Игрушка для хищника - Кира Шарм

— Ну, — нееееет! — и снова глаза эти, умоляющие.

— Что — нет? Чего тебе еще надо? — нависаю уже и в глаза ее взглядом впиваюсь. Почти касаясь лицом ее кожи… Почти утонув в этом ее запахе… Блядь! — Света, я же тебя отпускаю. Да кто бы мечтал о такой роскоши!

— Только не я, — и взгляда даже не отводит, — вот же пигалица! Мой взгляд вообще мало кто выдерживает, а эта — еще и улыбается. У кого-то из нас — явное размягчение мозга!

— Остаться здесь хочешь? На курорте еще побыть? Так не вопрос, — я тебе гостиницу организую. Плавай, загорай, отдыхай и на сеансы ходи. Что-то еще?

— Да. Еще, — ты что на завтрак хочешь?

Блядь! Нет, это все уже совсем за гранью!

Встряхиваю, схватив за плечи. Ну, — раз не понимает.

— Мне не нужно завтраки готовить. И ждать меня не нужно. Хватит. Я сказал, — домой, — значит, — домой. Все, Света, наигрались. Прощай.

Хлопаю дверью и уезжаю, не оборачиваясь на дом.

Что она там делает? Радуется своей свободе? Тому, что уже не намеками, а прямым текстом отпускаю? Этого же, по идее, должны была добиваться? Не могу, — вот не могу я до конца поверить в эту ее потерянную память! И ни один ведь аппарат этого не покажет! Обижается? Грустит?

Знать не хочу. И видеть.

И даже не знаю, чего не хочу больше, — увидеть ее, глядящую мне вслед у окна, или увидеть, что нет ее там.

Черт! Луплю кулаком по рулю и с визгом трогаюсь с места.

— Контейнеры выходят из этой точки, — Морок тыкает маркером в карту. Мой товар здесь еще весь чистый. Конечная точка — здесь. По дороге в них появляются стволы и где-то сразу после таможни их выгружают.

— Кто заказчик, знаешь?

— Если бы. Все так чисто и аккуратно, что и не догадался бы. Считай, — случайно узнал.

— Бойня будет, когда стволы до адресата не доедут. Бабло огромное. У тебя ж там составы!

— Будет, Тигр. Я бы иначе сам решил.

— Тааааак….Ты выясняй, кто из твоих людей с Альбиносом и его отребьем связан. Без крысы тут точно не обошлось. Точку разгрузки мне дай, я своих подтягивать начну.

— Уверен, Тигр? Ты тут, в общем-то, без меня справился. А людей потерять можешь много. Откажешься, — пойму.

— Я своих слов не меняю, Морок. Никогда.

Прикидываем что-то, рассчитываем, — а я будто и не здесь.

Мозг здесь только и тело, — будто робот.

А внутри такой шторм бушует, что тому, который за окнами — за ним не угнаться.

Бросаю взгляд на часы, — часа три прошло, как уехал. Рейсы с острова каждый час ходят, проблем с билетами нет ни разу. Сколько ей времени надо чтобы собраться? Да там и собирать, в общем-то, нечего. Змей ей купальник купил, шорты и футболку, босоножки какие-то. Белье, кажется, еще Аля привезла, сразу. Так что — кулечка не наберется.

— Морок, а ты никогда не думал, чтобы все бросить? Островок какой-нибудь, как Маниз, прикупить и туризмом заняться? Нам, блядь, бабла на десять жизней хватит. Гостиннички построить так, чтоб не скучно было и вискарь себе на бережку спокойно попивать?

— Покоя, Тигр захотел?

— Да так. Подумалось вдруг.

— Ты ж знаешь, — нам покой не светит. Завалят нас, как только от дел отойдем, — так сразу и завалят. Карма у нас такая. Прошлое уже не выпустит. Ни за какое бабло покоя нам уже не выкупить.

— Это — да.

И что в груди у меня так щемит? Покой, что ли, призрачный, запахом поманил? Да ну на хрен, — я ж в нем просто сдохну. Я — как эта сумасшедшая стихия за окном.

Все дни солнце пекло, — и ни ветерка. Жара чертова стояла такая, что кости плавились. А сегодня — серое все, мрачное, и ветер носится, как очумелый, и волны бешенные.

— 7 баллов пока, — Морок смотрит за мной на панорамное окно, выходящее на море. — Судам моим возвращаться приходится. А ты свои, наверное, и не выводил.

— С чего ты взял, — оторваться не могу от моря бушующего. Вот так и в душе у меня сейчас, — мрачно и хлещет что-то больное. Так теперь всегда будет. Прикоснулся к ней дурацкий лучик, посветил, — и вот меня уже разрывает на части. И мраком все наполнено, — так ведь и раньше было, — только теперь мрак этот ощущается живым. Больным. Кожу с меня сдирающим.

— Чутье у тебя, говорят, нечеловеческое.

— А? Да, не выводил.

А сам, как завороженный на волны хлещущие смотрю. Будто сливаюсь с ними. Будто стенки между ними и мной разбивает этим завывающим ветром, — и моя собственная буря сливается с этой, наружной. Только у меня там, — шквал, ураган, серее самых серых туч все затянуло, — и носится, до гула в ушах носится. И колет. Блядь, так в груди колет, что разорвет.

— Морок, мне отъехать надо.

— Куда, Тигр? С ума сошел? Буря, смотри, по нарастающей идет. Ураган начаться может. У меня лучше заночуй.

— Надо мне, — и уже не слышу.

Сажусь в машину и лечу на бешенной скорости.

Ветер деревья, крыши домов кромсает, — и у меня в груди свистит, раздавливает, самого сносит.

Блядь, — куда я еду?

Дом увидеть свой пустой хочу?

Не могла она остаться, точно уехала, — да кто б не уехал на ее месте?

Спешу лучик этот дурацкий в себе до края, до основания задавить и под корень снести на хрен?

Наверное.

Потому что раздирает, убивает надежда, — что, может, все изменить возможно.

А что изменить?

Прошлое, — ее и свое стереть, гены ее из всей сущности вытащить, слова все жесткие назад забрать и то, что с ней сделал, — не из памяти, из жизни нашей стереть?

И руками, пальцами сплетаться, и засыпать вместе, беззаботно, и жизнь вовнутрь впустить, чтоб прорастала, чтоб она, а не злоба эта бешенная в крови забурлила?

Да нет.

Просто трепыхается где-то внутри надежда.

Та самая, которая на рассвете, когда вернулся, глаза жадно заставила на окна поднять. Та самая, которая сердце мне остановила, когда ее на окне увидел. И знаю ведь, что ушла, — пусть даже не улетела, пусть где-то она на острове еще, но ведь ушла, — и правильно, и не нужно ей рядом со мной, и мне не нужно, — потому что вспомним. И я вспомню, кто она и что сделала, и она вспомнит. Все. И что тогда? Грязи, дерьма, крови — только еще больше станет.

Только она, сука, не отпускает. И щемит мне сердце и треплет, раздирает.

Пусть уже утихнет. Скрутится и сдохнет уже наконец.

Увижу пустой дом — и успокоюсь.

И снова собой, привычным стану.

Рычит ветер вокруг меня, крыши домов срывает, — а я несусь, как угорелый. Мне бы притормозить, но шторм внутри бешенный скорости требует, иначе просто разорвет.