Восемь идеальных убийств - Питер Свенсон

– Вы хотите сказать, не считаю ли я, что его убили преднамеренно… а не просто чтобы обчистить?

– Верно, именно это я и хочу сказать. – Детектив на диване была совершенно неподвижна, едва ли хоть раз пошевелилась.

– Это приходило мне в голову. Конечно. Не могу представить, чтобы моя жена была единственной, кому он давал наркотики. И она наверняка была не единственной, кому он начал выставлять счета после того, как подсадил на наркоту. Он наверняка проделывал это и с другими людьми. – Как только я произнес эти слова, то сразу осознал, что это нечто большее, чем я изначально собирался сказать детективу. Было что-то такое в ее молчаливом присутствии, что просто заставляло меня не закрывать рта.

Она опять кивнула и, когда осознала, что я вдруг замолчал, произнесла:

– Дело кончилось тем, что ваша жена стала давать Этвеллу много денег? Денег, которых у вас не было?

– У нас с женой были отдельные банковские счета, так что в то время я был не в курсе. Но да, она стала платить Этвеллу деньги за наркотики.

– Простите, что вынуждена спрашивать, мистер Кершоу, но, насколько вам известно, имелась ли какая-то сексуальная связь между вашей супругой и Этвеллом?

Я помедлил. Какая-то часть меня просто-таки жаждала поведать этой женщине-детективу все, что я узнал из дневника Клэр, но при этом я прекрасно понимал, что чем больше расскажу, тем яснее вылезет наружу тот факт, что у меня имелся серьезный мотив желать смерти Этвеллу. В итоге туманно произнес:

– Даже не знаю, сказать по правде… Подозреваю, что могла быть.

От этих слов горло у меня слегка сжалось, словно я собирался расплакаться, и я прижал к глазу запястье.

– Ясно, – сказала детектив.

– Она не была самой собой, – произнес я, неспособный остановиться. – В смысле, из-за наркотиков. – Вытер слезу со щеки.

– Я понимаю. Простите, что пришла сюда и вынуждаю вновь через все это проходить, мистер Кершоу. Терпеть не могу это делать, но расследование такого рода всегда связано с исключением возможных подозреваемых. Помните, где вы находились днем восьмого февраля?

– Вообще-то во Флориде. На конференции.

– О! – выдохнула детектив с почти что довольным видом. – А что это была за конференция?

– По букинистической книготорговле. У меня магазин старой книги здесь, в Бостоне.

– Ну да, «Старые черти». Я бывала там.

– В самом деле? Любите детективы?

– Иногда, – произнесла детектив и впервые с того момента, как шагнула в мою квартиру, нормально, по-человечески улыбнулась. – Я приходила на читательскую встречу с Сарой Парецки[68]. Где-то с год назад это было?

– Да вроде, – ответил я. – Мне понравилось.

– Мне тоже. Это ведь вы ее представляли?

– Я. Вполне простительно, что вы меня не запомнили. Выступления перед публикой – не мой конек.

– По-моему, все-таки запомнила, что держались вы хорошо, – произнесла она.

– Спасибо на добром слове, – сказал я.

Положив руки на колени, детектив Джеймс произнесла:

– Если вам больше нечего добавить, то, пожалуй, будем считать, что мы закончили.

– Нечего, – подтвердил я, и мы почти одновременно поднялись. Она была почти в точности моего роста.

– Мне нужно какое-то подтверждение относительно конференции во Флориде, – сказала Джеймс.

Я пообещал прислать ей номера рейсов, а также снабдил именем и адресом Шелли Бингэм.

Детектив оставила визитку. Звали ее Роберта.

Дорожный указатель, который приветствовал меня на въезде в Тикхилл, штат Нью-Гемпшир, заодно поставил меня в известность, что население городка составляет 730 жителей.

Дело было четырнадцатого марта две тысячи одиннадцатого года, в понедельник. Я выехал из Бостона сразу после пяти утра, и теперь уже была половина девятого. Городок – а скорее поселок – Тикхилл располагался сразу к северу от Белых гор[69]. Предварительно я разузнал кое-что и про него, и про Нормана Чейни – человека, которого мне предстояло убить, – но не слишком-то много. Все, что удалось добыть, было получено при помощи одного из библиотечных компьютеров – я быстро подскочил к нему, как только кто-то из посетителей освободил его, не выйдя из своей учетной записи. С собой я прихватил блокнот, так что мог сохранить полученные сведения в письменном виде. То, что удалось выяснить про Тикхилл, – это что там одна закусочная и две частные гостинички, обе пользующиеся популярностью по причине своей близости к горнолыжным склонам. Открыв карту, я изучил точное местоположение обиталища Нормана Чейни на Комьюнити-роуд. Дом – по крайней мере, согласно карте – располагался в довольно уединенном месте. Быстро перерисовав карту в блокнот, я ввел в поиск самого Нормана Чейни, который, как выяснилось, приобрел этот дом в Тикхилле три года назад за двести двадцать пять тысяч долларов. Единственным другим попаданием оказался опубликованный в две тысячи седьмом году некролог Маргарет Чейни, школьной учительницы из Холиока, что в Западном Массачусетсе, которая погибла при пожаре в собственном доме. Маргарет Чейни, которой на момент ее смерти было сорок семь лет, оставила двух взрослых детей – Финна двадцати одного года и девятнадцатилетнюю Дарси, а также своего мужа, с которым прожила двадцать три года, Нормана Чейни. Это было немного, но все равно заставило меня призадуматься. Мог Норман Чейни быть ответствен за смерть своей собственной жены, а если да, то не по этой ли причине кто-то приговорил его к смерти? И не из-за этого ли Чейни уехал из Холиока ради жизни в заштатном городишке, в котором не набралось и тысячи жителей?

Тут мне пришло в голову, что на самом-то деле у меня нет никакой нужды убивать Нормана Чейни. Если «Дакбург», тот самый сайт, на котором я организовал обмен убийствами, настолько анонимен, как обещано, тогда совершенно исключено, чтобы тот совершенно посторонний для меня человек, с которым я там связался, когда-либо выяснит, кто я такой. Ну, или не совсем так. Даже если этому постороннему человеку – теневой версии меня – ничего про меня не известно, одну вещь он все-таки знает. Он знает, что я желал смерти Эрику Этвеллу. Это могло поместить меня в довольно длинный список, а может, и нет. В итоге решил все-таки выполнить свою половину сделки – для начала, это представлялось наиболее безопасным, хотя вполне могло оказаться и чем-то совершенно правильным и справедливым, пусть и в несколько извращенном смысле.