Изгой. Кровь и пламя - Дем Михайлов

Второе предательство! Второе! Сначала Риз Мертвящий… а теперь и лорд Ван Ферсис…

Нет! Это уже третье предательство!

В самом дальнем зале, на возвышении в центре еще не остыли лужи крови, с момента ритуала прошло всего несколько часов. И вместе с осмелившимся ослушаться лордом ушел и вернувшийся в мир Квинтес Ван Лорк!

– Уу-у-у-о-о-о-о… – бешеный вопль эхом отразился от темных стен и сквозь редкие отдушины и колодцы вырвался наверх, на темные улицы ночного города. Запоздавший домой пьянчужка вздрогнул и, враз протрезвев, заспешил прочь, всем своим пропитым нутром почувствовав страшную опасность.

Упав на колени, Раатхи в беспомощной ярости ударил обеими ладонями о залитый кровью пол. И два стоявших в шаге от него ниргала одновременно рухнули, вмиг лишившись жизни. Гулкий звон массивных доспехов об окровавленный пол заставил жреца очнуться, длинные ногти заскребли по камню, пальцы с хрустом сжались в кулаки.

– Я расщеплю ваши души… – прохрипел Раатхи. – Расщеплю на ничтожно мелкие кусочки! О Темный… владыка наш… проклятый лорд ведал слишком много…

Рывком встав, высокая и худая фигура метнулась в ближайший темный коридор, откуда понеслись его крики, требовательные и тревожные. Послышались тяжелые лязгающие шаги, из темноты один за другим потянулись закованные в доспехи воины, чьи лица были надежно скрыты глухими шлемами, а плечи покрыты черными плащами.

– До-о-огна-а-ать! – донеслось из глубин тайного подземного храма. – Д-о-огна-а-ать!

Отступление четвертое

– Братья мои! – произнесший эти слова абсолютно седой старик с просветленным лицом обвел взглядом уже сидящих на лошадях людей, провел ладонью по бороде и добавил лишь: – Создатель с нами. В путь!

Пришпоренная лошадь рванулась вперед. Несмотря на годы, седой старик в белом балахоне, подпоясанном красным поясом, легко удержался в седле. Следом помчались другие всадники, большей частью облаченные в точно такие же одежды – белое с красным.

Большой отряд под стук копыт пролетел по мощенному камнем двору и вырвался за распахнутые ворота. Пологий травянистый склон и широкая дорога промелькнули вмиг.

Проснувшийся от шума белобрысый мальчонка высунул заспанное лицо из окна сеновала, где провел ночь, и в первых лучах рассветного солнца узрел стремительно мчащихся мимо людей в белых одеждах. И над крышами домов восторженно взвился детский голосок:

– Искорени-и-и-ите-ели ска-а-ачу-ут! Искорени-и-и-ите-е-ели!

Мальчонка не знал, куда именно скачет отряд. Он лишь ведал, что взрослые не любили смотреть туда, а при разговорах друг с другом нет-нет да кивали головами в ту сторону, приговаривая: «Пока Стена-матушка стоит, беды большой не случится».

Стих вдали шум лошадиных копыт, а кубарем скатившийся во двор белобрысый мальчишка подхватил с земли тонкий прутик и, резко хлестнув им перед собой, насупил реденькие брови, наморщил лоб и, откинув голову назад, произнес:

– Тьма падет!

– Вонька! – донеслось негодующе из сеней, на крыльцо вышла пышная, еще сонная женщина, сжимая у горла ворот ночной сорочки. – Нашел кого передразнивать! Создатель Милостивый… никак случилось что…

– Что такое? – донесся из дома мужской бас.

– Искоренители промчались. Да так мчались, ровно на великий пожар спешили…

– Не накаркай, дуреха, – буркнул едва протиснувшийся через дверь медведеподобный мужик, шлепая жену пониже талии. – Куда помчались? Туда? Точно? Вонька! Видал ли, куда помчались всадники?

– Видал, папка! Туда! Плащи белые, пояса красные! Много их! – детский палец без сомнений указал нужную сторону, и на переносице главы семьи появилась жесткая складка.

– Так… – задумчиво произнес он, машинально приобняв жену за плечи и, взглянув туда, где всего в полудесятке лиг высилась Пограничная Стена.

– Нешто и правда случилось что?

– Кто знает… слугам божьим лишь то ведомо. Собирайтесь!

– А?

– Собирайтесь, говорю! – жестко велел мужик. – К родителям поедете… к восточным лесам. Давно пора их проведать, какой уж год собираемся. Пусть внука увидят.

– Да ты что… а скотина? А птица? Как один управишься?

– Я что сказал?! Собирайтесь! Сегодня же и поедете. Живо!

– Да проскакали они, и Создатель с ними!

– Дура ты, баба! А вчера? Не помнишь, как два отряда чужаков проскакали к Стене? А теперь за ними Искореняющие Ересь следом поспешают! Бывало ли такое раньше? Живо собирайте вещи, а то я долго препираться и ждать не стану, ты меня знаешь – вмиг силком в телегу запихаю. Чего? Чего глаза повлажнели? Чего смотришь так?

– Без тебя не поедем!

– Тьфу! Я тебе что говорю, а ты мне что в ответ? Вот дура баба!

– Без тебя не поедем!

– Ох…

– Соседи! Чего спорим? Случилось что? – донеслось с соседнего двора. – И что за всадники промчались, аки ветер?..

В этот памятный день из скрытого в шкатулке разломанного на части костяного кинжала раздался голос…

Так я услышал голос древней жуткой легенды, одно имя которого веками нагоняло ужас на людей…

Со мной заговорил принц Тарис Ван Санти, сам Тарис Некромант…

Испугался ли я?

Хм… не знаю. И да, и нет.

Шкатулка с древним артефактом всегда была со мной. Я не расставался с ней даже во сне. И слава Создателю, не расставался из-за осторожности, а не из-за появившейся «зависимости». Я оберегал своих людей и гномов от пагубного влияния рукотворной тьмы. И был очень рад, что на меня не действует его сила.

Хотя нет… я был рад, что сила кинжала не может превозмочь мою, сам не знаю откуда, взявшуюся защиту. И отчетливо чувствовал, когда Близнец «просыпался», я ощущал посылаемые им осторожные волны, замечал каждый всплеск силы. Казалось, что живущее внутри кинжала «нечто» пытается пробиться сквозь окружающую меня стену. Изредка Близнец старался дотянуться до стоящих рядом, и тогда я поспешно отходил подальше, предпочитая постоять в одиночестве и переждать. Разбираться с кинжалом времени не было. Уничтожить его… не люблю я терять шансы, даже если непонятно, куда это может привести.

Так вот…

Очередной «всплеск» внутри кинжала я почувствовал сразу же. И приготовился ощутить тихое поскребывание в моей голове. Но вместо попытки пробиться в мой разум, последовало нечто иное – я услышал вполне себе громкий и отчетливый голос. Чей голос? Гадать не пришлось сразу по нескольким причинам. Первая и вполне могшая оказаться ложной причина – голос представился сам, с ленцой и с повелительными нотками объявив:

– Я – Тарис.

Коротко. Четко. Ясно.