Вторжение драконов. Последняя битва - Бернхард Хеннен

— Вы выбрали не тот образ, бессмертный, — с горечью произнес капитан. — Песчаная равнина — это так чистенько. Но вы решили утопить демонов и чудовищ Нангога в крови своих подданных. Как вы можете ковать днем такие планы, а ночью развлекаться со своей кухаркой? В какого человека вы превратились? Когда вы лишились души? — Стоило Ашоту произнести эти слова, как он пожалел об этом. Не содержания, он говорил правду, но цены, которую придется заплатить за это, воин опасался.

К его огромному удивлению, бессмертный был спокоен, лишь пристально поглядел на него. Во взгляде правителя не было даже укора.

— У тебя есть мечта, друг мой?

Ашот растерялся.

— Не понимаю...

— Есть у тебя что-то, чего ты непременно хочешь добиться в жизни? Что-то, о чем ты думаешь, прежде чем уснуть, и первое, что приходит в голову, когда ты просыпаешься? Что-то, что зажигает тебя, делает жизнь богаче и придает ей цель?

Капитан помедлил, хотя ответить мог сразу. Именно его служба бессмертному наполняла жизнь смыслом. Он не мечтал о женщине, о власти или богатстве. Иногда, ложась ночью спать, оставляя позади все обязанности, он чувствовал, что жизнь его пуста, и от этого становилось больно.

— Я не мечтаю, — раздраженно ответил он, догадываясь, что такого ответа Аарон и ожидал. — Я твердо стою обеими Ногами на земле.

Правитель улыбнулся.

— Да, это часть проблемы. Ты стоишь. В твоей жизни нет движения. Ты смирился с миром в том виде, в каком он есть. А я хочу изменить его. Хочу сделать его лучше. Хочу превратить его в такое место, где не будут угнетать слабых. Где крестьянин и сатрап равны перед законом. Местом, где нет ненависти и эксплуатации. Мы в силах изменять мир, в котором живем. Возможно, это ошибка— отправляться в Нангог и не удовлетворяться миром, который был дарован нам богами с самого начала времен... Я не могу обратить время вспять, не навлекая на свой народ огромной беды, поэтому иду вперед. Мы должны сделать мир Нангог безопасным и позаботиться о том, чтобы с неба не обрушился столп пламени, чтобы в мгновение ока обратить в пепел целый город и его обитателей. И когда эта цель будет достигнута, воцарится мир и справедливость. Я приложу максимум усилий, чтобы достичь этого, — правитель взял в руки дощечку, которую Ашот положил на стол. — Отнеси это писарям. Каждый сатрап, каждый свободный город и каждый крупный храм должны получить копию с нее и привести в исполнение новый закон.

Капитан принял дощечку. Он знал, что правитель не станет больше слушать его, и в подавленном настроении удалился, а Аарон тем временем вышел на террасу через двустворчатую дверь, и стал смотреть на серое небо. Казалось, он бесконечно одинок, и его мечта в первую очередь оборачивалась кошмаром.

Кирум

Ашот поспешно спускался по длинному коридору, ведущему из личных покоев бессмертного к Львиному двору. Стены были украшены фресками, изображавшими речной пейзаж. Кроме того, были на них и изображения бессмертного на охоте в высоком тростнике, перемежающемся с лилиями. Он то преследовал льва, то охотился на уток, то просто сидел у реки, в то время как его наложницы в прозрачных одеждах играли для него на кифарах и пузатых флейтах, а одна, обнаженная рыжеволосая красавица, танцевала под аккомпанемент товарок. Ашот задумался, насколько давно миновали те дни. Он никогда не видел, чтобы бессмертный Аарон, предавался праздности. Эта кухарка из Нари была единственной слабостью, которую позволял себе правитель.

Услышав тяжелые шаги, сопровождаемые постукиванием, капитан поднял голову. Со двора в коридор вошел Матаан. Сейчас гофмейстер был похож скорее на тень прежнего себя. Худощавый высокий мужчина, тяжело опирающийся на палку. Мышцы словно растаяли, и сейчас вряд ли кто-то сказал-бы, что когда-то этот мужчина был воином. А ведь не прошло и года с тех пор, как он бросился наперерез бессмертному и защитил его своим телом от смертоносного удара — в Каменном гнезде, последнем прибежище Элеазара, предателя и сатрапа Нари.

— Как он? — поинтересовался Матаан, поравнявшись с воином.

Вместо ответа Ашот протянул ему проект нового закона. Гофмейстер пробежал глазами по строкам и кивнул.

— Неужели ты согласен с ним, Матаан?

— Разве у бессмертного есть выбор? Эта война была навязана нам драконами. В этом законе я вижу его благородный дух, сияющий подобно маяку даже в самые трудные времена.

Ашот не поверил своим ушам.

— Ты же представляешь себе, что нас ждет. Мы поведем наших юношей на бойню. Не знаю, что такого чудесного ты видишь в этом законе.

— Нет никаких исключений. Он прост и ясен. Идти должен всякий, будь он сыном сатрапа или нищего. И все начинают с одного и того же ранга. Помочь сделать карьеру могут лишь мужество и умение. В этих строках я вижу все его прежние идеи. Он изменит нашу империю.

Теперь глаза Матаана блестели почти так же, как у бессмертного, когда он говорил о своих планах.

— В этот час начинается рождение новой империи. И как во время всяких родов, здесь тоже льется кровь.

— Не так давно именно ты предупреждал его относительно этих идей, — раздраженно напомнил Ашот. — Ты предвидел, что сатрапы восстанут против него, и именно так и случилось. И кто заплатил за это? — Он холодно смерил взглядом изможденного воина, от которого осталась лишь кожа да кости. — Что заставляет именно тебя радоваться этому безумию?

— Я видел, как боги призвали его, первого среди людей, в Желтую башню, чтобы выслушать, что он скажет. Я был свидетелем того, как ему удалось собрать всех бессмертных вместе, чтобы провести совещание относительно нового миропорядка. А еще я был свидетелем того, что он предвидел попытку драконов уничтожить всех. Он не такой человек, как я или ты. Мы не имеем права мерить его своей меркой. У него есть планы...

— У меня тоже! Ты еще помнишь ужасы, виденные нами на равнине Куш? Эта битва была безобидной детской дракой по сравнению с тем, что ждет нас. Драконы пошлют детей демонов и одним богам ведомо, что еще. Как нам победить в такой войне?

— Вера — лишь первый шаг, — непоколебимо произнес Матаан. — А я в бессмертного верю. Вместе с воинами, набранными из числа крестьян, он одолел сильнейшее войско на Дайе. Этот человек способен совладать и с демонами, и с драконами. Кто, если не он? Я буду верно стоять с ним рядом, когда начнется этот бой.

— А я останусь хотя бы ради того, чтобы в этих стенах был хоть кто-то, кто может откровенно высказать ему в лицо все, что думает, — на самом деле Ашот прекрасно осознавал, что никто больше и слушать его не станет. Он видел слишком много, чтобы снова вернуться в свою деревню, в Бельбек, и надеяться на возможность обрести мир. Лучше уж находиться там, где решается судьба происходящего. Только так он может что-то сделать. В Бельбеке же он будет просто овцой, которая готовится, что ее вот-вот поведут на убой.

— Неплохая причина, чтобы остаться, — Матаан пристально поглядел на него. — Поскольку ты у нас — предостерегающий голос рассудка, то наверняка ты говорил с ним и о Кирум.