7-е небо - Максин Паэтро

В конце последней статьи цитировали слова эксперта, работавшего на пожаре. Он заявил репортеру: «Свеча перевернулась, газеты загорелись, занялись портьеры, и вскоре огонь охватил весь дом. Я не нашел следов горючих веществ, поэтому сейчас не могу сказать, был ли это несчастный случай или поджог».

Синди просматривала ссылки и вскоре нашла отчет судмедэксперта по Кристиансенам. Патологоанатом определил причину смерти как отравление продуктами горения, а род смерти «неустановленным на основании отчета начальника пожарной службы».

— Персик, но как же похищенные драгоценности?

— Убей суку, убей суку…

В голове Синди бурлили десятки вопросов. Кристиансенов, несомненно, ограбили, так почему специалист, который осматривал место пожара, заявил, что затрудняется определить, несчастный случай или поджог? И еще одна мысль не давала ей покоя: совпадение ли, что эксперт, работавший на пожаре у Кристиансенов, выезжал на убийства Малоунов и Мичемов?

Синди знала имя специалиста, потому что о нем говорила Линдси. Его звали Чак Ханни.

Она водворила Персика обратно в клетку и накрыла ее платком. Придвинув к себе телефон, Синди позвонила своему редактору.

А затем позвонила Линдси.

Девушка была упитанной.

Она сидела за столом для пикника возле университетского бара «Джамба джус», лицом к Уайт-плазе, потягивая через соломинку «Клубничный вихрь». Одежда на ней была просторной, как палатка: длинная, ярусами, юбка и широкая красная футболка. Грубая кожа, мышиного цвета волосы — словом, то, что нужно.

Ястреб поднял бровь и чуть наклонил голову. Голубь кивнул. Они подошли к столу и присели. Ястреб сел рядом с девушкой, Голубь напротив.

Большим пальцем и мизинцем Ястреб изобразил телефон.

— Бринь-бринь.

— Ал-ло, — сказал Голубь, отвечая на звонок с собственного пальцевого телефона.

— Голубь, ты давай катись отсюда. Я ее первый увидел.

— Мне она больше нравится, чувак. Я тебе сразу сказал, как мне понравилась эта женщина.

Девушка подняла голову, озадаченная таким разговором, посмотрела на Ястреба, сидевшего слева, потом на Голубя и опустила глаза на ноутбук, вернувшись к недопечатанному блогу в «Май спейс».

— Друг, по-моему, мы ей не нравимся, — сказал Ястреб в свой «телефон». — Как думаешь, она сноб?

— Дай я с ней поговорю. — Голубь положил «телефон» на стол и обратился к девушке: — Привет. Я Голубь. Факультет компьютеров и программирования. — Он указал на здание корпуса Гейтса. — Мой приятель хочет тебя куда-нибудь пригласить, а я говорю: не важно, кто первым тебя увидел, мне ты нравишься больше.

— Ну да, ну да. Небось не меня одну разыгрываете? Это у вас спорт такой парный?

Ястреб тронул девушку за локоть:

— Обидно, между прочим. Ты нас совершенно неправильно поняла. Я видел тебя в библиотеке, неужели не помнишь? Я не умею общаться с девушками, поэтому привел друга.

— Это правда, — поддержал его Голубь. — Ястреб у нас ужасно стеснительный. Я пришел за компанию, но когда тебя увидел, клянусь, сразу подумал, что ты скорее мой тип, чем его.

— И какой же это тип? — спросила девушка, смягчаясь. Мимо с ревом проносились стаи мотоциклов. На площади пахло свежевыпеченным хлебом из «Сабвея». Солнце припекало ей макушку. День явно налаживался.

— Креативный. Интуиция мне подсказывает, что ты человек творческий. Готов поспорить, ты писательница.

— Нет, я с биологического.

— Биология человека — это круто, — сказал Ястреб. — А писатель тут я. Как тебя зовут?

— Кара Линч.

— А я Ястреб, Кара Линч. А это мой друг Голубь.

— И что ты пишешь? — спросила она Ястреба.

— Мы с Голубем вместе работаем над одним романом. Можно угостить тебя коктейлем? «Клубничный вихрь»?

— Да, спасибо… Ястреб, — улыбнулась Кара.

Едва Ястреб отошел от стола, Голубь подался к девушке, навалившись на стол:

— Кара, кроме шуток, он не для тебя. Конечно, он талантливый, но я-то компьютерный гений. Я лучший на факультете. Если я скажу мое настоящее имя, ты сразу вспомнишь, что уже читала обо мне. Когда Ястреб вернется, ты должна быть готова выбрать. Либо ты решаешься и приглашаешь Ястреба, либо пригласи меня. Либо я, либо он, выбор за тобой, иначе мы выясним отношения по-мужски. А это будет некрасиво. Жестоко будет.

Глаза Кары обратились к Ястребу, который нес к столу смузи. Поблагодарив, девушка сказала:

— Ястреб, а давай сходим куда-нибудь?

Ястреб улыбнулся:

— Ух ты! Вау, Кара. А я как раз подумал — ты скорее во вкусе Голубя. Он звезда своего факультета. Ты себе не простишь, если упустишь такого парня.

Кара нерешительно повернулась к Голубю, наградившему ее ослепительной улыбкой.

— Придется тебе за мной приударить, Кара, — сказал он.

— Поцелуй меня в задницу, — покраснела она, вновь уткнувшись в ноутбук.

— Не могу, тебя Ястреб первым увидел, — засмеялся Голубь.

— Бринь-бринь, — сказал Ястреб.

— Ал-ло?

— Можно подумать, кому-то нужна эта толстая дура, — произнес Ястреб достаточно громко, чтобы слышали студенты за соседними столами. Они с Голубем захохотали, схватившись за животы, и, расходившись, театрально упали со скамеек в траву.

Голубь успокоился первым. Он встал и игриво взъерошил волосы Кары.

— Каюсь, грешен, Кара миа. Удачи в следующий раз.

И он поклонился. По щекам Кары текли слезы.

Конклин припарковался на узкой, обсаженной деревьями дороге в Монтерее, маленьком прибрежном городке в двух часах езды к югу от Сан-Франциско. Правое крыло трехэтажного деревянного дома осталось не тронутым огнем, но центральная часть сгорела до каркаса. Провалившаяся крыша казалась открытым ртом, обращенным к голубому небу в беззвучном крике.

Конклин и я пробились через толпу зевак, согнувшись, пролезли под желтой лентой и широкими шагами пошли по аллее.

Эксперт по поджогам ждал нас у входа. Тридцатилетний здоровяк ростом выше шести футов, он побрякивал в кармане мелочью и ключами. Представившись Рамоном Хименесом, он вручил мне свою визитку с мобильным телефоном, открыл замок, навешенный пожарной службой, и впустил нас в дом. Едва открылась входная дверь, в нос ударил запах яблок и корицы.

— Взорвался освежитель, — пояснил Хименес. — Шкварки[16]в кабинете.