Гордость расы - Илья Новак

— Я видела, как оно упало, — говорила Глата, осторожно переступая через ряды кустов. — С таким шипением. Пожалуйста, осторожно, не наступи на ростки… Из него выдвинулись блестящие лапы, но одна сломалась, и оно опрокинулось на пограничный холм. Тогда зашипело еще громче, земля затряслась. И потом Стена исчезла… первый раз за мою жизнь.

Пиччули и ренша шли прочь от активизировавшегося репрессивного поля, приближаясь к горам и Парнику. Бет-Зана то отставал, то убегал вперед, низко нагибаясь, обнюхивал землю и кусты, фыркал и становился на четвереньки. Теперь движения его тела, короткие, быстрые жесты и резкие повороты головы говорили о том, что это мужчина, самец. Ренша сразу же почувствовала это и удивилась, почему не смогла разобраться раньше. Пиччули в два прыжка вернулся к Глате и спросил:

— Это зовется пограничными холмами?.. — он говорил на чистой панречи, голос был глухой и иногда напоминал ворчание дикого животного, но нотка безумия, которая слышалась в этом голосе раньше, исчезла. — Вон то… — развернувшись, он стремительно вскинул руку, указав на полукруг мерцающего света, который поднимался над болотами, а затем вновь зарысил вперед, нагибаясь и раздувая ноздри. — Почему «Стена»?

Ренша шла, мягко ступая босыми ногами по влажной земле. Низкие облака, стремительно меняя очертания, неслись над их головами.

— Как же еще ее называть? — крикнула Глата вслед пиччули с легкой обидой в голосе. — Если она окружает мир?

— А снаружи была когда-нибудь?

— Нет, что ты! Там живут дикие. И я ведь говорила тебе, Степа исчезла впервые за мою жизнь. Но ты недослушал. В этой… этом… — Она нахмурила чистый, детский лоб, пытаясь подобрать название предмету, увиденному впервые в жизни. — В этой вещи открылась дверь, и наружу вышли люди. По-моему, это и были те дикие, что живут за Стеной. Тогда я испугалась и спряталась. Просто легла за кустами и стала смотреть на них. Они что-то делали с… вещью, в которой прилетели. Но, наверное, у них ничего не получилось, потому что они вдруг стали ругаться. Один из них очень толстый. И потом они ушли. А ты не знаешь, что это значит? Как дикие прошли за Стену?

— Сколько их было? — спросил Бет-Зана и остановился. Кусты здесь заканчивались. Впереди открылась узкая земляная дорога, и на ней виднелись следы гусениц. По другую сторону вновь начиналось поле кренча, а дальше виднелись склоны и распадок между ними.

— Я не разглядела, — сказала Глата. — Может быть, десять. И они пошли в сторону долины, туда же, куда теперь идем мы. Долина — это место, где мы живем. Как ты думаешь, что они делают сейчас?

— Кто здесь ездит? — спросил пиччули, насупившись.

— Мастер Гора.

— Кто такой Мастер Гора?

— Друг тех, кто живет за небом. Они называются Властными.

— Друг?.. Жрец? У вас есть машины?

Она покачала головой:

— Только у Мастера Горы. На ней гусеницы и воздушная подушка. Он так говорит, когда машина задувает под себя воздух. А машина называется вездеход. После сбора урожая Мастер Гора садится на него и делает объезд. У вездехода есть такие руки… ма-ни-пу-ля-то-ры, которые могут собирать оставшиеся клубни. Оп-ти-ка вездехода их видит, а если клубни посреди поля, то Мастер включает воздушную подушку и машина едет по кустам, но не ломает их. Пойдем быстрее, скоро начнется дождь. Вот это, на твоей спине… что это?

— Горб, — ответил он.

— Что это — «горб»?

Пиччули наморщил нос, вспоминая, потом произнес то, что слышал раньше от сопровождавших его лекарей:

— Искривление грудного отдела позвоночника выпуклостью назад. Деформация грудного отдела и грудной клетки.

Они перешли через дорогу и вновь углубились в поле,

— Откуда ты знаешь, что будет дождь? — спросил Бет-Зана, приглядываясь к небу, где ничего не менялось: все тот же сплошной облачный покров, а под ним, гораздо ниже, — отдельные клубящиеся облака, темно-коричневые, почти черные.

Глата пожала плечами:

— В это время всегда идет дождь. Так хотят Властные. А откуда ты?

Вопрос заставил пиччули сбиться с шага. Он остановился, замер на мгновение, потом развернулся, оказавшись нос к носу с Глатой. Она чуть испугалась, глядя в наполненные золотом, почти светящиеся глаза. Затем отвела взгляд — долго в эти глаза смотреть было невозможно.

— Где я? — вдруг тоскливо забормотал пиччули. — Как сюда попал? Что было раньше?.. — Он отстранился и громко фыркнул. — Не спрашивай. Я — сильный. Я могу защитить тебя. Но чтобы защищать, мне надо знать, что вокруг. Расскажи мне. Кто вы? Где живете? Кто такие Властные? Кто такие дикие?

— Мы живем в Долине. Там наш город. Мы — избранное племя, которое Властные считают достойным того, чтобы продолжать род, — произнесла Глата, — Так говорит Мастер Гора. Властные — боги, которые живут за небом. Мы произошли от диких. Но дикие — жестокие и злые, боги оставили их за Стеной, потому что они недостойны. А избранное племя доброе. Дикие хотят попасть в Долину, но Стена не пускает их… раньше не пускала. Дикие все умрут от гнева Властных. Властным нужен кренч. Я не знаю, для чего он им нужен. Тот, кто ест кренч, живет долго, может быть, он им нужен, чтобы жить вечно? Если мы будем добрыми друг к другу и к кренчу, то после смерти Властные заберут нас за небо. На небе тоже поля… — Она показала вверх, и пиччули невольно поднял голову. При известном воображении можно было действительно представить, что облачный слой плотен и материален и над ним, по другую сторону, есть что-то еще, кроме воздуха.

— …поля с золотым кренчем, — продолжала Глата. — Там яркий свет от… — она пошевелила губами, — от звезды. Солнца. Там красиво. Мы будем бродить по полям, никогда не испытывая голода, потому что там мы сможем есть золотой кренч.

— А этот вы не едите? — спросил пиччули.

Ренша отшатнулась, рассерженно глядя на него, словно он сказал что-то грубое и неприличное.

Казалось, что сейчас она закричит на Бет-Зана, но половинка лишь вздохнула и произнесла с укоризной:

— Кренч нужен Властным. Как же мы можем есть его?

— Зачем им кренч, если там, где они живут, есть поля с золотыми клубнями? — рассеянно спросил Бет-Зана, не ожидая ответа. Пока Глата растерянно моргала, он искоса рассматривал ее.

Она была невзрачна, в сонном лице проглядывала внутренняя мягкость, податливость. Тело под балахоном казалось тщедушным и слабым. В то же время во всем облике присутствовало наивное, инфантильное обаяние. Только такие, как она, могли без сомнений верить в ту чушь, которую выслушал сейчас пиччули.

— Сколько тебе лет? — спросил Бет-Зана.

— Что такое «лет»? — удивилась она. — Мой… возраст? Иногда небо чуть темнеет. Время между двумя потемнениями называется циклом. Мне девятнадцать циклов, через цикл я рожу ребенка, а еще через два цикла умру.