Будущее: рассекречено. Каким будет мир в 2030 году - Мэтью Барроуз

Прогресс в регенеративной медицине, безусловно, не отстанет от успехов в области диагностики и лечебных протоколов. Например, замены таких органов, как почки и печень, могут стать стандартными процедурами в ближайшие несколько десятилетий. Аддитивная технология, или 3D-печать, совершенно новый производственный процесс (подробнее см. главу 6), уже сейчас делает внушительные шаги в области биопрототипирования артерий, тканей и простых органов из собственных тканей пациента, а в следующие 10 лет или около того станет возможно создавать и более сложные человеческие органы.

Я думаю, что, учитывая ошеломляющий прогресс и скорость, с которой в биотехнологиях и медицине происходят прорыв за прорывом, эти новые технологии борьбы с заболеваниями продолжат отодвигать границу продолжительности жизни, меняя демографический профиль многих стран в сторону более пожилого, но предположительно и более здорового населения. И все же улучшения в области технологий ведения больного могут оставаться недоступными бедным людям в странах, где отсутствует медицинское страхование или есть только рудиментарные формы медицинской помощи для граждан.

Регулярному использованию молекулярной диагностики в медицинской практике мешает прежде всего стоимость этой технологии, несмотря на снижение расценок на генетическое секвенирование. Сегодня известно недостаточно болезнетворных генов, чтобы обеспечить массовый скрининг. Компьютерные возможности в области обработки и хранения больших данных станут ключом к изучению и использованию огромных объемов данных, полученных при секвенировании генома. И все же маловероятно, что вычислительные технологии станут ограничивающим фактором в условиях постоянного роста доступности дешевеющих облачных вычислений и еще более мощных алгоритмов для анализа данных.

Как и в случае с любой масштабной программой, для общественного признания массовых диагностики и сбора информации очень важно зафиксировать четкие принципы работы, гарантирующие защиту личной информации. Сегодня мы все опасаемся, что кто-то может получить доступ к нашим счетам и поставить под угрозу наши сбережения. А теперь представьте, что на карту поставлена ваша медицинская информация. Кибербезопасность будет все чаще вызывать опасения по мере того, как все больше информации о ДНК отдельных людей будет загружаться в компьютеры и вноситься в базы данных.

Есть и другие, более масштабные последствия старения общества, с которыми нам придется иметь дело. Быстро стареющие страны могут столкнуться с замедлением роста ВВП и даже стагнацией. «Пожилым» государствам будет нелегко провести реформы пенсионной и здравоохранительной систем – и организовать финансирование для поддержки нуждающихся пенсионеров, – при этом не обременяя молодые поколения, которые вынуждены оплачивать пенсионные программы. Правительства стран с относительно высоким средним возрастом – 45–50 лет – могут быть вынуждены существенно сократить расходы и увеличить налоги.

Некоторые аналитики считают, что стареющие общества будут стремиться избегать рисков и окажутся в стесненном положении. Некоторые европейские и быстро стареющие восточноазиатские государства решат, что не могут позволить себе масштабных вооруженных сил или демонстрации силы перед другими странами. Тогда урезание средств на оборону, наблюдавшееся в Европе на протяжении последних 10 лет, окажется только верхушкой айсберга. Быстрый рост численности азиатских и африканских меньшинств в западноевропейских странах с низким уровнем рождаемости рискует больше подорвать народное согласие и вызвать рост реакционных настроений в политике.

И мы не знаем, к чему все это приведет. Стареющее общество может не быть той катастрофой, которой оно было бы, если бы физический труд все еще был жизненно важной потребностью, как на многих исторических этапах. Прогресс в области здравоохранения, о котором шла речь чуть выше, наверняка улучшит качество жизни пожилых, что позволит им дольше оставаться трудоспособными. А некоторые опросы показывают, что, например, в США у поколения беби-бумеров сохраняется желание работать – хотя и с менее жестким графиком, – даже если они финансово могут себе позволить уйти на пенсию и сохранить привычный уровень жизни.

Я бы сказал, что в области новых технологий, призванных изменить саму природу человека, сделать нашу жизнь дольше, а ее качество – выше, пока ситуация выглядит неплохо. Есть пара существенных оговорок, о которых нам стоит побеспокоиться и постараться что-то сделать, прежде чем будет слишком поздно. Во-первых, необходимо не допустить того, чтобы внедрение этих технологий положило начало новому измерению неравенства. Скоро родители смогут выбирать, какими именно качествами должно обладать их потомство. «Очень может быть, что в развитых странах лет через 20–40 большинство детей будет зачинаться в пробирке, и родители смогут выбирать из нескольких эмбрионов. Так родители сами или кто-то еще смогут выбирать из ограниченного числа эмбрионов с комбинацией генов, которую они больше всего хотят видеть в своих детях. Так и будет», – уверен Хэнк Грили, профессор юридического факультета Стэнфорда и директор университетского Центра права и биологических наук{103}. Проблема в том, что, по крайней мере поначалу, не все родители смогут позволить себе эту процедуру. Получается, мы дадим богатым родителям преимущество? Во-вторых, по мнению Грили, «у Китая будет меньше культурных и правовых барьеров». Выровнять игровое поле вопреки различным культурным барьерам – задача, мягко говоря, не из легких.

Во-вторых, некоторые из усовершенствований – например, контроль и управление мозговыми волнами для оперирования протезными устройствами, которые помогут человеку снова начать ходить или жить обычной жизнью, после того как он перенес ампутацию или паралич конечностей, – могут показаться скорее чем-то из области фантастики. Но за их работу все равно отвечает человек. Открытия, о которых мы говорим как о части биотехнологической революции, возможно, зашли уже слишком далеко, когда речь идет о синтетической биологии или создании ДНК с нуля для получения желаемых характеристик.

И если мы не будем осторожны, то откроем ящик Пандоры. Последствия возможности манипулировать ДНК, чтобы избежать заболеваний или дать человеку дополнительные возможности – физические или умственные, – откроют дверь для создания особенно коварных и живучих вирусов. И если закрывать глаза на этические, моральные проблемы и вопросы безопасности в сфере генной инженерии, это не избавит нас от проблем. Цены на процедуры будут снижаться, и все больше родителей по всему миру будут заинтересованы в секвенировании геномов своего ребенка на предмет возможных заболеваний. Секвенирование до рождения откроет дорогу для манипуляций с ДНК для получения желаемых качеств. И тут есть положительные и отрицательные стороны.

Прогресс в области синтетической биологии вполне может оказаться палкой о двух концах и стать основой смертоносного оружия, доступного биологам-дилетантам или биохакерам. По мере того как снижается стоимость, а секвенирование и синтез ДНК улучшаются, ученые закладывают фундамент для развития отрасли. Первыми попытками поставить дело на коммерческие рельсы было снабжение инструментами и недорогими материалами исследовательских институтов и компаний. Биологическим сообществом был создан находящийся в свободном доступе архив стандартизированных и взаимозаменяемых фрагментов, так называемых биокирпичей, которые используют исследователи. Такие шаги не только вносят существенный вклад в исследование все более инновационных и ценных методов конструирования искусственных организмов, таких как, например, водоросли, поглощающие токсичные отходы, но и повышают вероятность ненамеренных открытий, которые можно использовать двояко. Прогресс, открывающий новые возможности в медицине, сельском хозяйстве и энергетике, одновременно повышает риск «биотеррора», который может привести к распространению смертельно опасных вирусов или разработке биологического оружия на основе технологий двойного действия. Все это приобретает актуальность по мере того, как технологии становятся все более доступными в мировом масштабе. В результате сложнее отслеживать, регулировать или ослаблять биотеррор, а может, и фатальные биологические ошибки. Я подробнее рассмотрю вопросы двоякого использования биотехнологий и сопряженных с ним трудностей в области безопасности в главе 6.