— Тихон рассказал, что в деревне есть еще случаи такой сонной болезни. Тебе что-то известно по этому поводу? — не прекращал Володя.

— Дети, женщины и мужчины… — пожал Василий плечами, а после прижал к поясу дочь и погладил ее по голове в желании утешить, заставляя меня судорожно сглотнуть и проглотить появившийся в горле ком.

— И ни одного старика, — задумчиво кивнул мужчина за моей спиной, а после задвигал руками на моих плечах. И что-то мне подсказывает, что он не меня так успокаивает. Но в то мгновение я почти не обратила внимания на это, так как замерла и присмотрелась к Дарье. — Есть ли среди них те, кто прежде был больным, хворым?

— Нет, все здоровые из хороших, зажиточных семей.

— Они хоть как-то связаны? — допытывался демон, пока я щурилась, чтобы понять, что мне так не нравится. В темном углу было сложно нормально рассмотреть девушку, потому попыталась сделать шаг вперед, но не смогла сдвинуться: демон не давал, все еще держа меня за плечи.

— Нет, насколько мне известно. Во всяком случае — не тесно. Тут деревня: все, так или иначе, пересекаются. Если ты намекаешь на заразу, — ворчливо отозвался Василий.

— Почему вы держите ее в такой темноте? — сорвался вопрос, пока я пыталась выпутаться из объятий демона, что сейчас походили на тиски.

— Ах, это! — моргнув, принялся пояснять Василий. — По какой-то причине, когда мы выносим ее на свет, ей становится хуже. В темноте она просто спит…

— И так со всеми? — не отпускал меня демон, словно и не чувствовал моих попыток вывернуться. — Стой на месте, — нагнулся он к моему уху и прошипел с предупреждением.

Василий кивнул.

— Почему ты не пришел ко мне за помощью? — с непониманием посмотрела я на друга.

— Потому что, в отличие от других, я точно знаю, что ты — не ведьма, — с горькой улыбкой признался Василий. — А тут без волшбы — никак.

Я всхлипнула, а после мое внимание вновь привлекло то, что было на койке. И я не Дарью имею в виду.

От увиденного я оцепенела.

— Ты это видишь? — очень тихо, кажется, одними губами прошептала я, не веря глазам своим, потому что темнота, в которой находилась Дарья… была живой: очень плотной, колыхающейся, как густой и тяжелый туман, что неторопливыми волнами окутывал фигуру девушки.

Володя не ответил, но кивнул.

Я боялась моргнуть, словно завороженная тревогой и скрытой паникой, и неотрывно следила за… чем-то, что точно не принадлежало этому миру. А после, в какой-то момент, ровные волны задрожали, завибрировали и активировались: дымка принялась разгоняться и создавать небольшой вихрь. И в этом маленьком урагане черного дыма, я заметила, как что-то светлое из груди Дарьи начинает затягиваться в эту воронку.

— Мамочка! — закричала Настенька и с глазами, полного ужаса, бросилась на мать, а я… движимая одними рефлексами, рванула вперед, вырвавшись из рук демона. Я опередила девочку всего на долю секунды, боясь, что она может прикоснуться к этому страшному образованию. Вот только в желании защитить девчушку, сама угодила рукой в этот черный туман, который заставил завизжать: руку пронзило болью, которая буквально парализовала все тело и что-то… жуткое, липкое, вцепилось в мою кожу, будто наровясь просочиться под нее.

— Держи дочь подальше! — выкрикнул демон Василию, чтобы перекричать заверещавшую Агафью и плачущую Настеньку. Это я слышала где-то там, за той агонией и страхом, что сейчас захватили сознание.

— Ты-ы-ы… мы нашли-и-и тебя… мы прид-е-ем… — услышала я скрипучий голос у себя в голове, который мог относиться как к женщине, так и к мужчине.

— Уйди! Уйди… — сквозь потекшие от боли слезы, шептала я, хотя хотелось кричать.

— Ты-ы-ы не спря-я-ячешься…

— Уйди, убирайся! — собравшись с силами, закричала я, зажмурившись и… все исчезло.

Как силы и сознание.

Но прежде я успела увидеть, как бывшая подруга делает большой глоток воздуха и широко распахивает веки, открывая глаза.

Глава 11. Волозар

Девчонка оказалась слишком быстрой. В своей глупой потребности спасать всех и вся, в очередной раз перешла грань, а я не остановил.

Почему ей так сложно просто послушаться? Хотя бы раз!? Неужели я так много прошу? Может, я неправильно произношу человеческое слово «стоять»? Раньше, вроде бы, никто не жаловался, и меня понимали с полуслова. Но не эта ведьма, нет.

Иногда мне кажется, что если Дарина увидит объявление с надписью «требуется жертва человечеству», эта дурная ведьма задастся единственным вопросом, как пройти к месту самой первой.

Живу я уже довольно давно и чего только на своих веках не повидал: и черных и нейтральных и белых ведьм… ведуньи, знахарки так же присутствовали в моем списке «печального опыта». Но Дарина… Эта рыжая зараза стоит всех вместе взятых. Одним только тем, что заставила меня работать с молотком, и по чьей вине я все получаю и получаю тумаки и шишки! Но ей, видимо, показалось этого мало, потому стоило мне только