Моя крайность - Тата Чепурнова

— Тогда штрафная, нет… две.

— С какого перепуга? — выпив первую стопку, неуверенно улыбаюсь уголками губ, как можно более безмятежнее и вновь переключаю внимание на приготовление очередной для меня порции абсента.

— Так надо. Ты не стала шотом и не полакала текилу из моего пупочка. Это нарушение правил, малышка.

Приходится выпить второй раз, дабы не схлопотать пересмотр задания.

— Этот фант должен раздеть Маргариту без рук, ртом и зубами. А зафиналить поцелуем, — за сегодняшний вечер данное пожелание самое хитрое, направленное сразу на мою персону, чего я собственно и боялась. Но оспорить озвученное Мишей задание, значит обречь себя на новую дозу алкоголя, которая скорее всего пойдёт мне во вред.

— Я как именинник имею права внести маленькую поправку, — ликует Паша, выиграв заветное действие. — Хочу чтобы Марго меня раздела.

Марго

Я делаю маленький шажочек к нему, и кажется, выходит не очень ровно. Две выпитые штрафные сделали свое дело, очень быстро подарив моему неподготовленному организму опьянение. Скольжу взглядом от надменных карих глаз к приоткрытым губам, которые мне предстоит в скором времени наградить поцелуем. Меня подводит зрение, сейчас оно размытое, размазанное под действием алкогольных факторов, как и моя гордость, смазанная чужими желаниями опустить девичьи принципы. Цветовосприятие изменено так, что белая до недавнего времени Пашкина рубашка отливает розоватым оттенком, мутным и до безумия безвкусным. Мелкие пуговки почти неразличимы, а бляшка ремня, хоть и выглядит бесспорно большой, для меня сейчас имеет не очень четкие очертания.

Завожу руки за спину, сцепляя дрожащие пальцы в замок, медлю в поисках пошатнувшегося баланса, что стремится свалить под ноги, последние крупицы наигранной холодности вместе со мной. Внешне я может быть и спокойна, но внутри скручивается тугая спираль волнения и стыда, хрустя натянутыми нервами.

Опускаюсь на колени, слыша сквозь шум в ушах протяжный выдох Пашки, который начинает ерзать, как только я закусываю рубашку, старательно вытягивая ее из-за пояса джинс. Справившись одними зубами, чувствуя как от продолжительного трения слизистой с грубой тканью, все ссохлось во рту, причиняя дискомфорт и непреодолимое желание выпить что-нибудь, и убрать сухость. Но цель задания не достигнута, и я сильней стиснув челюсть дергаю рубашку на себя. Оторванные пуговицы со звонким стуком рассыпаются по полу, изредка попадая мне по лицу, но я и не пытаюсь отвернуться, ведь они прекрасно отрезвляют, ощутимыми ударами. Напоминают, что ещё не всё кончено.

Приподнявшись с колен, встаю Паше за спину, стягиваю рубашку с его плеч, прикусывая краешек воротника и он на удивление не противится, наоборот помогает, слегка встряхивая руками, чтобы ткань скорее скользнула к запястьям.

— А теперь десерт, — ладонь с нажимом касается моего затылка, притягивает ближе. — Тебе понравится, я уверен.

Мягкие губы накрывают мой рот и проворный язык делится своим жаром, пропитанным анисовым привкусом самбуки, которую Пашка глотнул перед самым поцелуем. Настырно отталкиваю парня, понимая что он заходит слишком далеко.

Его забавляет игра, он самодовольно расслаблен и совершенно уверен, что здесь он хозяин положения.

— Этот фант будет жёстко отшлепан, в самых лучших традициях БДСМ.

Пашка раскрутив бутылочку, нарочито неспешно начинает вытягивать ремень из шлевок, не сводя с меня наглого взгляда, раздевающего донага.

Его пальцы оглаживают грубые края пояса, наматывают небрежно на кулак, приковывая всё внимание.

— Стоп игра, — Котов останавливает бутылку, слегка направив убежавшее горлышко в мою сторону. — Счастливчик найден.

— Нечестно, — возмущённо вскрикиваю я, готовая совершить побег, но добежав лишь до двери наталкиваюсь на молчуна. Суетливые движения, больше походят на предсмертные судороги, ведь сдвинуть с места Мишу, не получается.

— Перестань! Хорош дергаться! Ты делаешь только хуже! — Марк двигается в мою сторону, злобно прищуриваясь, минимизируя попадание дыма в глаза от сигареты, зажатой его губами, вытянутыми в тонкую линию.

Но мой неуклюжий побег тут же пресекают, грубым тычком в плечо, таким болезненным и неожиданным, что я сваливаюсь мешком в объятия Пашки. Воровато скольжу по его лицу испуганным взглядом, теряя последнее бахвальство, заметив подергивание уголков его губ. Нездоровая, скользкая ухмылка отпечатывается леденящим душу знаком, чего-то неизбежного, страшного и грязного. Нехорошее предчувствие норовит подкосить мои и без того ватные ноги, сделать из них негнущиеся палки, на которых ни то что убежать и устоять-то — миссия невыполнима.

Не могу поверить, что он не спешит заступиться за меня, или хотя бы, дать понять своим доморощенным дружкам, что подобное обращение я не заслуживаю. Да никто не заслуживает мерзких поползновений против воли.

— Пошутили — и хватит. Дайте мне уйти, — отчаянно отвоевываю руку, но пальцы Котова намертво впиваются в моё тонкое запястья.

Кто-то подходит и становится позади меня, нагло трогая за плечо, заставляя вздрогнуть от прокатившейся волны неприязни.

— Ты не можешь нарушать правила. Тебя следует отшлепать, дважды, — Марк язвительно тянет слова, предвкушая как грубая кожа ремня пройдется по моим ягодицам. — Плохая девочка заслужила наказание.

Меня трясет мелкая дрожь и я отчаянно вцепившись обеими руками в подлокотник старенького дивана, держусь из последних сил, с каждой секундой, с каждым грубым рывком, теряю надежду. Пока не оказываюсь поваленной на лопатки, прижатой проворным молодым парнем. Деревянный пол холодит поясницу, а после знакомства с ним же саднят сбитые в кровь локти и ушибленная голова отзывается острой болью в затылке.

— Тронешь меня хоть пальцем, я расскажу… Влажная ладонь накрывает мой рот, пряча поток возмущений, переходящих от напряжения в матерный русский.

— Кому? Мажорику своему? Брось, не сдалась ты ему, — Паша все ещё продолжает затыкать мне рот, а я не имею и мизерного шанса выкрутиться, укусить его руку, или хотя бы пнуть, оттолкнуть тяжёлое тело. — Как раз таки пальцами я и не собирался тебя трогать. У меня есть кое-что поинтереснее.

Максим

Совсем неожиданно сталкиваюсь в дверях с Лесей, но успеваю заметить по лукавому взгляду, что заняться спортом в нашем клубе ей приспичило не просто так, эта шельма здесь неслучайно. Она у нас всегда предприимчива, расчетлива и до безобразия изобретательна в вопросах достижения собственных целей. От неё прямо за версту веет разрушительной атмосферой, в которую ей не терпится втянуть меня с головой. А на мизерном расстоянии — таком что я чувствую и сбившееся Леськино дыхание, и ощущаю аромат её духов: приторных, сладких, что голова кругом идёт, тягучая авантюрная волна, захлестывает сильнее.