Конан и путь героев - Джеральд Старк

Откуда в сердце Аквилонии взяться человеку, умеющему обращаться с анризом?

К мелодии присоединился голос, сначала выведший пару куплетов на языке, из которого Конни понимал едва ли каждое пятое слово, а затем непринужденно перешедший на аквилонский:

Вот ветер с Полночи пришел,

В соленой пене зеленых вод.

Взметнулся платья холодный шелк,

А ветер прокричал: «Вперед!

Я знаю, ты придешь ко мне,

Я знаю, ты уже в пути.

Не прекословь судьбе своей,

Не бойся, Эмеред, лети!»

Наследный принц прогрохотал по лестнице и выскочил во двор как раз вовремя, чтобы успеть к завершению песни.

Она оттолкнулась от земли,

И замолчали все ветра,

А братья, руки отпустив,

Смотрели, как летит сестра.

Она летела ввысь и ввысь,

И высь ей стала дорога,

«Сестрица Эмеред, вернись!» —

Кричали братья с берега.

И там, где весною не бьет вода,

И там, где зимы не стелют лед,

Где не имеют счет года,

Она оборвала полет…

– Начались обещанные беды с горестями, – едко проговорил за спиной у Конни голос Эвье Коррента. – Мои искренние поздравления, ваше высочество. Для полноты свиты ты только что обзавелся придворным менестрелем.

– Льоу, – с ошеломленным видом произнес Коннахар.

Удобно расположившийся на колодезном срубе человек спрыгнул вниз, преувеличенно старательно раскланявшись и взмахнув связанным на затылке хвостом длинных белых волос. Блеснула россыпью мелких аметистов тяжелая вычурная фибула, скреплявшая переброшенный через плечо длинный шарф в мелкую красно-зеленую клетку, звякнули струны. Конни угадал, это действительно был анриз – треугольная арфа из светлого дерева с изображением лебединой головы на грифе.

– Доброго дня и успехов в делах, – чуть виновато поздоровался Лиессин.

– Ты откуда взялся?

– Это долгая история! – дружным хором произнесли любящие братец и сестрица, Ротан и Меллис Юсдали. Они рядком сидели на коновязи, толкая друг друга локтями и хихикая в предвкушении неизбежного рассказа.

– Как раз очень короткая, – грустно качнул головой Майлдаф-младший, выглядевший изрядно обескураженным. – Я проиграл песенное состязание на Белтайн, а заодно по собственной глупости рассорился с сородичами и отцом… В общем, в Темре мне какое-то время лучше не показываться. В Ларвике я прослышал, будто король Конан отправился навестить друзей в Пограничье, и страной управляет его сын. Я надеялся, что могу рассчитывать на твое покровительство, но, когда добрался до Тарантии, там уже никого не оказалось.

– Как это – проиграл состязание? – не поверил своим ушам Ротан Юсдаль. – Ты – и проиграл? Шутишь, что ли?

Конни перебил его торопливым вопросом:

– Кто тебе сказал, куда мы уехали? Стиллис?

– Никто не говорил, – удивился Лиессин. – Меня и во дворец бы не пустили. Но в таком огромном городе легко найти тех, кто не умеет держать язык за зубами и охотно разбалтывает дворцовые секреты. «Наследник уехал в Пуантен», – вот что я узнал, и решил попробовать нагнать вас. Скакал всю ночь, утром завернул передохнуть на этот постоялый двор. Как оказалось, не ошибся. Теперь решение за тобой, Коннахар. Уезжать мне или можно остаться?

– Сначала скажи, как ее зовут, – после некоторого размышления потребовал наследник Аквилонии. Льоу бросил на него искренне недоумевающий взгляд:

– Кого – «ее»?

– Девицу, из-за которой тебя выставили из дома, – безжалостно уточнил Конни. – Давай, давай, признавайся. Иной причины нет и быть не может.

– Да не было никакой девицы, – вяло запротестовал Лиессин, но град язвительных смешков заставил его сдаться: – Беда не в девчонке, а в ее семействе. Она из Макдермоттов, и между нашими кланами уже лет двести как заклятая дружба…

– Чрезвычайно романтично, – Меллис с нарочитым восхищением захлопала в ладоши. – И тебе пришлось бежать под покровом мрака? Кстати, ты не забыл пообещать бедной обманутой девушке непременно вернуться за ней? Ах, бедная, она потратит годы на напрасное ожидание!

– Она благополучно выскочит замуж еще до конца нынешнего лета, – огрызнулся Майлдаф-младший. – На свадьбе ее сородичи будут с удовольствием вспоминать, как весело гоняли кое-кого ночью по окрестным холмам, но, к разочарованию для них и к счастью для меня, не догнали.

Мысленно Льоу извинился перед Коннахаром и его друзьями, ибо наскоро состряпанная им история была лжива от первого до последнего слова. Излагать же подлинную совершенно не хотелось. Она наводила на мрачные рассуждения о зияющей пропасти между отпрыском торговца и юной особой, проживающей за высокими стенами Фрогхамока Темрийского, и взывала к отмщению некоему управляющему, имевшему скверную привычку быстро и жестоко расправляться с нарушителями благочиния, застигнув таковых на месте преступления…

– Простые сельские нравы, – съязвил Эвье. – Скажи свое веское слово, Конни! Желаешь присовокупить к нашему изысканному обществу это горское безобразие или обойдемся без него?

… Так и получилось, что, в то время как кортеж правителя Аквилонии неспешно продвигался на Полуночный Восход, а Конан Канах и его супруга Зенобия пребывали в полнейшей уверенности относительно местонахождения своего старшего сына, предприимчивый отпрыск вкупе с компанией преданных единомышленников несся в прямо противоположную сторону – на Полдень, к границам Пуантена.

Пуантенская провинция, Аквилония. 14 день Первой летней луны.

Вымощённая плитами дорога упрямо карабкалась вверх по склону, словно бы взлетая над предгорьями и устремляясь к неведомой цели. Внизу оставались постепенно уменьшающиеся очертания белых домов и крепостной стены, охраняющей городишко Риальсу, виноградники, оливковые рощи, желтые полосы возделанных полей, серебряный блеск играющих под солнцем волн Алиманы и очертания плавно вырастающих за ней лесистых холмов.

Пестрая кавалькада, растянувшаяся почти на три перестрела, не торопилась, охотно задерживаясь, дабы вволю рассмотреть причудливого вила скалу, попить воды из придорожного источника, в который раз удивившись ее чуть сладковатому вкусу, и заодно выслушать новую историю, касающуюся этих мест. Спешить некуда, день выдался солнечным и по-настоящему летним, а потому столичные гости и радушные хозяева находили обоюдное удовольствие в кратком путешествии, по завершению которого приезжих ожидал сюрприз.

Какой – пока оставалось неясным.

Впервые речь о таинственном сюрпризе зашла два дня назад, дав приехавшей из Тарантии молодежи возможность вволю поломать голову, развлекаясь всевозможными догадками.

Впрочем, времени на долгие раздумья им почти не оставалось. Стоило принцу Аквилонии и его сопровождающим въехать в Белые ворота Гайарда, как их немедля захлестнуло радужной круговертью – не то учиненной ради их приезда, не то являющейся здешним образом жизни. Второе, похоже, более отвечало истинному положению дел.