Легенды ночных стражей 4: Быть королем - Кэтрин Ласки

— Для того чтобы мой план сработал, нам придется дождаться темноты, — решил Хуул.

— А-а-а-а!

Трое волков сразу поняли, что молодой король прав. Накануне Хуул объяснил им, что зеленый свет волчьих глаз очень похож на свет угля, и ему кажется, будто этот свет может разрушить чары фингрота. Но для того чтобы зеленые волчьи глаза горели ярче, им придется действовать ночью, пожертвовав возможностью застать хагсмаров врасплох. Ну что ж, зато ночь обещала быть прекрасной — накануне узкий коготь убывающей луны почти растаял в темноте, а новолуние еще не началось. Значит, будет темно, как в пещере!

— Их не меньше тридцати, — доложил Хуул стае, когда они вернулись обратно. — Они спят в неглубокой песчаной яме. А теперь послушайте, что я придумал. — Хуул спорхнул со скалы, на которой сидел, и прочертил когтем по песку. — Вот это яма. Тут скалы — тут, вот тут и еще здесь. Всего скал пять, все невысокие, с плоскими вершинами. Вас тридцать, как и хагсмаров. Вы разделитесь на пять отрядов, по шесть волков в каждом, а я буду помогать там, где понадобится.

Он сделал паузу, ожидая, пока волки обдумают его слова, и продолжал:

— Мы должны выйти до сумерек, в тот призрачный срок, когда последняя капля дневного света растворяется в первых тенях ночи. Эти тени помогут нам незамеченными добраться до скал. Вы все поняли?

— Да, — ответили волки. Чего же тут непонятного? План Хуула немногим отличался от привычной для них охоты на северных оленей.

— Помните, если мы все сделаем правильно, то первая атака будет очень легкой, а затем вы начнете убивать.

И снова волки прорычали: — Да!

— Фенго, ты готов возглавить волчью песнь?

— Да, Хуул. Мы начнем с самого низкого воя, с тихого скулежа, затем перейдем к общему вою и закончим песней смерти.

— Песнь смерти! — Огромный Быстровей вскочил на задние лапы и взмахнул передними в сторону садящегося солнца.

— Песнь смерти! — запрыгали остальные волки.

Хуул с восторгом смотрел на них. Разве есть на свете более верные существа, чем волки? Более благородные, умные и храбрые?

И хотя уголь был сейчас очень далеко отсюда, на маленьком острове, запертый в ажурный металлический ларец в форме слезы, Хуул чувствовал его силу в зеленом сиянии волчьих глаз. Когда-то Гранк увидел отражение угля в зеленых глазах Фенго, а теперь Хуул видел его в глазах каждого волка, и это внушало ему уверенность в победе. Ему не нужно было держать уголь под крылом, он мог просто посмотреть в волчьи глаза, чтобы почувствовать прилив силы. И желудок подсказывал Хуулу, что эта сила сможет победить хагсмаров. Это тоже была магия, но хагсмары никогда не смогут ее понять, не говоря уже о том, чтобы в нее поверить.

С тех самых пор, как Хуул впервые познакомился с волками, он нередко чувствовал себя больше волком, чем совой. Вот и теперь, низко паря над серебристыми волчьими спинами, он вновь испытывал это странное ощущение. Сова и волки двигались вперед вместе с сумраком наступающей ночи, и Хуул желудком чувствовал каждый шаг бегущей внизу стаи. Он тоже дышал короткими частыми вдохами. Сейчас волки бежали плотной цепью, изготовившейся к нападению из засады. Хуул уже знал, что при приближении к месту битвы они слегка перегруппируются на бегу. Волчья организация всегда вызывала у Хуула восторг. Различные тактики поведения приводились в действие при помощи серии беззвучных сигналов, отточенных и неизменных, как движение планет или путь звезд по ночному небу. Сами волки называли свою стратегию просто: Большая игра.

Тьма сгущалась. Ночь обещала быть безлунной, а значит, очень скоро хагсмары проснутся. С каждой минутой Хуул все сильнее ощущал себя волком. Ему казалось, что его лицевой диск начинает вытягиваться вперед, а клюв превращается в длинный волчий нос. Ушные отверстия тоже вытянулись над головой, так что он мог шевелить ими в разные стороны, собирая звуки. Огромное волчье сердце оглушительно колотилось у него в груди, и даже когти как будто стали другими. «Я не волк, но я волк, — думал он. — Крылатый волк».

Они приближались к пяти камням. Теперь нужно было незаметно спрятаться за ними и ждать. Как только первый хагсмар пробудится ото сна, Хуул даст сигнал к началу новой фазы Большой игры.

Они ждали и ждали. Наконец Хуул почувствовал, что дыхание спящих слегка изменилось. Он поднял лапу и чиркнул когтем по скале. Это был первый сигнал, по которому волки вскочили с земли и заняли свои места на камнях. Затем по знаку Фенго они начали волчью песнь. Дикий, первобытный мотив прорезал тишину ночи. Хагсмары обезумели от ужаса. Пробудившись ото сна, они в страхе били крыльями, пытаясь подняться в воздух. Но ночь вдруг замерцала всполохами пронзительного зеленого света. Хуул слышал, как хагсмары отдают какие-то приказания хагам на том странном языке, на котором они всегда разговаривали со своими крошечными ядовитыми слугами. Он видел, как колышется оперение хагсмаров, но ни один хаг так и не появился оттуда. Похоже, зеленый свет парализовал их, прежде чем они успели высунуться из своего безопасного убежища. Хагсмары ударились в панику. Хуул услышал визгливый приказ привести в действие фингрот и понял, что настало время главного испытания.

Повинуясь новому беззвучному сигналу, волки дружно запрокинули головы в небо, и зеленый свет заструился из тридцати пар глаз. Фенго провыл приказ точнее направить взгляды, и яркие лучи мерцающего зеленого света ударили в хагсмаров, пытавшихся задействовать свой грозный желтый фингрот. Ослепительные желтые вспышки заполыхали в глазах хагсмаров, но зеленые лучи легко прорезали их, круша и дробя на миллионы желтых искр.

Паривший в небе Хуул и стоящий на скале Фенго, каждый со своей позиции, направляли волчьи взоры и координировали направление ударов. Это была поистине страшная ночь для хагсмаров. Привычное небо внезапно превратилось для них в крутой склон, облитый безжалостным зеленым льдом. Их крылья теряли опору, не в силах удерживать своих хозяев в воздухе. И тут Хуул вдруг увидел нечто такое, от чего у него похолодело в желудке.

— Сзади, Фенго! Сзади!

Две хагсмары спустились с ночного неба и ползли на брюхах по песку пустыни. Их страшные когти были всего в нескольких дюймах от спины Фенго… В следующий миг серебристая шерсть волка окрасилась кровью, и Фенго взлетел в небо, поднятый могучими когтями хагсмары.

— Посмотри вверх! Вверх! — позабыв обо всем, кричал Хуул. — Зажги свой взгляд!

Но ночь проглотила его слова. Вторая хагсмара приближалась к Фенго, нацелившись вытянутым когтем ему в голову. Хуул похолодел, поняв ее дьявольский замысел. Хагсмара целилась в глаза Фенго. Ночь снова окрасилась кровью. Хуул пошатнулся и начал задыхаться.

Во время битвы в Далеко-Далеко он не видел, как была смертельно ранена его мать. Ему казалось, будто она все время была рядом, и вдруг оказалось, что ее больше нет… Но на этот раз он своими глазами видел, как был нанесен удар. Он мог его предотвратить, но оказался бессилен. И тогда дикое бешенство всколыхнулось в желудке Хуула. Никогда в жизни он не чувствовал такой злости, как в эту жуткую ночь. Казалось, жар угля опалил все его существо, рождая ярость, пугающую его самого. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Хуул полетел прямо на хагсмаров, схвативших Фенго. Они были уже высоко в небе, и Хуул знал, что если хагсмары разожмут когти, волк погибнет. Сам Хуул ни за что не смог бы его удержать, ведь он был почти в два раза мельче хагсмаров.