Сладкое наваждение - Сандра Филд

— Я никогда никому не рассказывал о своем прошлом. — Люк провел рукой по волосам. — Когда я узнал о бабушке и унаследовал поместье, то, кажется, понял, почему моя мать бросила вызов обществу. Может, наркотики давали ей то, чего она всегда была лишена? Похоже, Сильвия не знала, что такое любовь. Она выгнала единственную дочь за одну лишь ошибку.

Люк замолчал. Он всегда считал, что, расскажи он женщине о своем прошлом, она тут же сбежит от него подальше. Но Келси стояла рядом и улыбалась ему, такая красивая, что невольно сжималось сердце.

— Теперь ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо. Даже Рико.

— Восприму это как комплимент, — улыбнулась она.

— А, сейчас пойдем в ресторан.

— Идем.

Вернувшись домой, Келси сразу отправилась спать. Она очень устала и мгновенно заснула. Девушка не слышала, как Люк пошел в свою спальню, намного позже, чем она. В темноте ночи ей снился сон…

Келси шла по побережью. Бирюзовые морские волны лизали песок. Она была одна. Или нет? Разве кто-то не наблюдал за ней из густой тени между деревьями?

Келси замерла. Холодная вода коснулась ее босых ног, она оглянулась. Что-то мелькнуло в лесу. Лицо. Лицо врага. Девушка побежала, чтобы спастись от него. Но ноги с каждым шагом все больше утопали в песке, пока она не застыла на месте, сдерживаемая вязким месивом. Бледная луна осветила пляж. Оглянувшись через плечо, Келси увидела темную массивную фигуру, которая приближалась к ней. Медленно…

— Келси, проснись! Проснись же!

С криком она распахнула глаза и расплакалась от ужаса. Люк заботливо прижал ее к себе.

— Тебе приснился кошмар. Я слышал, как ты кричала.

— Мне было так страшно, — всхлипнула Келси. — Я не могла бежать, не могла даже пошевелиться.

Западня, подумал Люк, вот о чем хотел рассказать ее сон. А он, Люк, и был тем самым врагом, от которого она не могла спастись. Он начал нежно гладить жену по спине, чтобы она успокоилась.

— Сделай для меня кое-что, Люк.

— Все, что смогу.

— Увези меня в Тусканию. Обратно на виллу. Знаю, ты недавно вернулся и, наверное, устал… но я правда хочу поехать. На следующей неделе школа дает три свободных дня, и… мы могли бы побыть в Тускании подольше.

— Лимузин заберет тебя после занятий, а я встречу в аэропорту. Если будет время, собери вещи утром.

— Я найду время, — улыбнулась Келси. — Спасибо тебе, Люк.

Странно, но не благодарности хотелось ему. Чего же тогда?

Полет оказался неожиданно тяжелым. Келси не удалось даже поспать. Когда они наконец прибыли на виллу, над Тусканией уже сгущались сумерки. Карлотта приготовила легкий ужин, который Келси ела со слипающимися глазами. Нет, заключила девушка, сегодня не время для Большой Речи, которую она запланировала. Еще одна ночь в любом случае ничего не решит.

Проснувшись, Келси обнаружила, что уже за полдень по местному времени. Она помылась и, переодевшись в легкое платье и сандалии, пошла искать Люка. Стояла чудесная теплая погода. Розы распускались в саду. Люк сидел за столиком на террасе и пил кофе. Заметив ее, он встал и улыбнулся:

— Карлотта уехала в деревню. Позже там состоится ежегодный парад. Она оставила для тебя завтрак. Или это ланч?

— Полдник, — улыбнулась девушка в ответ. Солнце осветило его обручальное кольцо, когда Люк отодвинул для Келси стул. На столе лежал букет роз; вдыхая их аромат, она старалась смягчить комок в горле.

Сейчас или никогда, подумала Келси.

— Я слышу, как воркуют голуби, — произнесла Келси, — совсем как в день нашей свадьбы. — Она слышала учащенное биение сердца в груди. — Люк, я должна тебе кое-что сказать.

Люк похолодел. Она обдумала его откровения и хочет уйти.

— Ты не покинешь меня, — заявил он твердо. — Я не позволю тебе.

— Я хотела…

— Приехать сюда, где мы поженились, чтобы сообщить о разрыве? Ни за что, Келси.

— Я не хочу развода. Но, возможно, ты хочешь.

— Нет.

— Уверен?

— Как никогда в жизни. Тогда о чем ты хотела поговорить?

— Я люблю тебя, — решилась Келси.

На этот раз Люк ощутил необъяснимую радость.

— Ты не перестаешь меня удивлять. Повтори, что ты сказала.

— Я люблю тебя.

— Значит, я не ослышался.

— Я не планировала влюбляться в тебя. Это случилось само собой.

— Кажется, ты не очень счастлива.

— Да. Тебе пришлось жениться на мне. Я украла твою свободу. Ты не любишь меня.

— Подожди, Келси, это ведь я украл твою свободу.

— Мне нужна близость, Люк, не свобода. Как я могу чувствовать себя в ловушке, если люблю тебя и ношу твоего ребенка?

— Но ты несчастна…

— Ты отталкиваешь меня. Но не потому, что не хочешь быть рядом, теперь я поняла это.

— Но ведь ты заслужила свою свободу. А потом я сделал тебе ребенка.

— Мне нравится быть беременной. Я же люблю тебя.

— Прекрати повторять это!

— Как бы мне хотелось, чтобы ты вел себя иначе…

— Ты волнуешь меня, Келси. Ты пробуждаешь во мне чувства, которых я избегал всю жизнь. В детстве я нуждался в матери, но она подвела меня. Я не могу позволить себе довериться еще одной женщине, разве ты не понимаешь?

— Но я не подведу тебя. Обещаю.

— Прости, что причинил тебе боль. Я часто думал о маме последнее время. Ее бросил мой отец, оставив без гроша и без поддержки. Когда я представил, что ты можешь оказаться в таком же положении, то не смог этого вынести.

— Но ты никогда так не поступишь со мной, Люк.

— Сомневаюсь, что Сильвия очень любила дочь, раз выгнала из дома, — продолжал мужчина, словно не слыша ничего вокруг. — Как я могу винить мать в том, что она стала наркоманкой? Или в том, что она не знала, как воспитывать меня?

— Ты простил ее…

— Прощение. Ты все правильно поняла.

— У тебя было ужасное детство, Люк, но это не значит, что и нашего ребенка ожидает такое же.

— Дело не в этом, Келси. Я не умею любить. Мне незнакомо это чувство.

— Ты любил сестру Эльфриду.

— Это другое. Я говорю о тебе. Моей жене. Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу полюбить тебя так, как ты того заслуживаешь. Дело во мне… ты достойна большего.

Келси закусила губу. В голосе Люка было столько уверенности, что она вдруг подумала: что, если он прав?

— Я так хотела признаться тебе в своих чувствах. Мне понадобилось столько времени, чтобы понять, что любовь — это тоже своего рода свобода. Она сделала меня сильнее. Как женщину и как художницу.