Карусель - Уильям Сомерсет Моэм

Она откинула голову и расхохоталась так громко, что все стали оборачиваться и смотреть на них. Реджи занервничал:

— На вашем месте я не устраивал бы спектакль. Посетители таращатся на вас.

— Ну и пусть! Дайте мне сигарету.

— Здесь нельзя курить.

— Почему нельзя? Вон та женщина курит.

— Да, но она могла бы вести себя более пристойно.

— Чепуха! Это леди Визард. Только ваши подруги с Пиккадилли вечно думают о соблюдении правил приличия. Они так боятся показаться не похожими на настоящих леди, что их всегда можно отличить по особой чопорности.

Миссис Кастиллион, напудренная и надушенная, была одета вычурно, но никто не мог обойти ее по части модных тенденций. И она выказала удивительную прозорливость, когда заявила, что свободные манеры отличают ее от лиц чрезмерно добродетельных. Она бросила взгляд через столик на леди Визард, одетую не менее интересно, но с величайшей тщательностью, присущей женщинам с сильным характером. Она сидела с молодым лордом де Капитом, и миссис Кастиллион рассказала Реджи о последнем скандале, разгоревшемся вокруг этой пары.

— Вы ведь знаете, что она мать мистера Кента? Кстати, это правда, что он женился на женщине с улицы?

— Да, — сказал Реджи. — Глупый осел!

Он живо поведал ей об интрижке все, что было известно ему. Непостижимо, каким образом подробнейшие новости о приключениях Бэзила распространились среди всех его друзей, когда только Фрэнк и мисс Ли, в высшей степени благонадежные люди, знали все обстоятельства.

— Послушайте, Реджи, вы пойдете со мной завтра в театр? Леди Паперли раздобыла ложу на «Красавицу из Петербурга» и попросила меня привести с собой кавалера.

— Я ваш кавалер? — спросил Реджи.

— А почему нет?

— Это звучит неимоверно вульгарно. Можно подумать, вы говорите о своем лакее.

В ответ миссис Кастиллион рассмеялась, причем невероятно громко, так что посетители кафе, к смущению Реджи, снова обернулись.

— Какой вы зануда! Это сказывается воспитание вашей мамочки? Знаете, она та еще старая развалина.

— Спасибо!

— Но я собираюсь пригласить ее в Джейстон на Рождество. Мы планируем устроить прием в загородном доме, и я хочу позвать мисс Ли и доктора Харрелла. Мне он не особенно нравится, но мисс Ли без него не поедет. Жаль, что она не моложе, правда? Тогда они могли бы говорить на философские темы с большей пользой. Ходят слухи, она обожает молодых мужчин. Интересно, что она с ними делает… Думаете, она была очень распутна в юности?

— Она сущая развратница, это я знаю наверняка, — ответил Реджи, вспомнив, как часто в школьные годы щедрая дама вкладывала ему в руку чаевые.

— Уверена, что-то здесь было нечисто, — рассудила миссис Кастиллион. — Не зря она так долго жила в Италии.

— Моя мать считает ее честнейшей женщиной из всех, кого она когда-либо знала.

— На вашем месте я не стала бы постоянно ссылаться на мнение матери, Реджи. Мне вполне хватает Пола, чтобы еще слушать ваши россказни. Полагаю, придется пригласить эту старую курицу на Рождество: она ужасна, но богата, как никто, к тому же прекрасно общается с вашей матерью. Пойдемте. Меня тошнит от этой дыры.

Когда Реджи попросил счет, он обнаружил, что коробка конфет стоила пятнадцать шиллингов, и, поскольку предпочитал тратить деньги исключительно на себя, остался не слишком доволен. Миссис Кастиллион ждал извозчик, и она предложила подвезти кавалера до Гросвенор-Гарденс, где ее ждали на чай.

— Я хорошо провела время, — сказала она, когда они приехали. — Дали бы вы извозчику пять шиллингов. До свидания, Реджи. Не опаздывайте завтра. Где мы поужинаем?

— Мне все равно, если это будет дешево, — сказал он, уныло протягивая извозчику пять шиллингов.

— О, я заплачу за ужин, — заявила миссис Кастиллион.

— Ладно, — ответил он, просветлев. — Тогда пойдемте в «Карлтон».

Миссис Кастиллион зашла в дом, а Реджи, ненавидевший ходить пешком, желая сэкономить деньги, с угрюмым видом побрел домой в Слоан-Гарденс. Фрэнк проявил величайшую мудрость, когда сказал, что любовь и бережливость редко идут рука об руку.

— Все это стоило мне больше фунта, — бормотал Реджи. — Я мог бы сводить Мэдж на ужин три раза за эти деньги, и будь я проклят, если бы она вела себя так вульгарно, как эта «женщина без предрассудков».

Но на следующий день они встретились в вестибюле «Карлтона» и отправились на ужин. Официант принес винную карту.

— Что будете пить? — спросил он.

— Что-нибудь шипучее.

Это полностью соответствовало желаниям Реджи, а поскольку он не собирался оплачивать ужин, то постарался заказать шампанское, которое нравилось ему больше всего и отнюдь не отличалось дешевизной. Он льстил себе, считая, что обладает изысканным вкусом, но пил спиртное с особенным удовольствием, поскольку цена была высока. Миссис Кастиллион, слишком сильно напудренная, как увядающая роза, которую в выгодном свете разместили в витрине, дабы ввести в заблуждение покупателя и убедить его в ее первой свежести, была в прекрасном расположении духа. Довольная своим видом, как и видом привлекательного юнца напротив, томная и чувственная, как пробуждающийся Адам кисти Микеланджело, она говорила очень быстро и чрезмерно громко. Настроение Реджи улучшалось по мере усиления действия алкоголя, и его сомнения относительно того, стоит ли заводить роман с женщиной высокого положения, вскоре развеялись. Глядя на ее великолепное дорогое платье, он ощущал дрожь и с удовлетворением ласкал взглядом бриллианты у нее на шее и в светлых волосах. Его переполняли новые ощущения, когда он ужинал с хорошо одетой богатой женщиной в ресторане, и он буквально раздувался от гордости, считая себя крайне удачливым ловеласом.

Передав что-то, он коснулся ее пальцев.

— Не надо, — сказала она. — Я от этого вся дрожу.

Видя, какое это производит впечатление, миссис Кастиллион использовала все свои приемы и уловки.

— Будь проклят театр! Жаль, что нам придется туда идти.

— Обязательно. Леди Паперли явится со своим спутником, а мы должны ее сопровождать.

Реджи доставляло удовольствие сидеть в одной ложе с титулованной особой, и он знал, что это порадует мать.

— Почему вашего мужа никак не сделают баронетом? — простодушно спросил он.

— Моя свекровь не желает раскошеливаться. Видишь ли, Пола вряд ли можно назвать гением, ему польстила бы приставка к имени, но в последнее время цены выросли, и за титул баронета нужно платить наличными.

У Реджи был зверский аппетит, и он с великой радостью сидел за столом весь этот долгий ужин. Когда принесли десерт, он закурил сигарету и вздохнул с глубочайшим удовлетворением.

— И все же говорят, что удовольствия интеллектуальные превыше удовольствий гастрономических, — вздохнул он.