Диспетчер атаки - Станислав Шульга

«Вся эта братия, писатели, артисты, о которой я рассказывал когда-то давно и которая до сих пор считает себя авангардом впереди стада баранов… Большинство тех образов, которых наплодили эти чудаки, — уроды. Больные и поломанные жизнью люди. А знаешь, в чем проблема? Они думают, что движение идет только от конфликта. Конфликта с теми, кто тебя окружает, или от той трещины, которая есть внутри. Динамика их образа жизни, их героев идет в направлении от травмы или к травме. В сущности, они выносили на свет свои болезни. У тебя, Петро, та же самая динамика. Конфликт, трещина. Она сильная девочка, но она больна. И что ты ей предлагаешь? Вся эта наносная бравада, под которой ныкается молодой амбициозный сноб, с неизжитым комплексом гадкого утенка и частыми приступами карьеризма. Ей не нужен сосед по палате, ей нужен доктор. Точка отсчета, динамика должна быть в другом, не в конфликте». — «В чем?» — «Ну ты же умный парень, ты знаешь ответ. Сильные чувства, впечатления, большие события, любовь, успех. Длинный список… Ладно, не буду тебя мучить, мне нужна биография ее сестры…»

Первичный массив данных по Карелиным степановские боты-аналитики обрабатывали часа три. Сам логистик молча топтал клаву, игнорируя голосовой интерфейс управления.

Он набивал длинные команды в консоли и постоянно требовал зеленый чай.

«Ты знаешь, чего она хочет?» — «Воскресить мертвеца». — «Правильно, а почему она этого хочет?» — «Потому что она любила свою сестру». — «Слишком общий ответ. Конкретизируй». — «Не знаю». — «Потеря, сестра унесла с собой что-то, что было нужно Эрике. Что? Ты знаешь?» — «Нет». — «Смотри. Вот этот пик. Энджел оканчивает колледж, потом полгода в отделе маркетинга, ничего особенного, рутина, факсы со стола на стол носить. Полный застой. В июле она просит о переводе и переходит в отдел контрактов того же подразделения и тут начинает скакать через позиции. За год она добирается до второго зама». — «Папа подтолкнул». — «Старик? Никогда. Этот веревки из Василия вил, пока тот стал тем, кем он стал. Версия не проходит. Что еще?» — «Федор Иванович, не мучь…» — «Момент истины. От этого люди бросают все и уходят в монастыри, меняют образ жизни, полностью перекрашивают мотивировки. Священники называют это касанием Господа, художники — полетом творческой мысли, вдохновением… Все становится ясно и понятно, нет ничего лишнего, ясно, что будет дальше, в следующие несколько часов, дней, лет. Она поняла, где ее место в этой жизни. Такие люди иногда меняются внешне…» — «Какое это имеет отношение к Эрике?» — «Малая буйная, с самого детства. Вся в отца. Она почувствовала эту перемену, эту уверенность Энджел, не понимала, откуда это идет, но хотела быть такой же. Тут не простое желание вернуть плоть к жизни, чтобы потом мило общаться за чашкой кофе. Эрика хочет знать, откуда в ее милой сестре появился этот стержень, это спокойствие и уверенность в себе». — «И что мне делать?» — «Дементьев должен быть таким же. Уже нашедшим себя. Пережившим момент истины. Это должно быть точкой отсчета в его характере, а не желание удовлетворить свои болезненные амбиции. Тогда у вас есть шанс, что он станет не просто хорошим знакомым». — «А если она не почувствует, не поверит?» — «Почувствует и поверит. Главное — нужно создать образ, обрисовать контур события. Это похоже на взрыв, удар молнии, прорыв плотины. В тебе копится память об этой жизни, тексты, символы, образы. Потом… одна деталь, и все становится на свои места. В одно мгновение. Все обретает смысл, все, что было с тобой…Похожие вещи случаются с каждым, каждый хоть раз прикасается к Закону, понимает что-то, что было, и после этого знает, что будет. Но у одних это проходит не слишком сильно, и они забывают об этом всю оставшуюся жизнь, у других, один раз начавшись, не заканчивается никогда. Мудрецы, пророки, большие ученые. Таких единицы, их момент истины открывает им Закон во всей полноте. Коннект с сервером Господа, коннект на бесконечной скорости, который не рвется никогда. Вспомни свой первый рейд по Магистрали. Первый выезд из дока, первую трансферную операцию, когда два десятка бортов слаженно работают вместе. Ничего лишнего, только ты, твои партнеры и дорога. Ничего лишнего. Вспомни, Петр. Вспомни, как в первый раз ты оседлал ударную волну, и ты поймешь, о чем ты должен ей сказать».

Тогда Степанов уехал поздним вечером. «Почитай переписку Энджел. Это получше мемуаров какого-нибудь нобелевского лауреата по литературе. Почитай, особенно письма к парню с ником Валигар».

Затем было еще две недели, которые вымотали его до невозможности. Скупые замечания Степанова, установки Нильса, комментарии менее глобального характера от других тестеров — все это еще раз было свалено в кучу и перегнано в «слепок реальности» с плотностью пятьсот семантических плоскостей. В пространстве кластера «базальтовый» массив данных обрел внешность парня двадцати пяти лет. Си-Джей пополнился еще одним объектом с искусственным разумом, судьбой и внешностью.

Позже, когда проект уже вступил во вторую фазу, Эрике дали покопаться в документации отдела кадров, где она нашла информацию о человеке по имени Сергей Дементьев. И как правильно предполагал Брахман, девушка попыталась просканировать рефлект. Она нашла индивидуальные линии памяти, вплетенные в структуру дайса. Это успокоило ее настолько, что она начала делать первые настоящие шаги навстречу тому, кто называл себя «Сергей Дементьев».

— Классная у тебя тачка. — Эрика пару раз подпрыгнула на кожаном сиденье. — Хорошо срубаешь? Чего делаешь для жизни?

— В смысле? Что значит «делаешь для жизни»? — Аналитики не ошибались, родной для нее все-таки был английский, иногда она дословно перепирала идиомы на русский.

— Работаешь кем?

— Гейткипером. Кочевник мобильного сегмента. И тачка эта не моя, а клана.

— Да? — Она наклонила голову и посмотрела на Петра из-под своих «Премиумов».

— Ага, — ответил тот. — Петр Хилько, юго-восточный GK-консорциум, клан [JPG]. — Он выговорил это четко и с расстановкой, не поворачивая головы в ее сторону.

— Не надо мне макароны на уши вешать. Наездники Магистрали не берут попутчиков. Это любой пацан с улицы тебе скажет.

— Это пока наездник находится в вахтовом реестре. Перед входом, а тем более при выкате с Магистрали наездник может делать все, что хочет. Пока в сундуке ничего нет, кочевник спит спокойно. Или это тебе пацаны не рассказывали?

— Нет. — Она поправила стекла, слегка съехавшие на нос.

— А что они рассказывали?

— Про что?

— Про Магистраль?

— Да много чего. — Она тушевалась недолго, быстро овладев собой, в голосе опять завибрировали нотки уверенности в ответе на заданный вопрос: — Ты, наверное, про все это и так знаешь.

— Ну чего и где по Магистрали ездит, я знаю, а вот чего пацаны с улицы про это сочиняют, — он широко улыбнулся и повернулся к ней, — не знаю.

— Xa! — Она приоткрыла рот и покачала головой. — Не пацаны с улицы.

— А кто?

— Не важно…

«То, что один человек сделал, другой завсегда сломать сможет». Озвучили это русские, но практиковали все, вне зависимости от национальности и вероисповедания. Проблема безопасности для одних была головной болью, для других — способом выбиться из ряда, но и для тех, и для других оставалась куском хлеба. Серверы и соединяющие их спутниковые и волоконные линии, физическая основа Сети — как предмет пристального интереса профессионалов с обеих сторон невидимой линии фронта… Вопросы защиты данных — это всегда повод для того, чтобы раскинуть мозгами.