Ярко пылающая тень - Джессика Клусс

– В будущем лучше делай то, что тебе говорят, – ответил лорд, но в его голосе не слышалось злости. Он даже улыбался!

– Какой скучной была бы жизнь, если бы я делала только это!

Девушка была дерзкой. Я внезапно осознала, что она мне нравится. Блэквуд повернулся ко мне:

– Позвольте представить вам мою сестру, леди Элизабет Блэквуд.

– Никогда не называй меня Элизабет, а то я чувствую себя древней старухой. Элизы вполне достаточно, – улыбнулась девушка.

Девушка очень напоминала своего брата: бледная кожа, черные волосы, зеленые глаза, но на этом сходство заканчивалось. Элиза буквально излучала энергию. На ней было темно-фиолетовое платье, которое идеально подчеркивало цвет волос и глаз, но оно выглядело слишком экстравагантным для обычной прогулки. Элиза поцеловала меня в щеку прежде, чем я успела поздороваться.

– Мы станем подругами! – объявила она. – Джордж писал мне, что ты умна, а это уже выделяет тебя среди других девушек из моего общества. Осмелюсь предположить, что они специально ведут себя тихо, чтобы было легче привлечь мужа. Мне, конечно, не нужно быть скромной, ведь кто не захочет себе жену из семьи Блэквудов? Может, звучит и самонадеянно, но это правда.

В этот момент через золотые занавески прошла мадам Вольтиана. Ее внешний вид лишил меня дара речи. Она оказалась фейри – на полголовы выше Блэквуда и худая, как тростинка, с фиолетовой кожей и копной мшисто-зеленых волос.

– Милорд, вы оказываете мне слишком много чести. – Мадам Вольтиана взяла Блэквуда за руки, чем сильно смутила его. – Леди Элиза, как всегда, к вашим услугам. – Женщина присела в реверансе. – Миледи, вам нужно что-то конкретное? – И мадам Вольтиана улыбнулась, обнажая ряд острых черных зубов.

Элиза подтолкнула меня вперед:

– Это моя подруга Генриетта Хоуэл, и ее нужно приодеть должным образом.

Мадам Вольтиана отошла на шаг, хлопнув в ладоши в белых перчатках, и окинула меня изучающим взглядом. На ней было золотое платье с таким количеством оборок и воланов, что любая нормальная женщина в нем бы утонула. Меня все больше и больше нервировала мысль о том, что эта фейри будет меня одевать.

– Понимаю. – С этими словами мадам Вольтиана разразилась яростными слезами, повернулась и кинулась через занавески.

Блэквуд и Элиза удивленно переглянулись.

– Уверена, она скоро вернется, – сказала девушка, выдавливая улыбку.

И действительно, через несколько минут мадам Вольтиана взяла себя в руки и вернулась.

– Простите, – сказала она, вытирая слезу со щеки, – задание показалось мне практически непосильным. Но я восторжествую! – Она ткнула в меня костлявым пальцем и кивнула: – Да, девочка. Ты будешь моим шедевром!

По-моему, пора бежать…

Ей потребовалось пятнадцать секунд, чтобы поставить меня на табуретку перед тремя зеркалами. Пока женщина кряхтела, вздыхала, снимала мерки и щипала меня, поворачивая в разные стороны, Элиза щебетала и обсуждала разные цвета ткани и фасоны. Почти сразу же после того, как меня водрузили на табуретку, мадам Вольтиана дернула меня вниз и усадила на диван. Элиза села со мной и принялась рассказывать о нынешней моде с видом эксперта. Передо мной прошел парад из симпатичных работниц магазина в разноцветных платьях – они так быстро выходили и заходили за шторы, что я не успела понять, что задумала фейри.

Я оглянулась в поисках Блэквуда и обнаружила его поглощенным беседой с одной швеей – красивой блондинкой. Он улыбался ей, явно наслаждаясь разговором. Девушка смеялась над чем-то, что граф сказал. Любопытно.

Возможно, мой гардероб был не единственной причиной этого визита.

– Тебе нужно красное платье, – сказала Элиза, щелкая пальцами, чтобы подозвать девушку. – Ты просто создана для красного, если учесть твою смуглую кожу. Никакого розового. Он станет твоей погибелью, а от зеленого ты будешь выглядеть болезненно. Желтый может сработать, но только правильный оттенок. Слоновая кость! Только она. Что думаешь? – Я понятия не имела, что ответить, посему Элиза продолжила болтать: – Джулиан Магнус один из твоих коллег-адептов, не так ли? Честно говоря, я надеялась, что он приедет с вами. – Девушка повернулась к двери, словно хотела проверить, не появился ли он. – Мама бы ужаснулась этим словам, но он такой симпатичный, что кого угодно сможет привлечь! И он заставляет меня смеяться. Естественно, у него за спиной ни гроша, что делает его совершенно непригодной партией.

– О? – Вот и все, что я смогла ответить.

Как бы я ни наслаждалась энергичностью Элизы, мне не нравилось ее потребительское отношение к Магнусу. Если бы мужчина так говорил о женщине, я бы назвала его грубияном.

– Он не Магнус – носитель печати, в отличие от своего кузена. А тот толстый и женат. Какая жалость! – Элиза вздохнула. – Кто бы мог подумать, что симпатичные парни могут быть небогаты? Красивые женщины, живущие в нищете, обычная история. – Элиза хлопнула в ладоши, и работницы магазина разбежались по делам. – У тебя будут три повседневных платья и три вечерних, а также перчатки, аксессуары и прочая дребедень. А вот для твоего платья на одобрение мне нужно придумать что-то особенное.

Мне пришло в голову, что Элиза привыкла, чтобы все всегда было так, как она захочет.

– Возможно, нам стоит обсудить его вместе?

– Чепуха! Мой вкус просто обязан быть лучше твоего, – сказала Элиза, отмахиваясь от меня рукой.

Это меня задело.

– Необязательно грубить.

Глаза Элизы округлились.

– Ты назвала меня грубиянкой?

– Я не хочу показаться неблагодарной, но ты не должна так поверхностно относиться к чувствам других людей.

– Ты сердишься на меня! – ахнула Элиза, прижимая ладонь в перчатке к щеке.

– Вовсе нет, – возразила я, но, к моему удивлению, девушка радостно взвизгнула:

– Никто никогда на меня не сердится! Никто не называет меня грубиянкой! Ну, решено. Знаю, что до одобрения еще два месяца, но ты просто обязана быть нашей особой гостьей на ежегодном дворцовом «Сне».

Я понятия не имела, о чем Элиза говорит.

– Что, прости?

– «Сон в летнюю ночь». Пьеса, понимаешь? Ее ставят каждый год, и присутствие на ней обязательно. Это было бы утомительно, вот только «Придворные актеры» – единственная труппа с фейри, так что это очень увлекательно! Ты будешь сидеть в нашей ложе. Соглашайся. Прямо сейчас.

Я никогда прежде не была в театре, и рождественская пьеса, которую мы ежегодно ставили в Бримторне, не считалась. Та к что меня это предложение невероятно обрадовало.

– Да, спасибо! – воскликнула я, еще не отойдя от шока.

– Не за что. Это чудесно. Я так рада, что они нашли чародейку, которая моя ровесница! Когда последняя была жива, я была еще слишком маленькой.