Поветлужье - Андрей Архипов

– Твоя правда… Для переделки чугуна в крепкое железо, которое сталью называется, я мыслю еще одну печь поставить, только небольшую, типа твоей. Туда чугун закладывать вперемешку с углем буду и тем же наддувом сталь обратно получать. Плавится-то чугун легче, чем железо.

– Колдун ты али волхв, не ведаю, но про дела сказываешь зело странные… – задумчиво поковырялся в бороде Любим.

– Сколько железа ты обещаешь за день? – наконец раскрыл рот Тимофей.

– Только пробой можно определить… Пудов сто или сто пятьдесят всяко за плавку получим, однако делать чугун можно постоянно, так что все от того зависит, как работать будем, хватит ли угля и руды. Железа же из чугуна выходит чуть меньше, э… усохнет оно после второй домницы, да и труда на это приложить нужно немало. Только вот сразу предупредить хочу, что печь не вечная, кирпичи лопаться от жара будут, фурмы забиваться и плавиться, так что день-два в неде… в седмицу на ремонт всяко понадобится.

– Непонятное ты толковал многое для меня, но смысл речей твоих уразумел я. Всех свободных от работ в поле людинов тебе отдам. Ну как отдам… Вервь ради железа сама к тебе на поклон пойдет. Отберешь себе потом тех, кто порукастее. Баб тоже дам. Этого добра даже лишку, пока страда не началась. До конца серпеня успеть должен показать железо. В ответе будешь за все, а Любим помощником тебе будет. Гончара возьмете, тот глину добре знает, да и формы лепить научит. И плотники ваши на месяц.

– Прерву тебя, Трофим Игнатьич, – вмешался Иван, памятуя, как десятник высказал ему неодобрение по поводу неуважительного к себе отношения. – Ставить все это надобно тут… – Развернув карту, которую принес с собой, егерь начал показывать ориентиры. – Это Ветлуга, это – Дарья… А вот тут, поприщах в двенадцати вверх по течению, холм есть. Там и глину, и руду болотную нашли – всё в одном месте. Речка есть, течение быстрое, перепад высокий, так что в самый раз там колесо поставить. А заодно жилье для работников и дорогу к этому холму. Кстати, рядом с весью еще одну плотину можно установить – для кузни, для помола зерна… но это уже потом.

– Эк… ложку дали, так ты в котел всей харей залезть хочешь… И сруб тебе поставь, и дорогу проложи. – Десятник покачал головой и хлопнул себя по колену: – Эх, была не была, ее торить так и так придется… Но все одно делайте сначала колесо и домницу вашу, как оговорили, а люди навесом пока обойдутся. Однако после первого железа избу для мастеров поставим, не сумлеваются пусть.

– Гляньте-ка, расшибется сейчас, – указал Николай на прыгающего через куст, росший на краю яруги, дружинника. – Как поспешает… И мальцы за ним.

– Этот не разобьется. Воин – не смерд, – констатировал факт десятник, сразу посерьезнев лицом.

– Трофим… беда. – Дружинник, оказавшийся старым знакомцем Петром, начал сразу выкладывать. – Отяк снизу на однодеревке проплыл к другому гурту, крикнул что-то… Догнали и с грехом пополам разобрались, что их нижнее поселение вои обложили часа три назад. На трех больших лодьях приплыли, дань белкой потребовали. То ли булгарцы, то ли еще кто – непонятно. Долго эти вои ждать отяков не стали, селение взяли с налета – девок топчут, на лодью волокут. Положили людишек ужо сколько-то. Часть опять на суда грузится, никак к нам собрались. Другая же часть могла по тропкам лесным раньше выйти в нашу сторону. Отяков так и взяли, обложив сначала с берега, немногие утекли. Не более половины часа пройдет – и у нас они могут быть, да и ветер в нашу сторону задул…

– Так, Петр, одного мальца в поле шли, абы людины за тын прятались, а бабы в леса уходили, без захода в весь. Другого по избам вестником: четверть часа – и духа бабского в поселении чтобы не было. Вместе с дитятями. Сказывай, ежели упрутся, то ворота затворим и останутся они ворогам на растерзание. Брать еду, одежу, топоры, луки охотничьи. Не одну ночь проведут под небом, аще Господь не смилостивится. Скотину людины с пажити пусть в весь гонят. Не успеть бабам ее с собой в лес увести, да и выследят. Ну как, мальцы, смекнули? Бегом, а ты проследишь, Петр, абы уходящим охотников выделили, пусть те схрон в чаще найдут, а по пути следы путают. Потом ворота затворить, смердов одоспешить, чем придется, и с луками на стены. Не высовываться особо. Все… Бегом сполнять.

– Дозволь слово сказать, Трофим Игнатьич? – встрял Иван, оглядываясь на убегающего Петра. – Пусть на место идут, где железо лить намечали. Кузнецов и плотников по дороге возьмут, дело начнут понемногу. Если лес не рубить, то их не слышно будет.

– Ты что, Михалыч, я тут останусь, – взял того за плечо оторопевший от такого предложения Николай. – За что это ты меня отсылать собрался?

– Прав ты, вой иноземный. Пусть идут. Заодно руки мастеровые сохранными будут… и ты с ними? – недобро усмехнулся десятник, не глядя на пытающегося доказать свою полезность кузнеца.

– Шуткуешь, Трофим Игнатьич? – откликнулся егерь без промедления. – При тебе буду неотлучно, если не прогонишь. Мне любая заваруха только кровь в жилах разгоняет.

– Ну, добре, коли так. Слышали, огненных дел мастера? Все, что надобно вам для работы, не забудьте и баб в лесу стерегите. Заодно на работу поставьте, абы скука их не заела. – Не слушая возражений, десятник развернулся и отправился спокойным шагом в весь.

– Полно, Николай, не мельтеши, – успокаивающе взял за руку своего собрата по ремеслу Любим. – Слово сказано… Коли откажешься – так приголубит, что не встанешь опосля. А то и голову снесет. Дело-то не мирное. А мы покамест мальца какого пошлем к Вовке и ребяткам, что у него учение принимают. Ежели к срубу вашему сбор объявить, лепно будет?

– Тимку тоже предупредить надобно, – кивнул Николай, соглашаясь со свершившимся.

– Тимофей твой в лесах с Антипом – там как раз сейчас без опаски ходить можно, – попытался приободрить земляка Иван.

– Верно сказывает, – согласился Любим. – Ибо ворог в чаще нашей плутать будет яко слепой кутенок.

– Ну ладно, мужики, – нетерпеливо переступил с ноги на ногу егерь, торопясь догнать десятника. – Прощевайте, удачи нам всем. Да… Вячеславу про то, что Вовку с собой берете, я передам.

* * *

Через час весь была отрезана. Два огромных досчаника, иногда называемых заморскими лодьями, ткнулись в берег выше по течению чуть в стороне от холма, на который взбиралась весь. Не дожидаясь, пока с судов сбросят мостки, в прибрежный песок стали прыгать воины в халатах и коротких кольчугах поверх них, растекающиеся пестрой волной по пажити. Головы их венчали скругленные шлемы, на которых болтались спадающие ниже уровня лопаток пушистые хвосты. Через несколько минут с другой стороны холма донесся условный свист о том, что и там появились чужеземные вои. Дозоры втянулись в весь.

– Буртасы… – Десятник сплюнул с помоста, тянущегося вдоль тына, на землю. – Лисье племя, каждый второй с ее хвостом на шеломе. Услыхали про нас и слетелись, шакалье. С большей части черемисов булгарцы дань берут, точнее, князьки местные со своих собирают и куда нужно везут, вот и не трогают их. Буртасы же сами данники Булгара, черемисов разорять им невместно, а про нас закон не писан. Да и с Суры ход недолгий. Тьфу, – еще раз сплюнул он, объяснив сложившуюся ситуацию стоящему рядом по долгу службы Петру и тихой сапой пристроившемуся Ивану. Глянул на опускающееся за лес солнце и добавил: – Попали, как кур в ощип. Обложили, не продохнешь… Свара, ходь сюда! Посчитал воев?