Спелое яблоко раздора - Марина Серова

Машину я завела не сразу, а еще какое-то время сидела и курила, тупо глядя перед собой и думая только о том, что не может быть столько самоубийств за такой короткий промежуток времени. Тем более самоубийств, связанных друг с другом. Пожалуй, теперь я меньше, чем когда-либо, сомневалась в том, что у всех этих смертей был один режиссер. Я буквально осязала чью-то разрушающую силу за всеми этими событиями, но все еще никак не могла предположить, кто это может быть, не могла соединить разрозненные картинки сложной мозаики. И еще я боялась, что сама являюсь игрушкой в чьих-то руках, будто, того не подозревая, исполняю кем-то придуманную роль, находя этих несчастных и ощущая свою полную несостоятельность как сыщика. Это меня убивало.

Зацепиться было абсолютно не за что. Мне оставалось только констатировать факты, увы, совершенно неутешительные: я зашла в тупик и не знала, что мне делать. Очень хотелось бросить все и куда-нибудь уехать. Такого со мной давненько не случалось.

Я поехала было домой, но по дороге вспомнила, что обещала Толику заглянуть к нему, и свернула к зданию морга, оставив машину во дворе.

— Привет еще раз, — вяло произнесла я, входя в кабинет Евдокимова.

— Привет, привет, — улыбнулся он. — Вижу по твоим глазам, что случилось самое страшное.

— Точно. — Я без сил опустилась на стул. — Случилось то, чего я так боялась. Но самое страшное во всем этом — я совершенно не знаю, что делать, и хочу просто бросить все. Толя, наверное, мне пора на пенсию!

— Что?! — хохотнул Толик. — Куда тебе пора?!

— Ничего смешного, — беззлобно огрызнулась я, чувствуя, что у меня нет сил даже на то, чтобы хорошенько разозлиться. — Я в ступоре, в кризисе. В общем, я облажалась по полной программе.

— Ты что, упустила злодея? — сочувствующе уточнил Толик. Похоже, друг все же проникся моим состоянием.

— Хуже! — махнула я рукой. — Я его не нашла и вряд ли найду. Я даже предположить не могу, кто он, и ничего не могу понять!

— Танюша, — ласково заговорил Толик, подойдя ко мне. — Ну что ты? Не расстраивайся так, может, все еще образуется. Хочешь, расскажи мне все подробно. Иногда стоит посвятить кого-то в свои проблемы, чтобы побыстрее найти выход. Помнишь, когда ты билась над делом Дятла? Тогда тоже…

— Нет, — отмахнулась я. — На сей раз не поможет.

— Почему? — не унимался Толик.

— Потому, — упрямо твердила я. — Здесь другое. Понимаешь, я даже не знаю, сами они или… — Тут я прищурилась и замолчала. — Знаешь, на что это похоже? На клуб самоубийц! — Я отвернулась от участливых глаз Толика и погрузилась в глубокое раздумье.

Какое-то смутное беспокойство, какое бывает тогда, когда силишься что-то припомнить, поселилось у меня в душе. Мне срочно нужно было кое-что набросать. Я боялась, что упущу этот момент озарения и уж тогда точно ничего не смогу понять.

— Толик! — в нетерпении бросила я. — Дай мне лист бумаги и ручку!

Евдокимов, хорошо зная меня, ничуть не удивился, протянул бумагу, ручку и пошел к дверям, пробормотав на ходу:

— Минут через десять вернусь.

Нахмурившись, я кивнула в ответ и принялась набрасывать схему. Она была простой и ничего, наверное, особенного для постороннего глаза не значила. Просто я должна была последовательно выстроить схему, которая никак не складывалась в моей голове, зафиксировать на листе бумаги события последних дней. Однако у меня получалось, что в смерти Высотина никто, кроме него самого, не мог быть заинтересован, если человек вообще может быть как-то заинтересован в своей смерти. Другое дело, что та же Лада и тот же Сергей кое-что от этой смерти выигрывали, если учесть, что Ладе удастся уговорить Белостокова не отказываться от президентства. Кстати, ведь и не факт, что он на самом-то деле собирается от него отказываться…

Дальше получалось следующее. Критика, каким бы он там ни был, устранили. Значит, тут все-таки нужно искать кого-то, кто что-то мог заиметь со смертью Григорьева, выданной за самоубийство. Но самый логичный вывод, который следовал из моей схемы, — это тот, что критика все же убили. Может, знал он что-то или мешал кому-то.

И потом, что со смертью Сипко? Если рассматривать ее как одну из звеньев цепи, которую я пыталась выстраивать, то санитара, вполне может быть, просто устранили за ненадобностью. Наняли человека, чтобы пришел к частному детективу, сказал, что надо, и все. Однако перед тем, как нанять этого человека, заказчик если и не знал, то должен был узнать, что у Высотина был псевдоним. Да и адрес его тетки должен был быть ему известен. Ведь далеко не все из высотинских друзей знали о том, что у него псевдоним. Собственно, только Пантелееву это и было известно.

Итак, вернемся к санитару. Понятно, что его убили как свидетеля, если, конечно, убили. Ведь он наверняка знал в лицо своего заказчика и мог его выдать. А после того, как вмешалась не в меру активная сыщица, злодей решил основательно почистить за собой ходы. И не только избавился от санитара, но и от критика. Сразу от Григорьева, может, сюда и поехал.

Так, а кто же из подозреваемых отсутствовал вчера вечером в гостинице? Ну, скажем, избегал людных мест с десяти вечера до полуночи? Сергей отпадает, если, конечно, официанты подтвердят, что он действительно был в ресторане. В любом случае и он, и Лада были в гостинице, когда предполагаемый злодей должен был быть у Сипко.

Остается проверить Пантелеева и Гафизова.

Примерно через полчаса, когда Толик вернулся, я встала со стула и сказала:

— Спасибо, что помог. Мне пора.

— Таня, ты куда-то собралась? — удивился он.

— Мне нужно ехать, — решительно заявила я. — Ты правда очень помог, но сейчас мне пора.

— Ладно, только знаешь что? Хочу сообщить тебе еще кое-что: Сипко ввел себе воздух в вену, — многозначительно сообщил Толик. — Его уже привезли, и это установлено.

Я никак не отреагировала.

— Ты не слышала, что я сказал? — поинтересовался у меня Толик.

— Слышала, — ответила я. — Скажи другое. Он сам это сделал?

— А вот это, Татьяна Александровна, — с самым важным видом сообщил мне друг Толька, — предстоит установить вам. Ну, в крайнем случае, милиционерам.

— Понятно, — вздохнула я. — Тогда я пошла.

— Не объяснишь, в чем дело? — прищурился Толик.

— Нет, не объясню, — мрачно ответила я и, улыбнувшись на прощание, вышла из кабинета.

В кармане у меня лежал лист бумаги с простенькой схемкой, а в голове было ясно от одной, такой же простенькой мысли. Словом, я снова собиралась направиться в гостиницу. Но сначала решила все-таки позвонить Михееву. А вдруг он уже узнал то, что меня интересует? Плохо, конечно, что Киря в отпуске, тот бы уж наверняка все, что требуется, вызнал и снабдил бы меня добытой информацией. Ну ладно, попробуем дозвониться до Михеева. Я набрала номер и подозвала майора к трубке.