Любить птичку-ткачика - Светлана Лубенец

– Певцов… Каких еще певцов?

– Популярных. Им лучше всего уйти со сцены вовремя, на пике славы, а не тогда, когда приходится делать бесконечные пластические операции и усиливать мощности звукозаписывающей аппаратуры. Согласна?

– Мила! Ты о чем? – Геля выразительно покрутила пальцем у виска. – При чем тут певцы?

– Вообще-то ни при чем. Просто я решила вовремя уйти со сцены. Для меня – вовремя. Я ведь еще не очень старая, Гелька! Могу родить ребенка… А это все… – она обвела взглядом свой салон, – …гори оно огнем… Никакого счастья не принесла мне моя авторская ткань.

– То есть ты… которая всю жизнь вбухала в свою «Иву»… – начала Геля.

– Да, я, которая вбухала свою жизнь не туда, куда должна ее вбухивать женщина, хочу вовремя остановиться! – отчеканила Мила. – Пока еще совсем не поздно…

– Неужели этот мужик так тебя пробрал? – потрясенно произнесла Геля. – Знаешь, после Романца он должен быть просто принцем крови… Он что, принц? Английский лорд? Американский миллиардер? Эмир бухарский?

– Нет. Он очень обыкновенный человек. Далеко не красавец, но…

– Но?

– Но… я его люблю, Геля…

– Так! Отлично!! Она, видите ли, вся в любви! Замечательно!! А салон! А ткани? Что со всем этим будет?!

– Продам.

– Кому?!! – Гелино лицо неожиданно и так резко покраснело, что Мила встревожилась:

– Гель, да ты не волнуйся так…

– Не волнуйся, да? Можно подумать, что я тебе чужой человек, которого ты запросто уволишь с выходным пособием! Или без выходного?! А я ведь тоже массу времени убила на твою «Иву»! Кому ты ее собираешься продать?!

– Пока не знаю. Потом решу, – Мила неопределенно покрутила в воздухе рукой.

– Как это потом?! Стоит только сведениям о твоем решении продать салон и отойти от дела просочиться в прессу, воронье так и налетит!!

– Какое еще воронье? – Мила с некоторой долей презрения оглядела свой салон. – Что ты такое говоришь, Геля?! Я никому не интересна! Два-три моих диплома никто уже и не помнит. Меня не существует в мире питерского бомонда! «Ива» с трудом расходится на шторы, покрывала, палантины и шали! Платья давно никто не заказывает!

– А пальто?! Ты же собиралась запустить пальто! Продавать здесь и в московском бутике сестры! И что теперь?!

– Не знаю, Геля. Не решила пока. Прости. Одно я знаю точно: ты не останешься у разбитого корыта. Я о тебе обязательно позабочусь.

Мила выбралась из-за компьютерного стола, так и не взглянув на газетный лист, обняла подругу за плечи, потерлась носом о ее щеку и сказала:

– Все будет хорошо, Гелька, вот увидишь.

Гелины плечи закаменели, лицо неприятно заострилось. Она сбросила Милины руки, сдернула со стола газету, со спинки стула – свою сумку на длинном ремешке и, буркнув:

– Мне надо все обдумать, – вылетела из салона.

Мила с удивлением посмотрела ей вслед и еще минут двадцать просидела, глубоко задумавшись. Непонятно, чего так испугалась Геля. Потери рабочего места? Ерунда… Она классный бухгалтер, экономист… В конце концов, может работать на нового владельца салона. Мила при продаже даже может выставить условие, чтобы все сотрудники оставались на местах, пока не найдут себе, если, конечно, захотят, новой работы. Неужели Гелена обиделась, что Мила не рассказала ей о Володе? Но ведь она и сама почти никогда не говорила о своем муже, Сергее Короленко. Нет, конечно, упоминала, но как-то вскользь, без подробностей. Мила знала, что он работал в каком-то научно-исследовательском институте, видела его несколько раз. Вместе с дочкой, Танюшкой, они как-то даже заходили за Гелей в салон. Но почему подруга так редко вспоминала мужа? Мила вдруг поняла, что ничего не знает о ее личной жизни. В чем же дело? Она проявляла равнодушие или так была занята делами «Ивы», что… Нет, не стоит все сваливать на дела… Конечно же, она была преступно равнодушна к подруге. Та для нее все… Собственно, даже с Володей Мила познакомилась, можно сказать, по объявлению, в которое ее ткнула носом Геля.

Мила в ужасе схватилась за голову. Как же так получилось? Они вместе с Гелей уже столько лет, а занимались только лишь делами Милы! С другой стороны, «Ива» давно стала и делом Гели, а в личной жизни у нее вроде бы была полная гармония: муж, дочка… семья… Голубого персидского котенка купили… Гармония? Мила опять плюхнулась на крутящееся компьютерное кресло, которое, слегка скрипнув, развернуло ее к окну, и она была вынуждена прищуриться от бьющего в глаза света. А есть ли в личной жизни Гелены Короленко гармония? Мила вдруг вспомнила усмешку, которая всегда появлялась на лице подруги, когда ей приходилось упомянуть о муже. Что-то у них было не так… Нет, не что-то! У них все было не так! Мила теперь это отчетливо видела. Геля не любила своего мужа! Она лишь терпела его, возможно, из-за Танюшки! Но тогда… Скорее всего, у нее был любовник! Конечно же, был! Геля очень заботилась о своем теле: посещала массажные салоны, солярий, покупала шикарное минимализированное белье. Однажды Мила, в шутку, сделала для нее комплект: трусики и бюстгальтер из тончайшей паутинки «Ивы». Геля пришла в совершеннейший восторг, а потом говорила, что ОН просто «улетел» от этого белья. Мила тогда была уверена, что ОН – это Сергей Короленко. Теперь ясно, что не муж… Интересно, кто? Может быть, если бы Мила живее интересовалась жизнью подруги, она сама рассказала бы ей обо всем? Да-а-а… Плохой она была подругой для Гели… Отвратительной…

Пожалуй, стоит опустить жалюзи, иначе салон нагреется так, что нечем будет дышать. Невыносимо жаркое стоит лето. Мила подошла к окну и тут же от него отшатнулась. Напротив окон ее салона на тротуаре стоял Олег Романец и говорил по мобильному телефону. Что ему здесь надо? Он оказался здесь случайно или…

Долго раздумывать над этим вопросом Миле не пришлось, потому что мелодично звякнул колокольчик, который совсем недавно над дверью салона подвесила Геля. Олег Романец переступил порог. Мила смотрела на него с испугом.

– Ну и чего ты так испугалась? – спросил он и расстегнул еще две пуговицы и без того уже глубоко расстегнутой тонкой кремовой рубашки. – Страшная жарища, а еще только утро. Минералки не найдется?

Мила вытащила из холодильника бутылку «Полюстрово». Олег по-хозяйски вытащил из ящичка навесной полки открывалку, выпил сразу полбутылки воды и еще раз спросил:

– Так почему все-таки у тебя такой испуганный вид?

– Я не ожидала тебя здесь увидеть, – ответила Мила и почувствовала, как у нее разгораются щеки. Неужели этот мужчина еще что-нибудь для нее значит? Конечно, он очень красив: высок, строен… И эта расстегнутая чуть ли не до пояса рубашка ему очень идет… И челка, падающая на глаза, идет… Она досадливо тряхнула головой и спросила: – Чем обязана?

– Ну… к чему такие церемонии, Милка? Мы же не чужие люди…

Он схватил ее за руку, но она выдернула ее и постаралась засунуть поглубже в декоративный карманчик сарафана. Олег понимающе улыбнулся, отодвинул от стола стул, плюхнулся на него и предложил Миле сесть напротив него, будто бы он был хозяином «Ивы», а она заглянула к нему для какого-нибудь неотложного дела.