Мой персональный бандит - Ирина Шайлина

Дело в том, что Вера сидела на полу и даже не думала раздеваться, хоть бы в одеяло завернулась.

— Нет, — простучала зубами она. — Я сама.

Я поставил чашку с чаем на бортик ванной, такая вот я нянечка. Помог Вере дойти до ванной и выпнулся в коридор, к собаке. Однако дверь закрывать не стал, ни в ванную, ни в коридор. Слушал. Это мне все нипочем. Три пулевых ранения  — жив, спасибо Вере. Раз помню, только за двадцать перевалило, бежали от ментов, я реку переплыл, в конце апреля. А Вера девочка, девочки существа более тонкие.

— Как там? — спросил я у пса.

Тот сбегал, заглянул, и тявкнул мне — все норм. Я уж было подумал пойти и собой заняться, мокрая Вера своим платьем и меня намочила изрядно, я тоже подзамерз и в душ хочу и халат сухой тёплый. А ещё не думать о том, как мокрое платье Веру облепляло — ещё пуще сухого. Сделал два шага в сторону и тут Тотошка разразился обеспокоенный тирадой. Я в комнату шагнул, постучал в приоткрытую дверь ванной.

— Всё хорошо?

— Хорошо. Судорога просто…

Я прикинул сколько воды успело набраться в огромную ванну. Сейчас Вера просто второй раз за вечер попытается утопнуть, а с судорогой это всяко проще сделать чем без нее. А мне Вера живой больше нравилась. Вошёл, сдернул с вешалки большое полотенце.

— Михаил! — встревоженно воскликнула Вера.

Я подошёл, наклонился, вымочив до конца рубашку, выловил Веру в пенной воде, случайно скользнув рукой по ягодицам, вытащил её наружу и замотал в полотенце.

— Я голая! — снова заверещала Вера.

— Да я не смотрю…

Врал. Смотрел на все, до чего глаза дотягивались и хотелось видеть ещё больше. На развороте Вериной ногой снесли чашку чая и она печально булькнула в ванную. Понёс Веру в комнату.

— У меня уже все прошло!

— Вот и хорошо. Сейчас в одеяло заверну и спи.

Аккуратно, как мог, сгрузил её на кровать. Я бы ушёл. Я планировал уйти. Но… аккуратно не получилось. Полотенце сползло, скомкалось где-то на животе, открывая все, что должно было прятать. Всё, что так видеть хотелось, но я не решался даже через объектив камеры. А теперь вот оно, на расстоянии касания. И я коснулся.

Вера распахнула глаза. Я понял вдруг, что два купания подряд вернули на нос веснушки, и это, неожиданно, радовало. И поцеловать каждую веснушку хотелось, и я решил себе уступить. Просто поцелую… потом проведу кончиками пальцев по ключице, потом ниже… потом сдерну уже это полотенце, потому что пупка касаться тоже хотелось, и целовать его тоже.

— Такая ты красивая, — прошептал я. — И холодная до сих пор…

Рубашку с себя сдергивал. Сдергивал и одновременно целовал её везде, целовал и кусал, не сильно, до алых вмятин, хотя хотелось сожрать её всю, вместе с веснушками.

— Жарко…— простонала Вера. — Уже жарко…

От этого снесло голову окончательно. От брюк своих даже избавиться не успел, расстегнул только и опустил, жалко было отрываться от Веры даже на секунду. И потом, под себя подмяв, запрокинув её ноги себе на спину, рванув вперёд, вдруг чётко понял — загадок у Веры куда больше, чем мне казалось.

Первое, о чем я подумала, это накидка. Я просто распахнула глаза, и вдруг в моей голове возникла дурацкая эта накидка, отодвинув все, даже то, что я стала женщиной.

— Михаил! — выдохнула я и села в постели, натягивая одеяло до самого подбородка.

— Что? — устало и немного взволнованно спросил он.

— Я мех там оставила! Мех свой!

— Забей, — устало отмахнулся Дежнев.

— Ты видел, сколько он стоит?

Цена Дежнева трогала не очень.

— Завтра Архип привезёт.

— Сопрут до завтра, — обречённо сказала я.

Пусть и не на мои деньги куплено, а все равно этих денег жалко. А Натуську эту я вполне могла представить ворующей чужое, несмотря на трехэтажный дом в гирляндах и статуи в цветах.

А вот второй мыслью было о том, что я лишилась невинности. Столько лет она меня мучила и вот на тебе. Так быстро, и вовсе не так больно, как я думала, хотя пару очень неприятных мгновений перетерпеть пришлось. Но тут, я была уверена, заслуга Михаила. Будь я с другим все было бы гораздо менее приятно и более болезненно. Мне повезло. А Михаилу нет, потому что я его соблазнила и, судя по всему, предам.

Затем вдруг погрустила о том, что в бассейне потеряла прядь волос. Хотелось иметь хоть что нибудь от брата, пусть это и насильно срезанная бандитами прядь, я так испугалась, что даже разглядеть её не успела.

Когда я раньше думала о близости с мужчиной я думала мне стыдно будет. И сейчас я прикрыта одеялом, да, но несколько минут назад я готова была всю себя отдать, такой желанной себя чувствовала. И когда Михаил с постели встаёт я не отвожу смущённо взгляд. Наоборот я жадно смотрю. Многое я видела. И ворона с глазами бусинками, недавно я нежно его касалась. И рубцы. Но многое я вижу впервые с точки зрения женщины, а не медика. И все что я вижу мне нравится, я с удовольствием смотрю за каждым его движением.

— Ты должна была мне сказать, — произносит Михаил и указывает на пятна крови на простыне.

— Я не успела просто…

Пусть я теперь и женщина, но покраснела я быстро и жарко. Крови было не много, но она была, и на дорогом белоснежном белье ярко выделялась, бросаясь в глаза.

И я рада была, что Дежнев уходит сейчас, не испытывая за это ни грамма сожаления. Мне нужно было время, чтобы спокойно привести свои мысли в порядок.

Он ушёл, я послушала удаляющиеся шаги и тоже встала. Завтра придёт домработница и испачканную простыню постирает, мне достаточно лишь сдернуть её с постели и бросить в корзину. Но я не хочу, не могу даже представить, чтобы какой то чужой человек знал обо мне настолько личное. Поэтому первым делом я не в душ иду, а сдергиваю белье и несу в прачечную. Чтобы точно ни следа не осталось, сначала застирываю пятна мылом, потом отправляю в стиральную машину. Машинка, как и все здесь, излишне современна и новомодна, и я трачу некоторое время на то, чтобы разобраться с её функционалом, потом просто тычу на все кнопки подряд и удовлетворенно слышу, как в неё начинает подаваться вода.

Потом иду в душ. Вода в бассейне была обжигающе холодной. Настолько холодных водных процедур в моей жизни ещё не было. Ванна и чай горячий нисколько меня не согрели, согрел Дежнев. Но постепенно, действие его рук и губ сходило на нет и меня снова начало потряхивать от холода, даже под горячими струя и воды. Я надела свои шортики и футболку, носки надела и с головой забралась под одеяло. Согреться все никак не выходило и меня чуть потряхивало.

Застучали коготки по полу — Тотошка пришёл. Он как-то понял, что происходит между мной и Дежневым, наверное животные понимают это интуитивно и просто ушёл. Сейчас запрыгнул на постель, научился уже все на трех лапах делать, засучил хвостом, лизнул меня в нос.