Мне снова 15... - Геннадий Марченко

– Да я и не знаю грузинский, просто один знакомый грузин всё время пел эту народную песню, я и запомнил приблизительно музыку и слова.

– Похоже, со слухом у тебя всё в порядке… Вот, держи, этот четвертак твой, честно заработал. А вот ещё четвертной, от меня. Небольшим авансом, скажем так. А песни твои мы берём, без вопросов. И завтра же, думаю, начнём их исполнять. И будь добр, текст и ноты этой «Читы-бриты» тоже напиши, а то в той папке их нет. Гости с Кавказа у нас часто бывают, порадуем, если что. А за своей долей можешь приходить, пожалуй, уже в субботу. Всё будет по-честному.

Ну что ж, в субботу ещё что-нибудь перепадёт, а пока и полтинник неплохо. Спасибо товарищам с юга. Бернес, хотя я и опасался за «Извозчика», меня тоже похвалил. Я с лёгкой грустью поглядел в вазочку с растаявшим мороженым и поспешил откланяться. Время уже позднее. Не хотелось лишний раз напрягать маму, которая наверняка за меня волнуется.

А наутро я первым делом отправился в ЦУМ покупать себе приличную одежду. При этом ещё не до конца придумав, как буду объяснять такую покупку матери и сестре. В итоге я стал обладателем костюма от швейной фабрики «Большевичка» – нормальных брюк, не напоминавших уже обрыдлые шаровары, и приталенного пиджака. А также пары туфель из натуральной кожи марки «Скороход». После расчёта в кассе у меня оставалось ещё четырнадцать рублей восемнадцать копеек. Ну не знаю, хватит ли на угощение Ленке в «Коктейль-Холле», там цены небось о-го-го, но будем надеяться, не ударю в грязь лицом, не посрамлю, так сказать, чести мужского рода.

– Егор, что ты опять натворил?

Мама сидела на табурете с печальным видом, олицетворяя собой героиню картины Решетникова «Опять двойка». В руках она держала какую-то бумажку. Сестра накручивала бигуди у зеркала, и её отражение тоже с укоризной посматривало в мою сторону.

– А что случилось-то? – искренне удивился я.

Мама молча протянула сложенный пополам лист. Развернув его, я понял, что это повестка в милицию. Мне нужно было явиться завтра утром в ОВД по Пресненскому району Москвы в кабинет номер 28 к майору Бутыльникову в сопровождении матери, поскольку я считался несовершеннолетним.

– Хм, сам без понятия, чем я мог заинтересовать целого майора… Может, нужно просто отметиться как состоящему на учете в ПДН?

– Егор, отмечаться в ОВД, да ещё к майору, не ходят. Единственное, что меня успокаивает, что за тобой не приехал «воронок». Значит, всё ещё не настолько плохо.

– Мама, да о чём ты говоришь?! Какой ещё на фиг «воронок»! Ничего плохого за последний месяц я точно не совершал!

– Дай-то бог, сынок… В любом случае придётся отпрашиваться с дежурства.

Вот ещё не хватало матери со мной тащиться туда! Тут же всплыло в памяти ограбление табачного киоска. Блин, вот с этим реально могут быть проблемы. Вдруг кто-то из наших проговорился? В таком случае единственно верная линяя поведения – всё отрицать. Но если подельники всё будут валить на меня, тут уже придётся худо. Твою ж мать, вот чего я не отмазался, как Дюша!

Я стал прокручивать в памяти события последних дней. Разбор песен у Блантера дома, репетиция с «Апогеем», посиделки с Бернесом в ресторане, поход с Лисёнком в «Коктейль-Холл»… Кстати, неплохо прогулялись. Я в новеньком костюме, ради легализации которого пришлось для матери придумывать легенду с подработкой в виде сбора аптечных трав и покупки костюма на толкучке. Мы ведь в самом деле по молодости в школе собирали всякие ромашки-подорожники, правда, в аптеках платили копейки, но на мороженое-леденцы хватало. А насчёт барахолки заявил, что женщина продавала костюм недавно погибшего сына, так ни разу и не надёванный, всего за двенадцать рублей. И ботинки за пятерку отдала, размер чудесным образом подошёл. Мама, похоже, не очень поверила моим объяснениям о целом мешке особо ценных лекарственных растений и обновки с рук, но настаивать не стала, махнула рукой, при этом всё же по достоинству оценив мой новый внешний вид.

Ленчик тоже принарядилась во всё лучшее, ей очень шло платье в горошек с широким поясом и юбкой-колоколом. Мы, как и обещали, без четверти семь стояли у чёрного хода «Коктейль-Холла», когда дверь отперли с той стороны и в образовавшемся проёме нарисовался басист Георгий, он же Жора.

– Привет. – Мы обменялись рукопожатиями, а моей спутнице музыкант галантно поцеловал ручку. – Прошу за мной.

Участники группы готовились к выходу на сцену. Этим вечером помимо них предстояло выступить ещё двум коллективам, причём один из них представляли музыканты, наряженные ковбоями и вооружённые акустическими гитарами и банджо.

– Парни играют рокабилли, – шепнул мне на ухо Миха, подтягивавший вторую струну на своём «гибсоне».

Второй коллектив выглядел менее экзотично и более взросло, чем их коллеги. Они были одеты в одинаковые синие костюмы с позолоченными пуговицами и красными обшлагами на рукавах, и у них имелась даже духовая секция в виде тромбона и саксофона.

Миха провёл нас в зал, где уже тусила «золотая молодёжь», что-то негромко сказал бармену, и тот, поглядев на нас, кивнул, в итоге на сегодняшний вечер мы были обеспечены бесплатным пивом. По словам бармена, это максимум, что он мог нам предложить в силу возраста, хотя, по большому счёту, и пиво считалось недопустимым для пятнадцатилетней молодёжи. А когда я решил угостить подругу мороженым, выяснилось, что и это за счёт заведения.

Наплясались мы с Ленкой от души, её глаза в этот вечер просто сияли от счастья. Правда, родители велели девушке быть дома не позже десяти часов, так что в девять нам пришлось сворачиваться. В этот момент на сцене мои знакомые как раз выдавали на-гора позаимствованные мной у западных рок-звёзд хиты. В паузе между песнями я жестом показал, что нам пора идти, время поджимает, и мы помчались к метро.

Пока ехали, я не выдержал, сказал, что ребята пели мои песни. Подруга не поверила, назвала меня вруном. У подъезда Ленкиного дома я рискнул поцеловать её в щёчку. Невинное дитя зарделось и кинулось вверх по лестнице, а я отправился восвояси, чувствуя себя перевозбуждённым от обуревавших меня эмоций. Однако, Алексей Дмитриевич, вы шалун.

В субботу, то есть три дня назад, у нас была игра с молодёжкой «Спартака». Вынесли соперников со счётом 3:1, на моём счету гол и голевая передача, которой умело воспользовался Пеле, кстати, отметившийся в этот день дублем. Занеся форму домой и попросив маму постирать футбольную амуницию, я поехал к ресторану «Арагви», где мне отвалили за два последних вечера, в течение которых помимо прочего исполнялись мои песни, ещё пятьдесят целковых. Ну что ж, жить можно, тем более что накануне в «Коктейль-Холле» я не успел получить расчёт, а значит, завтра можно подгрести в парк Горького и забрать у музыкантов причитающуюся мне сумму с их выступлений и в «Коктейль-Холле», и на танцах.

Сумма составила тридцатник, всё же не ресторан, где денег водится не в пример больше, на танцполе никто музыкантам купюры не суёт. По идее, они вообще могли меня послать подальше. Потому что навара с моих песен не имели, ставка-то по существу одна и та же. Но, видно, пошли навстречу из любви к искусству. Как бы там ни было, я за пару дней нехило поднялся, а ведь ещё дело даже не дошло до отчисления авторских. Хотя маме можно сказать об авторских, надо же как-то объяснять появление денег, которые пришлось заныкать под матрасом. Мол, песни уже звучат по ресторанам, а скоро ты услышишь их по радио и, возможно, увидишь по телевизору артистов, исполняющих нетленные шлягеры Егора Мальцева.