О гоблинах и золоте - Эмма Хэмм

высунул язык. Это было выражение, которое было бы забавно на лице человека, но на собаке-гоблине казалось, как будто он просто тяжело дышал. — И все они считают себя благородными.

Фрейя так давно не слышала этого определения. Конечно, их всех учили благородству, когда они были маленькими. Она вспомнила, как узнала о положении эльфов и о том, как учителя всегда говорили о них с почтением. Она предполагала, что эльфы всё ещё где-то рядом, но откуда ей было знать? Фрейя точно не оказалась бы той, с кем они захотели бы пообщаться.

— Благородными? — она спросила. — Как я должна вписаться в их компанию?

— Много жестикулируй руками. — Он пожал плечами, затем обошёл дерево с другой стороны. — Честно говоря, не так уж трудно заставить себя казаться важной персоной. Всё, что тебе нужно делать, это никогда не отвечать на вопросы.

Она сможет это сделать. Наверно.

Фрейя последовала за ним вокруг дерева, нахмурившись.

— Всё, что мне нужно сделать, это просто… что? Притвориться, что я тоже благородная?

— Они ничего не знают о смертных. Ты могла бы сказать, что ты королева того места, откуда ты родом, и они бы поверили, что это так. Держи подбородок чуть выше, расправь плечи и ври сквозь зубы. — Эрроу остановился на противоположной стороне дерева и бросил на неё равнодушный взгляд. — В конце концов, люди могут лгать. Фейри не могут.

Это был не первый раз, когда она слышала о наложенных ограничениях в речи фейри. Но Фрейя считала, что они себя недооценивают. Она абсолютно точно слышала, как они лгали, хотя, возможно, они и не думали об этом таким образом.

Искажая слова, рассказывая истории, манипулируя тем, как человек думает… Всё это было просто другим способом сказать неправду.

Эрроу указал лапой на дерево.

— Это путь в Летний Двор.

Дерево?

Фрейя нахмурилась и уставилась на кору. Она вообще не видела в дереве ничего особенного. Это всё ещё была просто кора. Всё то же самое, что она видела с того момента, как вошла в портал. Просто дерево. Несколько фонарей. Ничего такого, что отличалось бы от того, что она могла бы ожидать в лесу.

Кроме… Там было что-то другое. Всё, что ей нужно было сделать, это присмотреться немного внимательнее.

Глубоко в коре дерева виднелась крошечная дверца. Она была примерно с её ладонь и окружена белыми грибами, вросшими в мох. В корни были вделаны крошечные ступеньки, маленькие камни, по которым мог подняться только человек размером с её большой палец.

— Что это? — спросила она.

— Дверь в Летний Двор, конечно.

Фрейя могла бы установить эту связь самостоятельно. Эрроу не понимал, почему она так сильно колебалась.

Она указала на дверь, а затем снова на себя.

— Разве ты не видишь проблемы?

— Нет. Это дверь. Двери открываются и закрываются, люди проходят через них. Вот так они работают.

Сарказм, исходивший от этой собаки, был смешон. Гоблин, поправила она себя. Ей действительно нужно было перестать думать о нём как о животном, иначе она совершит ошибку, назвав его так в лицо.

Фрейя снова указала на дверь.

— Тогда между нами и Летним Двором стоит только одно.

Он посмотрел на дверь, потом снова на неё.

— Что именно?

— Ни один из нас не достаточно мал, чтобы пройти в неё, Эрроу. Как, по-твоему, я смогу пройти через что-то размером с мою ладонь? — Она жестом обвела своё тело вверх и вниз. — Я не волшебница. Я не знаю, как уменьшиться.

Гоблин откинул голову назад и громко рассмеялся. Лающий звук эхом разнёсся в темноте, как будто они были не в дикой местности, а находились в крошечной коробке.

— Что я тебе говорил о невозможных вещах?

— Что они возможны здесь.

— Да, Фрейя из Вулвича. Так что всё, что тебе нужно сделать, это открыть дверь.

Сделай невозможное возможным. Она иронично задалась вопросом, откроется ли дверь вообще для неё, человека, который никогда не думал о том, чтобы войти в дверь размером с её ладонь.

Но она не стала его расспрашивать. Не тогда, когда на карту была поставлена жизнь её сестры.

Поэтому, без особых колебаний, но с большим беспокойством, Фрейя потянулась вперёд и открыла дверь.

Глава четырнадцатая

Фрейя не знала, как ей удалось так быстро освоиться в царстве фей. Возможно, это было потому, что её мать так много говорила об этом в детстве Фрейи. Она знала, что фейри существуют. Она видела рисунки с изображением гоблинов и слышала их колокольчики всю свою жизнь.

Возможно, если бы на её месте был кто-то другой, ничего не знавший о фейри, он бы боролся с их идеологией. Фрейя приняла их вид, их истории и их магию.

Всегда был шанс, что она проснётся после всего этого, и Эстер окажется в постели рядом с ней. Всё это могло быть чем-то вроде лихорадочного сна или ночи после отвратительной еды из протухшей рыбы.

Однако этот мир был слишком реален. И когда она открыла дверь в Летний Двор, у неё возникло странное ощущение трансформации. Это было совершенно неправильное чувство, учитывая, что дверь была намного меньше, чем Фрейя. Но это было самое подходящее описание ощущения, охватившего её тело и заставившего её измениться.

На глазах Фрейи дерево стремительно росло. Эрроу менялся с той же скоростью, а дверь становилась всё больше, под стать дереву. Внезапно до неё дошло, что перспектива на самом деле обратная. Дерево ничуть не увеличилось.

Это она становилась меньше.

Когда процесс трансформации остановился, Фрейя оказалась у подножия каменной лестницы, вросшей в огромное дерево, и смотрела на только что открывшуюся дверь. Из проёма струился свет. Тёплый, будто хранящий в себе отголоски лета. Ей казалось, что она чувствует этот зной своей кожей.

Как же она скучала по лету! Скучала по этим запахам, когда растения со всех сторон словно бы зовут к себе: «Выходите! Полежите на травке, погрейтесь на солнышке!» Время расти.

Эрроу вскинул нос и глубоко вдохнул.

— Ах, Летний Двор. В это время года там замечательно.

— Разве там не круглый год замечательно? Место, где всегда солнечно, звучит как идеальное место для жизни, — Фрейя начала подниматься по ступенькам к двери.

— Ты права. У эльфов всегда лето, — он фыркнул. — Всё лучшее у эльфов.

Фрейя предположила, что вскоре поймёт, почему гоблин так думает. Вместе они подошли к дверному проёму и заглянули внутрь.

Перед ней предстала оранжерея с бело-серым мраморным бассейном в центре. Поверх лазурно-голубой воды плавали белые и розовые лилии. По обе стороны от водоёма росли ряды всевозможных