Огненная дева - Дженнифер МакМахон

Время от времени она откладывает для него какую-нибудь сладость: кекс или большую плюшку. Или вырезает из газеты полосу комикса, который, по ее мнению, должен ему понравиться.

А что Марсель дарит ей? Вещи для цирка, разумеется. Бумагу ярких расцветок, жестяные банки с рисунками китайских фруктов, кусочки проволоки и бечевки. Пруденс говорит, что ей нужно, и он понимает, хотя никогда не видел этого. Он приносит ей пустые катушки для ниток и деревянные ящики из-под фруктов с этикетками из Южной Америки. Слова испанские, система весов метрическая, а мультяшно-зеленые авокадо с веселыми рожицами улыбаются на солнце: aguacates.

Сегодня он приготовил для нее что-то особенное. Она угадывает это по тому, как он щупает свой карман, пока они разговаривают. Она просматривает счет-фактуру и проверяет по пунктам содержание доставки. Коробки соленых крекеров в маленьких пластиковых пакетах, банки говяжьего бульона, упаковки картофеля быстрого приготовления.

Он спрашивает, что нового в цирке, и она улыбается. Ей не терпится рассказать ему. Она описывает новую девушку, которая вращает тарелки, рассказывает об ученом медведе, который ездит на велосипеде. Тем временем Марсель ощупывает предмет, лежащий в кармане синей форменной куртки, и мечтательно улыбается, словно маленький мальчик, потому что никогда не становишься настолько старым, чтобы забыть о цирковых чудесах.

Наконец он вынимает из кармана сжатый кулак и протягивает ей что-то. Его большие руки поросли жесткими черными волосами, что отчасти делает его похожим на медведя. Пруденс улыбается при мысли о мистере Марселе на велосипеде, и он раскрывает пальцы, чтобы показать сюрприз.

– О-ох! – говорит Пруденс, и это больше похоже на вздох, чем на восклицание. Мистер Марсель держит на ладони миниатюрную золотую слониху. Сначала Пруденс просто смотрит, не осмеливаясь прикоснуться к ней. Слониха мягко сияет даже в мигающем свете кухонных флуоресцентных ламп. Пруденс прикасается к ней, металл еще теплый от ладони мистера Марселя, и немного влажный. Скорее всего, слониха изготовлена из бронзы, а петелька наверху намекает, что когда-то она была частью ювелирного украшения. Она отполирована до блеска.

– Где ты ее нашел? – спрашивает Пруденс.

– Странное дело: брат отдал мне ее вчера вечером. Сказал, что это от одного из его клиентов. Я сразу же подумал о тебе. Очистил ее и положил на приборную панель, чтобы не забыть.

Она представляет, как могучий мистер Марсель трет слоника зубной щеткой с чистящим порошком для бронзы. Заставляет его сиять.

– Она прекрасна, – говорит Пруденс. – Именно то, что мне нужно. Я назову ее Присциллой, золотой слонихой.

Это лучший подарок, полученный от него. И хотя мистер Марсель с навощенными и подкрученными усами даже не подозревает об этом, он снова спас ее цирк.

Одежда Некко все еще влажная, но постепенно высыхает и становится жесткой и немного колючей от речного ила. Некко спешит по улицам, ныряет в переулки и заброшенные здания, пробираясь в Зимний Дом так быстро и осторожно, как только может. Она послушается мисс Эбигейл и затаится там до завтрашнего вечера. Она разберет рюкзак Гермеса и постарается осмыслить новую информацию, вспомнить все, что мать говорила о Змеином Глазе, и поискать путеводные нити в собственном прошлом.

– Он – мастер обмана, – однажды сказала мама. – Человек, который никогда не предстает тем, кем он является на самом деле. И он жутко умный, Некко. Он одурачил меня. Он перехитрил даже твоего папу, а ты понимаешь, что это было нелегко.

Некко достала из рюкзака Гермеса большой узорный шарф и повязала его на голову для маскировки. Когда она находится на тротуарах, то выбирает наиболее многолюдные места и сливается с другими людьми, теряясь среди студентов и матерей, безуспешно пытающихся уследить за маленькими детьми. Проходя мимо штаба добровольной пожарной дружины, она чует запах пива и сигарного дыма, слышит смех и бормотание телевизора через открытую дверь. Она крадется вокруг старого кирпичного здания, пересекает автостоянку перед китайским рестораном и оказывается возле прачечной самообслуживания, где мужчина вышел перекурить, пока стирается его белье. Некко разворачивается и направляется на задворки парка перед мэрией.

– Никогда не следуй прямым путем, – говорила мама. – И никогда не пользуйся дважды одним и тем же маршрутом. Изменяй свои привычки. Пусть другие гадают о том, где ты находишься. Это залог выживания.

После нескольких лет жизни на улице Некко знает самые безопасные маршруты в Бернтауне. А еще она знает, где находятся лучшие свалки продуктов, одежды и всего остального, что может понадобиться. И другие помойки, которые находятся под неусыпным наблюдением камер системы безопасности. Мама ненавидела камеры.

– Они крадут твою душу, – предупреждала она. – Очень важно, чтобы нас с тобой нигде не видели, Некко. Мы должны жить как призраки, как тени людей. Если одна из этих камер поймает наше изображение, это значит, что вскоре поймают нас самих.

Некко пересекает старый склад (к счастью, пустой) и выходит за булочной Лаверня на Стейт-стрит, где останавливается проверить помойку: здесь часто встречаются пакеты с рогаликами и батонами хлеба, а иногда и с сэндвичами. Сегодня ей везет: есть ржаной сэндвич с сыром, ветчиной и помидорами. Некко не ест мясо после того, как однажды отравилась жареным цыпленком, чудесным на вид и на запах, поэтому она достает ветчину и оставляет ее на земле для наиболее удачливой кошки или собаки. Бродячие животные встречаются по всему городу, и они тоже ищут еду и стараются выжить, как она.

Некко жует на ходу сэндвич и сознает, что это первая еда после вчерашнего куска хлеба с сыром. Ее живот завязывается в узлы, но она понимает, что должна быть сильной. Теперь она ест за двоих. Она должна постараться есть регулярно, и надо добыть витамины для беременных. Есть много зелени, чтобы не развилась анемия. Начать пить молоко, чтобы у ребенка были прочные кости.

Но первая задача – убраться подальше от улицы. Молоко и шпинат не принесут никакой пользы, если кто-то решит воткнуть ей в глаз вязальную спицу или сбросить с моста. Хотя Некко соблюдает осторожность, передвигаясь по городу в незаметных местах по сложной траектории, ее не покидает ощущение, что за ней следят, как будто Змеиный Глаз затаился в тени и дожидается удобного момента. Некко заворачивает остатки сэндвича, сует их в рюкзак и ускоряет шаг, насколько это возможно без перехода на бег.

У Зимнего Дома есть два входа: один находится с западной стороны за старой фабрикой, где нужно вскрыть круглый металлический люк и спуститься по лестнице, а к другому Некко направляется сейчас. Это вход в скале на другой стороне реки.

Чтобы попасть туда, она идет на север по Кэнэл-стрит мимо пивоварни с теплыми запахами жженого солода. За пивоварней находится место, которое мама называла Призрачным Поездом, старая сортировочная станция с кольцевой развязкой. Ряды древних грузовых вагонов ржавеют на запасных путях. Поезда перестали ходить еще до того, как закрылись фабрики. Теперь бездомные прячутся в вагонах, покрытых граффити, и Некко всегда настороже, когда проходит здесь; никогда не угадаешь, кто может таиться в сумраке. Она нагибается и на всякий случай достает нож, но вокруг все тихо.