По льду - Анна Цой

— Муж то твой шумный, а ему, — соседка кивнула в сторону стены, — ты небезразлична. Выбирай с умом. Хороший, богатый, да правильный — чего мимо него смотришь?

Я поджала губы.

— Было бы всё так просто, — буркнула и откинулась на кровать спиной, чувствуя, как устала за все эти дни, — идите спать, ваш «правильный» со всем разобрался.

Каждый раздавал мне советы, поэтому я и не сдержалась — мне настолько всё надоело, что не было никаких сил на терпение, зато появились на сопротивление. И это было странно и восхитительно одновременно.

Хлопнула входная дверь. Я напряглась. Соседка заглянула в соседний коридор, исчезнув из моего поля зрения.

Моё желание давать кому-либо отпор сразу же улетучилось.

— Ключи отдал, — махнул ими в воздухе Тёма, показавшийся в проёме, — сказал, что ждёт тебя в суде. Какой умный мальчик, — он широко улыбнулся, — жаль. Он и не догадывается, что уже проиграл.

Я была рада его вере в меня. Однако я и сама знала, что не отдам Соню. Шанхая теперь у Никиты не было, а значит мы находились в равных условиях. Дочь должны были оставить со мной. Я в это верила сама.

— Завтра сможешь сбегать и забрать всё уцелевшее, — он бесшумно уложил ключи на пеленальный комод, заглянул в кроватку и добавил, — сопит. Так легко уснула.

— Она и не должна была просыпаться, — заверила его я, — это я её разбудила.

Он прикрыл дверь и замер возле неё.

— Пойдём в спальню, Вась, — позвал меня проникновенным голосом, — ты устала, я устал. Не будем мешать своими разговорами мелкой, м?

Я скинула с ног тапки и забралась на кровать полностью, после чего нырнула под одеяло.

— Какая же ты вредина, — закатил глаза он.

И начал раздеваться, чем окончательно вывел меня их равновесия. В голове появились не то чтобы нехорошие мысли — плохие.

— Ложись нормально, пакостница, — ворчливо сдвинул меня выше он.

Я успела только пискнуть и улыбнуться, прежде чем он подмял меня под себя и ловким движением закинул мою ногу себе за спину.

— Могла бы и посопротивляться для виду, — склонился над моим лицом.

— Зачем? — выдавила подобную его улыбку, — что-что, а спать мне с тобой очень даже нравится.

Пальцы скользнули по задней стороне моего бедра, я сдержала прерывистое дыхание. Если учесть то, что мои пижамные штаны, в которых я была всё это время, имели тонкую ткань, то не только он чувствовал мою покрывшуюся мурашками кожу, но и я ощущала то, что могла, прижимаясь к его телу.

— Не уезжай, и будешь спать со мной как можно чаще, — шепнул он и немного отстранился, едва коснувшись моих губ своими, — или я пойду на тактическую хитрость.

Я опустила ногу на кровать, не выпрямляя согнутое колено и прижимаясь бедром к нему.

— Что за хитрость? — поинтересовалась у него.

Он наклонил голову вбок, будто задумчивый кот, и закусил губу.

— А ты планируешь уходить? — вопрос на вопрос.

Я кивнула.

— Уезжать, — поправила его, — завтра соберу вещи и поеду к маме. И я решила — говори, что хочешь.

— Ладно, — пожал плечами он, — значит, потом точно узнаешь, что за хитрость.

Усмешка и поцелуй, не позволивший мне продолжить диалог. Однако, в этом уже и не было никакого смысла — теперь я не была изменницей. По крайней мере перестала быть той, кто поступает вопреки моральным нормам. Практически свободная, потому и способная поступать так, как считает нужным. От этого в сердце было спокойно и волнительно одновременно. Так, словно оно смогло разделиться на две половины. Одна из которых считала себя падшей и очень грешной, а ещё обманщицей. Вторая же играла роль подбадривающего, который скандировал имя того, кого я действительно любила, пусть и предала однажды. Но каким бы правильным и верным не был Артем — я хотела оставаться верной себе прошлой. Той, кем я была чуть больше года назад.

Той, кем мне никогда больше не стать.

***

Тема ушёл рано утром — ещё не было и семи, когда мы успели обмолвиться с ним парой слов, пока я, вставшая буквально за минуту до него, шла подогревать смесь для Сони. Её головка лежала на моём плече, глаза смотрели на сонного мужчину, пьющего кофе, а на губах сияла завораживающая улыбка, потому как я похлопывала её по спинке для успокоения. А ещё она тёрла глазки и изредка махала пальчиками в его сторону.

— Сегодня опять холодно — если захочешь погулять, то выйди на лоджию, — приступил к указаниям Артём, — там тепло. Я принесу кресло, тогда там можно будет поспать, — он оглядел маленькие пальчики, сковавшие его указательный, — я оставлю тебе рабочий ноутбук. С телефоном позже разберёмся, — он хмыкнул, — про твой я даже говорить не буду.

Я поджала губы, понимая в эту самую секунду, что придётся сбегать от него — просто так он моего отказа не примет. Потому сейчас и сидела молча, держа бутылочку у рта причмокивающей дочери.

— Если чего-то захочешь, помимо того, что есть в холодильнике, сделай заказ — не ходи пока никуда. У меня нет уверенности, что Никитка успокоился.

Он поставил чашку с кофе на стол, издав при этом тяжёлый выдох.

— Вась, не сходи с ума, — продолжил, — я же вижу твой взгляд. Потом всё равно придётся ехать обратно. Не мотай Соню.

Я всё ещё молчала, смотря в окно.

— Вечером приеду и перенесу вещи, которые тебе будут нужны, с той квартиры, — всё тот же несгибаемый тон, — ключи оставлю, так что если захочешь — спустишься сама. Но ненадолго.

Он внимательно меня оглядел.

— И подбери себе зимнюю одежду, — суровое от него, — в твоих кроссовках можно замёрзнуть даже летом.

Я поджала губы. И не ответила.

— Карточку оставлю в прихожей, — будто и не видя моего отрицания, — увижу, что ты оплатила себе такси до мамы — приеду и надаю по жопе.

Не увидишь. Я со своих денег оплачу.

— Телефон твой я тоже прослушиваю, так что узнаю, — с каверзной улыбкой добавил он, — а если серьезно, то давай хотя бы бизнес-класс. Мне не нравится, что моя только родившаяся дочь поедет на продуваемой со всех сторон калымаге.

Он сделал последний глоток кофе, с сожалением отцепил Сонину ручку от себя и поднялся из-за стола, чтобы нагло поднять мою голову за подбородок, припечатать на губах поцелуй и добавить:

— Передавай маме привет. Моей тоже.

В его руках мигнул и запищал брелок от автомобиля. Сам он обулся у двери, оглядел меня хмурым взглядом и схватился за ручку двери.

— Теплее оденься, вредина, — закатил глаза он, после чего вышел в подъезд и закрыл за собой дверь.

Замочек с внутренней стороны повернулся два раза, значит открыться я могла. Это радовало.