Тайник в старой стене - Валерий Шарапов

– Может, ему руку сломать? – прервал елейные утверждения Зильбермана здоровяк и слегка подался вперед.

– Не спеши! – «Полосатый» остановил приятеля жестом. – Вытряхнуть из него дух мы всегда успеем.

Борис Аронович часто закивал, скуксился и жалобно заскулил:

– Мама дорогая, да что же это делается? Скажите же, наконец, господа хорошие, чего вы от меня хотите!

– Слушай меня здесь, ты, жидовская морда! – Вся былая беспечность «полосатого» тут же испарилась. – Мы ищем одного парня, который нам кое- что должен!

– Ну да, ну да! Стало быть, это он вам должен!

– Этот парень завладел коллекцией старинных монет, принадлежавшей одному из родственников нашего упокоившегося царя Николашки! Ты понимаешь, про что я тебе толкую?

– И чем же я могу вам помочь?

«Полосатый» подался вперед и стал постукивать тростью о пол.

– Тот тип наверняка захочет продать монеты, а ты один из немногих, кто знает им цену.

Страх, охвативший поначалу Бориса Ароновича, немного спал. Если его не собираются грабить, а лишь просят помочь найти какого-то воришку, значит, все не так уж плохо.

Тем временем «полосатый» продолжил:

– И не говори мне больше, что ты всего лишь бедный почтальон и ни черта не смыслишь в монетах! В противном случае я не стану удерживать Лексу, и он на самом деле сломает тебе руку… а то и две.

Борис Аронович тяжело вздохнул, но решил не спорить и больше не испытывать судьбу. Грозный вид Лексы не давал повода усомниться в его недобрых намерениях.

– Парня, который нам нужен, зовут Антип, – продолжал «полосатый». – Он – хитрая сволочь и, кроме того, убил двоих наших.

– Да-да, убил двоих ваших. Я все понимаю.

– Тогда вот, – «полосатый» достал из кармана блокнот и написал в нем номер. – Это мой телефон. Спросишь Савраса. Саврас – это я.

– Можете не сомневаться, если этот Антип явится, я непременно вам позвоню! – радостно заверещал Борис Аронович. – Да-да… я все сделаю в лучшем виде!

«Полосатый» ухмыльнулся, подошел к Зильберману и легонько щелкнул его по носу набалдашником трости. От этого у почтальона тут же потекли слезы. «Полосатый» подался вперед, замахнулся и процедил:

– Я думаю, тебе не нужно говорить, чтобы ты не ходил к легавым?

– Само собой разумеется! Буду молчать как рыба!

«Полосатый» обернулся к напарнику:

– Лекса, что мы сделаем с этим жидом, если он не сдержит свое слово?

Здоровяк сунул дубинку за пазуху, подошел к столу, выхватил из ящика несчастную курицу и свернул ей шею.

* * *

Когда незваные гости ушли, Борис Аронович запер дверь и опустился на табурет. Руки его дрожали, а из глаз все еще текли слезы. Борис Аронович шмыгнул носом, потом подобрал мертвую курицу и выбросил ее в мусорное ведро, ругая на чем свет стоит своих недавних гостей. Он откупорил бутылку «Агдама» и опустошил ее прямо из горла примерно наполовину. После этого он направился к умывальнику, вымыл лицо и руки и вернулся в комнату.

Зильберман подошел к окну и выглянул во двор. Там никого не было. Борис Аронович задернул шторки. Только после этого вернулся в коридор, отодвинул коврик и поднял люк подвала.

Спустившись вниз, Зильберман прошел в самый дальний угол и отодвинул металлический щит, составляющий часть этой стены. Открыл ключом находящуюся за ней потайную дверь и вздохнул с облегчением. Здесь лежали все его богатства: толстые пачки денег, два кожаных альбома с тряпичными страницами, оборудованными специальными вставками. В этих вставках-кармашках лежали монеты. В самом конце тайника, отдельно, стояла небольшая медная шкатулка.

Борис Аронович поднял крышечку и достал небольшой золотой кругляш с изображением коленопреклоненного лучника. Он долго смотрел на монету, потом вернул ее на прежнее место.

Всю ночь он ворочался в постели, гадая, что же теперь его ждет. Монета, которую он когда-то купил у своего двоюродного племянника, а если быть точнее, у его матери Фимочки Липкиной, приводила его в полный восторг.

Когда Моня предложил Бобе купить у него монету, он запросил за нее целых триста рублей и никак не желал уступать. Борис Аронович долго уговаривал жадного мальчишку и в конце концов выгнал его. То, что у него в руках был настоящий дарик из высокопробного золота, Борис Аронович понял сразу, но в тот момент, когда они торговались с Моней, он еще не знал про остальные монеты. Позже, изучив сообщения в справочниках и порывшись в книгах, он понял, что принесенная ему Моней монета является частью коллекции великого князя Александра Михайловича, таинственно пропавшая в восемнадцатом году. Борис Аронович решил завладеть этой монетой во что бы то ни стало.

Он направился к Моне, но дело ему пришлось иметь уже с его не менее жадной и гораздо более рассудительной мамашей. Услышав от Фимочки, что он плут, который хотел провести бедного мальчика, Борис Аронович пришел в настоящий ужас от суммы, которую запросила за монету Фимочка. Борис Аронович ругал себя последними словами за свою жадность и, не желая в очередной раз совершать те же ошибки, в конце концов купил монету аж за целых пять тысяч рублей.

Завладев, таким образом, персидским дариком, Боба Шекель тут же взялся за поиски остальной части коллекции. Но все его усилия оказались напрасными. Борис Аронович так и не смог найти никаких концов. Теперь, узнав, что коллекция персидского золота находится где-то рядом, Борис Аронович уже не особо обрадовался. Раз за дариками Амидшаха охотятся местные бандиты, то они наверняка знают их настоящую ценность, и заиметь всю коллекцию по дешевке никак не получится. Боба сильно опечалился и решил больше не вспоминать о своих несбывшихся мечтах.

В эти дни он усердно молил Бога, чтобы тот избавил его от всяких Саврасов, Антипов и прочих незваных визитеров. Но однажды вечером Борис Аронович услышал, как скрипнула калитка и кто-то взошел на крыльцо.

Он увидел на крыльце симпатичного высокого парня в водолазке и сдвинутой на бок кепке. Парень коснулся козырька и одарил Зильбермана лукавой улыбкой:

– Наше вам здрасте, Борис Аронович!

– Чем обязан? – резко ответил Зильберман, но тут же пожалел об этом, потому что парень вдруг сунул руку в карман брюк.

«Нож?! – в ужасе подумал Зильберман. – Что, если это Антип? Он же убийца!»

Боба охнул и нервно шмыгнул носом, ожидая худшего. Однако вместо ножа незнакомец достал пачку сигарет «Кэмел» и, ухмыляясь, произнес:

– Лучше будет, если мы войдем в дом. Дело у меня к тебе, дядя, и дело не копеечное! А большие дела на пороге не делают.

Не дожидаясь ответа, парень шагнул вперед, толкнув Зильбермана грудью. Тот ойкнул и поспешно отступил. Гость по-прежнему скалился, но Боба был убежден в том, что эта улыбка не сулит ему ничего хорошего.