Академия Зла. Испытание ведьмой - Ольга Хусаинова

– Какая солидарность! – издевательски восхитился темный маг. – Даже общий язык сразу нашли! Видала, да? – это уже относилось ко мне.

– Анэлия, девочка, разрешаю дать ему в глаз, – ласково прощебетала ведьма. – Даже настаиваю.

Я оценивающе посмотрела на темного снизу вверх. Разве я похожа на самоубийцу?

Он понятливо улыбнулся и потрепал мои кудри.

– Да уж, теперь понятно, благодаря кому у некоторых ведьмочек напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, – серьезно прокомментировал василиск и нравоучительно добавил, обращаясь ко мне: – Если когда-нибудь отважитесь на подобное, не забудьте вовремя смыться. Способ вы знаете.

Зеленый камушек на колечке игриво блеснул, словно подмигивая.

Декану факультета Темной Магии он, похоже, тоже подмигнул, потому что тот украшение сразу заметил, и густые брови удивленно полезли вверх, а взгляд метнулся на василиска:

– Эллиан, не ожидал от тебя такой… подставы.

Кажется, сейчас я первый раз увидела искреннюю улыбку своего нового декана:

– А я и не претендую на идеальность, особенно по отношению к тебе.

– Жаль, – вздохнул лорд Арен Тиан. – Но не забывай, что я тоже не идеален, как и все темные!

И хищно оскалился в его сторону.

– Я учту, – вежливо ответил василиск, не снимая с лица улыбку.

– Вы так и будете клыками мериться или меня кто-нибудь наконец освободит? – заерзала на месте профессор Грэдис.

– Беззащитная ты мне нравишься намного больше, – признался темный.

– А я вообще считаю, что это должно быть твоим естественным состоянием, – подтвердил декан факультета Контроля.

– Какие же вы оба жестокие, – не выдержала я. – И злые, – посмотрела непосредственно на василиска.

Улыбка с его лица стерлась, и очки чудом не лопнули под физически ощущаемым взглядом.

– Ведьмочка совершенно бесстрашная, Эллиан! – восхитился лорд Тиан.

– Вот когда этим бесстрашием будет руководить разум и четкое осознание силы соперника, я буду готов сделать комплимент… А пока, увы… В ней звучат лишь глупость и эмоции. Ни то, ни другое не достойно адепта моего факультета.

Холодность голоса и сами слова задели гордость юной ведьмочки не на шутку, словно ни за что ни про что окатили ледяной водой.

– Так избавьтесь от недостойной адептки! – с вызовом посмотрела я на него, а тело от напряжения и гнева била дрожь. – Все равно я не превращусь в бездушного исполнителя, которого вы хотите видеть в каждом выпускнике. Не буду вас позорить!

Я! Ведьма! Потомственная! И не достойна какого-то гада? И его гадского факультета? Вот и пусть отказную подписывает!

Я ожидала, что мои слова послужат катализатором для нового витка ругани, но ответом мне стало напряженное тягучее молчание всех присутствующих.

– Зачем? – спокойствие в его голосе явно показное. – Вы сами все поймете и докажете, что сможете соответствовать…

От злости и его самоуверенности чуть не задохнулась. Вот еще, размечтался!

– Или сдадитесь? Поджав хвост, вернетесь на факультет, где вас будет щупать при любом удобном случае околдованный ведьмак. Зачем вам учиться? Красный диплом обеспечен, не так ли? – Ух, сколько яда! И вызова! И… в общем, он зря разговорился!

– Ведьмы не сдаются, – процедила сквозь зубы основательно разозленная я.

– Лишь уступают место рядом с собой в кровати, да?

В глазах моих потемнело.

Я решительно преодолела несколько шагов, отделяющих меня от декана, и влепила ему пощечину. Звонкую, обжигающую, без тени сомнения.

И самым нахальным образом повернула на пальце кольцо, пользуясь его же советом.

В самый последний миг мою руку накрыла широкая ладонь, и под градом я оказалась не одна.

– Кажется, я предупреждал о последствиях, – прошипел василиск, крепко сжимая мое запястье. По его лицу расплывался красный след от моего удара. – Считайте, что один раз вы уже умерли.

– Вы… Вы… Как? – заикаясь, поразилась я его присутствию.

– Неправильные вопросы задаете, адептка, – усмехнулся декан. – А о правильных мы поговорим с вами внутри.

С этими словами он буквально впихнул меня своим телом в палатку, не обращая внимания на мой жалобный писк.

– Миленько, – коротко огляделся и бросил меня на кровать.

– Что вы делаете? – испуганно прикрылась я подушкой, вжавшись в стену.

Он не ответил и рывками принялся расстегивать пиджак, стоя напротив меня.

– Вы что задумали?

Он промолчал и, разобравшись с последней пуговицей, стянул его с себя.

– Я, между прочим, девственница! – взвизгнула, когда он швырнул пиджак на пол.

– Я помню. Но меня сейчас это в высшей степени не волнует! – отрезал он, торопливо расстегивая запонки.

А меня волнует! Меня еще как волнует!

– Вас уволят! – пригрозила я и подтянула к себе остальные подушки, скрывшись за ними, как за стеной.

Потом уволят, обязательно, но мне-то не легче! Для меня будет уже слишком поздно…

– А вас отчислят, – нисколько не испугался он и принялся одну за другой расстегивать пуговицы и на рубашке. Раздался треск разрываемой ткани, от которого я чуть не потеряла сознание.

– Ч-черт! – выругался василиск. – Не успел!

Я сознание терять передумала и от любопытства приоткрыла глаза, которые почему-то оказались плотно зажмуренными. Темно-зеленый гребень разорвал рубашку на спине на две очень ровные половинки, и декан с недовольным видом по очереди их снял, точнее, стряхнул с себя. Критично на них посмотрел, приложил одну половину к другой, снова выругался себе под нос и швырнул их прямо в меня:

– Зашьете!

– Я не умею! – подхватывая ткань двумя пальцами и брезгливо бросая бывшую рубашку на пол, ответила я. Вот еще! Шить!

– Ничего, научитесь, многому научитесь! – он перешел на свистящий шепот и сделал шаг вперед. – И шить, и вязать, и крестиком вышивать, если потребуется!

Я даже испугалась, но тут заметила ЭТО, торчащее из его штанов. Страх сразу прошел, сменился омерзением, смешанным с любопытством.

– Ф-фу! Уберите эту гадость, – сморщилась я и вместе с подушками передвинулась на кровати еще дальше, хотя дальше некуда, вообще-то. – Он вам совершенно не идет!

Василиск замер на месте, напрягшись всем телом. Только бы не лопнули очки, только бы не лопнули очки, только бы…

– Что, по-вашему, гадость, адептка? – медленно, по слогам спросил он.

– Хвост этот ваш, – меня даже передернуло слегка. – Пакость же самая натуральная. Толстый, зеленый, в чешуе и блестит, словно липкий… Уберите его куда-нибудь, а? Спрячьте, чтоб больше не видела. Плохо, что я в тот раз в полумраке его не разглядела – не стала бы топтаться по нему. И вам хорошо, и у меня ботиночки чистые…