Пятница, тринадцать ноль-ноль - Ирина Комарова

Брови магистра поползли вверх и он уже открыл было рот, чтобы поставить зарвавшегося мальчишку на место, но вовремя спохватился. Парня надо было еще приручить.

– И что же… э-э-э… процедура настройки? Я имею в виду, прибор очень сложен в управлении?

– Да нет, – Рульф пожал плечами. – Привыкнуть, конечно, надо, потому что там ручек много и надо очень быстро их устанавливать, иначе точность теряется. Но я, например, уже приладился.

– А я о чем! – с энтузиазмом воскликнул Деннис. – Разумеется, вы освоили работу с Усилителем! Оценки оценками, – он брезгливо кивнул в сторону зачетки, – а талант – его не спрячешь!

Впервые в жизни услышавший про наличие у него таланта, Рульф промолчал, но порозовел и бросил на Рона влюбленный взгляд. До чего же проницательный человек этот магистр. Совсем немного поговорил и сразу все про него, про Рульфа понял. Конечно же, у него есть талант, просто никто раньше об этом не догадывался. А Деннис, поняв, что наживка проглочена, продолжил нажим.

– Я не сомневаюсь, что ваше выступление на Ученом Совете будет самой интересной частью доклада. Вы что взяли на себя, описание или демонстрацию?

– Э-э-э… – замялся Рульф.

Разговоры, в которых обсуждалось, как построить доклад на Совете, велись в последнее время в лаборатории часто, но студент Сондерс что-то не мог припомнить, чтобы в них упоминалось его участие. Честно говоря, до сих пор он и сам предполагал, что, в лучшем случае, поможет внести и установить Усилитель Заклинаний, а потом тихо растворится в последних рядах слушателей. И это казалось ему вполне разумным и правильным. Заданный магистром Роном вопрос, неожиданно представил ситуацию совсем в другом свете. Что же это получается: как пол мести или чай заваривать, так им Рульфа подавай, а как на Совете рядом с Усилителем красоваться, так Рульф – пошел вон! Это же вопиющая несправедливость!

Тем более, он не только мелкими подсобными работами занимался, он полноценно участвовал в конструировании прибора, да, да! Ведь это не магистр Торстен и не магистр Трио без конца путали клавишу запуска накопления и сброса энергии с клавишей пуска заклинания, а он, Сондерс! И когда он в седьмой раз вместо того, чтобы накрыть заклинанием намеченный участок, разрядил конденсатор, Торстен принял решение:

– Я понял! Надписей, даже светящихся, недостаточно. Нужно сделать клавиши цветными. Рульф, как ты думаешь, красная и зеленая, это будет то, что нужно?

И именно Рульф подтвердил, что если сделать клавишу управления энергией красной, а пусковую – зеленой, то он больше не будет путаться. И, между прочим, действительно, больше ни разу не ошибся!

К счастью, Рульф не знал, что когда он вышел, магистр Торстен развел руками и объяснил Джузеппе:

– Ничего не поделаешь – ЗПОД, первый закон конструктора.

– ЗПОД, это что такое? – печально поинтересовался магистр Трио: спустив энергию, Рульф отправил псу под хвост полдня работы.

– Защити Прибор От Дурака, – расшифровал Таффхлд. – Так что даже хорошо, что у нас есть свой собственный безрукий идиот. Он еще в процессе отладки выявит погрешности и все тонкие, сомнительные моменты. И если Усилитель заработает без проблем в руках у Рульфа, то прибор можно будет считать безупречно надежным.

Джузеппе пожал плечами – такой способ доведения Усилителя Заклинаний до идеального рабочего состояния не показался ему самым оптимальным. Но с мнением специалиста спорить не стал:

– Ладно, будем радоваться тому, что у нас есть Рульф.

Рульф, который успел вернуться как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу, тогда надулся от гордости. И что в результате? Магистрам даже в голову не пришло пригласить его участвовать в докладе на Ученом Совете! И сейчас, сидя перед доброжелательным магистром Роном и вспоминая свои заслуги, он чувствовал себя несправедливо обойденным.

– Обычное дело, – понимающе кивнул Деннис, когда студент не слишком связно, перескакивая с одной мысли на другую, изложил свои претензии. – Зависть, интриги. Научный мир, ничего не поделаешь.

– Это нечестно, – насупился Рульф. – Я участвовал в работе над изобретением и имею право тоже делать доклад.

– Безусловно! – поддержал его Деннис. – Я бы на вашем месте не стерпел. Ни за что не стерпел!

– А что бы вы сделали, магистр Рон? – Рульф наклонился вперед, с надеждой заглядывая преподавателю в глаза.

– Подумать надо… сами понимаете, вопрос не пустяковый. Проще всего было бы пойти сейчас в лабораторию, стукнуть кулаком по столу, устроить скандал, потребовать уважительного отношения к себе, как к равноправному сотруднику, – Деннис едва сдержал улыбку, глядя на сразу поскучневшее лицо Рульфа.

– Кулаком по столу, скандал… – промямлил тот. – Знаете, я это все как-то не очень умею…

– Да? Что ж, бывает. И это говорит в вашу пользу. Правда, при таком складе характера, затруднительно рассчитывать на карьерный рост.

– Может быть можно как-то по-другому? – взмолился Рульф.

– Подумать надо, – значительно повторил Деннис. – Знаете что, я все-таки постараюсь вам помочь.

– О, господин магистр!

– Не благодарите, рано еще, – отмахнулся Рон. – Я сейчас не готов предложить вам решение. Давайте договоримся так: встретимся дня через два, вечерком к этому времени я наверняка что-нибудь придумаю.

– О, господин магистр! А когда и где?

– Когда и где? Кхм, часиков в восемь, пожалуй, нам обоим будет удобно, не так ли? И, чтобы не усложнять, прямо в этой аудитории.

– Понял, – энергично закивал Рульф. – На этом же месте, через два дня, в восемь часов.

– Вот и хорошо, – Деннис величественно поднялся из-за стола и неторопливо пошел к дверям. – До встречи. И поздравляю вас со сдачей коллоквиума.

– До встречи, господин магистр, – Рульф вскочил, провожая Денниса восторженным и преданным взглядом. Потом вспомнил, – ах да, коллоквиум!

Он взял свиток в руки, развернул его и, не веря своим глазам, уставился на тонкий росчерк магистра Рона. Против графы «история заклинаний» стояло четко выведенное «отлично». Единственное «отлично» студента Сондерсa, полученное за все время обучение в Университете! Рульф бережно прижал зачетку к груди. С этой секунды он готов был отдать жизнь за магистра Рона.

Амадеус Лай был высокий здоровый парень, не красавец, но довольно привлекательный, особенно для тех, кому нравятся мощные бицепсы. И нельзя сказать, что он вовсе не дружил с головой, просто редко пользовался ею по прямому назначению. Точнее, при помощи этой части тела, Амадеус ел, говорил, смотрел, слушал и отбивал мяч во время игры. Он предполагал, что если у всех остальных к голове прилагаются мозги, то у него они тоже имеются, но пользоваться ими? Нет, в этом нужды у Амадеуса как-то не возникало. За исключением одного единственного случая.