Золотарь, или Просите, и дано будет… - Генри Лайон Олди

Nanohren: Да чукча обоссался и вернул билеты в кассу.

Przhevallo: Пациент прибыл (принесли соседи). Симптомы: приставал к санитарам, пердел, хронический передоз, несвязная речь и тупая рожа. Диагноз: чмо. Лечение: нах ) так ржачнее.

— Сейчас. Он наш…

— Что-то долго молчит.

— Десять мудаков молчали-молчали, да не вымолчали… Ох, извините! Что-то меня колбасит.

— Меня тоже. Гнилая тут у вас атмосферка.

— Дайте еще одну жвачку.

— Я не про пиво. Я вообще.

Chookcha36: ты поймешь сука вместе со своими корефанами что так себя вести нельзя. Мы уже все пробили и билеты заказали.

Przhevallo: в кино закажи билеты. на мульт «Голубой щенок».

Chookcha36: Баран ты хоть понимаешь с кем базаришь, и ники здесь ни причем.

Nanohren: тюлень ты глухой.

Przhevallo: приезжай, я тебе вломлю )) сильно бить не буду )) я ж понимаю, ты инвалид детства )) я тебя потом в ясли сдам )) ты там будешь самый умный )))

— Все. Конец рабочего дня.

— Завтра продолжим?

— Непременно.

— Надо узнать у следаков, не было ли вброса…

— Не было, Рита Евгеньевна. Я бы почуял.

— (из угла) Не было.

— (от окна) Не было.

— (из другого угла) Нифига не было. Но фон растет.

— (из угла) Ага. Довлеет, етить-колотить…

— Ш-ш-ш… Дон-н-н!

— Ничего себе! Александр Игоревич, где вы научились ножи метать?

— В десанте. Есть такой десант — в очко нырять, граблями махать…

— …вертухаев мочить.

— Тоже играли?

— В «Redneck Rampage»? Оскоромилась. До сих пор стыдно.

6

Спускаться в метро не хотелось. Гомон, давка, толкотня. Чья-нибудь потная подмышка перед носом. А на улице хорошо. Тепло, ветерок обдувает…

Первым делом ветерок обдал Золотаря бензиновой гарью. Затем — ароматами дворовой помойки. Табачным дымом. Швырнул в лицо горсть пыли. Липкую обертку от мороженого. Отчаянно звенел трамвай. Джип, выехавший на рельсы, в ответ гудел с презрением — и полз со скоростью беременной черепахи.

Минута — и траффик встал намертво. Лавируя меж бамперами, Золотарь стал форсировать дорогу. И едва не угодил под колеса: пробки имеют свойство рассасываться в самый неподходящий момент.

— Жить надоело, придурок?! — мордатый таксист высунулся из окна «девятки».

Золотарь счел за благо промолчать. На тротуаре он перевел дух. На губах ощущалась ванильная сладость от обертки, прилетевшей в лицо. Страшно захотелось мороженого. Он ссыпался по ступенькам в угловой подвальчик-гастроном. Долго, придирчиво выбирал, изучая фейерверк трубочек, конусов и брикетов сквозь заиндевелое стекло. Взял кофейный «Магнат» в шоколаде, расплатился и выбрался на улицу.

От «Магната» полегчало. Раздражение отступило. Чтобы вернуться с подкреплением — на родном Пушкинском въезде, оказывается, исчезли все урны. Бумажку бросить некуда. Блин, кому они мешали?! Так хорошо было… Когда на каждом шагу — урна, даже последняя сволочь не швырнет окурок под ноги.

Бомжи сперли на металлолом?

— …И не говорите, Шурочка! Безобразие!

Рядом образовалась соседка из третьего подъезда. Серебро кудряшек, кармин рта, лицо заштукатурено в три слоя. И вечная обида, если назовешь ее «тетей Вавой». Как вышла на пенсию — подавай Вареньку, и все тут.

Варенька выгуливала болонку Лайзу, чихающую зимой и летом.

— Надо в ЖЭК жалобу подать. И в милицию.

— А мэру подадим? Губернатору?

Хотелось развить тему, дойдя до президента и Гаагского трибунала. Но Золотарь сдержался — и зря. Соседка иронии не поняла.

— Вот именно! Губернатору! Никакой управы на них нет!

— На губернаторов?

Он уже жалел, что ввязался в разговор.

— Господь с вами! На наркоманов, чтоб им пусто было!

— Думаете, это наркоманы урны крадут?

— А кто ж еще?

— Зачем?

— Отраву свою в них варят!

Интересная мысль. «А мужики-то не знают!»

— Извините, я спешу. Всего доброго.

— До свидания, Шурочка…

И все-таки бросать обертку на тротуар не хотелось. К счастью, рядом находилась знакомая подворотня, выводившая к мусорным бакам.

— …козел!

— Я тебе блевану!

— Мочи его, пацаны!

Смрад ударил в ноздри за миг до того, как Золотарь увидел, что творится в подворотне. Четверо юнцов, разгоряченных водкой, азартно «носковали» бомжа. Жертва корчилась на асфальте — щербатом, грязном, как рот ханыги. Клетчатая сумка, лопнув на боку, валялась у стены. Откатились в сторону две пустые бутылки.

Третья разбилась.

Манила бритвенной «розочкой».

— Сдурели?

Вина перед бомжом свалилась, как снег на голову. Обещал же ему блок сигарет! — забыл, не купил, обманул… Не понимая, что делает, Золотарь с разбегу врезался в палачей. Толкнул одного, второго — прочь от хрипящей, харкающей кровью жертвы.

— Уймитесь!

— Ты чё, мужик?! Охренел?!

— Звездюлей хочется?!

— Убьете — сядете! Оно вам надо?

Старший — лет двадцать? меньше? — опомнился первым. Вожак, да. Налетел, впечатал спиной в стену. Жарко захрипел, заклокотал сивухой. Рука — на горле. Глаза — бешеные, белые.

— Этот пидор мне на штаны наблевал!

— Ну, наблевал. Вы ему уже вломили…

— Мало! Я ему сраку раздеру, гнидосу!

Надо же, какой лексикон. А на вид — приличные ребята. Вон тот, белобрысый, похож на пай-мальчика из престижного колледжа. Смрад сгустился, обретя плотность сжиженного газа. Затопил легкие. Перед глазами заплясали искры. Что-то случилось. Замельтешило в душном, спертом воздухе. Превратило слова в слова, одни в другие. Было так, стало так же, но иначе. Курсив, выделение, пробел.

Черт знает что.

Плоское.

7

Viktor Babenko: Шоп сука знал!

Fedor Nepeyliho: Я ап ниво ноги вытру понял? Нет ты понял???

Gleb Pavlov: чё ты с ним базаришь, Витёк? Дай в хлебало, и пусть валит нах!

Fedor Nepeyliho: А я дабавлю!!!! Ща!!!!