Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения - Лоуренс Сутин

Среди этих новых лиц Фил продолжал оставаться самым молодым в «команде» Холлиса. К девятнадцати годам у Фила выработался весьма рациональный способ продаж. Его карикатуры и граффити были комическими «изюминками» на стенах туалетной комнаты для сотрудников. Благодаря той скорости, с которой он печатал, ему приходилось делать рутинную работу, но он перепечатывал образцы бланков безукоризненно. Но Фил был подвержен изменчивым настроениям, часто начиная рабочий день с того, что шел в глубь магазина, не повернув головы, «как будто по лучу», – вспоминает Ласби. Позднее Фил улучшил свою работу продавца благодаря дисциплине, обуздывающей его характер. Он предпочитал работать в вечерние смены, когда, по его соображениям, все могли быть привлечены включенными телевизорами. В процессе этого он стал преданным и постоянным зрителем «Куклы, Фрэн и Олли»[72].

Фил иногда ходил слушать диксиленд и джаз в местные бары, например в «Степпенвулф», «Блайнд Лемон» и «Хэмбоун Келлиз». Музыканты Лу Уоттерс и «Турок» Мерфи были главной приманкой для зрителей. Но в целом он был тяжелым на подъем парнем и редко выбирался из дома. Винс Ласби вспоминает его как «человека с агорафобией». Какой ярлык ни навесь, но это было более чем отвращение к ночной жизни. Работники Art Music обычно обедали в расположенном поблизости кафетерии «Тру Блю». Фил всегда выбирал столик на балконе рядом с мужским туалетом – во-первых, чтобы не быть на виду, когда он ел, и, во-вторых, чтобы быстро скрыться, если нужно.

В начале 1948 года Фил искал возможность переехать с Маккинли-стрит. Его радовала беспечная компания Ласби, и он признался тому: его печалит, что он может быть геем. (Ирония: Фил с самого начала боялся, что Ласби – гей и что ему придется заниматься «целованием задницы», чтобы оставаться в хороших отношениях с «тетушкой» управляющим.) Ласби, в первую очередь, подчеркнул различия в литературных вкусах между Филом и его друзьями-геями. Когда это не сработало, Ласби обратился к более крутым мерам:

И так случилось, что в возрасте девятнадцати лет Фил первый раз женился – этот брак продлился шесть месяцев в 1948 году, и об этом он чрезвычайно редко говорил на протяжении всей дальнейшей жизни.

Ее звали Жанетт Марлен, белокурая постоянная покупательница, с которой Ласби был знаком. Эдгар Дик, который познакомился с ней после свадьбы, вспоминает Жанетт как «низенькую, толстую маленькую девочку». Ласби описывает ее внешность еще менее привлекательно и добавляет, что в Жанетт совершенно не было ничего художественного или музыкального. Она не была «девочкой», однако, поскольку ей было сильно за двадцать и она несколькими годами была старше Фила, Жанетт была чистосердечна в своем откровенном отношении к сексу. Их как-то представили друг другу, когда она перебирала пластинки в University Radio. Фил отвел ее в кабинку для прослушивания и принес туда свои любимые записи классической музыки. Их беседа становилась все более дружественной. В подвале, позади ремонтной мастерской, было редко используемое складское помещение. Ласби отмечает, что это помещение, в котором Фил впервые занялся любовью с Жанетт, стало прообразом важного места действия (в качестве укрытия во время ядерных взрывов для работников «Продажи и обслуживания современных телевизоров») в романе «Доктор Бладмани».

Поскольку Фил не достиг совершеннолетнего возраста по законам Калифорнии, Дороти должна была подписать свидетельство, чтобы их брак весной 1948 года был бы признан легальным. У нее были сомнения, но она дала свое согласие, надеясь, что женитьба позволит Филу адекватнее относиться к самому себе. В конце концов, с ее точки зрения, эта женитьба отделит его от обстановки на Маккинли-стрит. Новая супружеская пара нашла для себя маленькую квартирку, находящуюся за аптекой, на Эддисон Уэй. Джеральд Акерман вспоминает это место жительства:

Кто-то может считать, что краткий рассказ о свадьбе во «Времени собираться», написанный вскоре после развода с Жанетт, выражает собственные чувства Фила по поводу их совместного проживания: «Ее сокровища были проданы задорого; он стал внезапно женатым и проживал в однокомнатной квартире, глядя на ее лифчики и трусы, развешанные по всей ванной комнате, нюхая запах крахмала, доносящийся из кухни, и чувствуя вечное присутствие ее заколотых булавками кудрей рядом с ним на подушке. Брак продлился всего несколько месяцев».

Фил говорил своей пятой жене, Тессе, что, когда они с Жанетт были женаты меньше двух месяцев, она заявила Филу, что имеет право встречаться с другими мужчинами. После этого он вынес ее вещи за входную дверь, сменил замки и запретил ей возвращаться. «Оглядываясь назад, – пишет Тесса, – Фил понимал, что его мать была права: они были слишком молодыми, чтобы жениться. Хотя в то время это слишком быстро подкосило его».

Но решающим ударом по их брачному блаженству была любовь Фила к его «Магнавоксу». Жанетт жаловалась, что Фил не давал ей спать ночью, без конца проигрывая пластинки, – пластинки, как говорила Жанетт, которые она ненавидела, – те самые пластинки, с помощью которых Фил обхаживал ее в тот первый день в кабинке для прослушивания. Однажды она пригрозила, что пригласит своего брата и он разобьет их все.

Судья в судебном заседании осенью 1948 года сказал, что никогда еще не слышал столь глупых оснований для развода, как угрозы разбить пластинки, но развод все-таки дал. Единственное, что Филу нравилось в Жанетт, как он говорил позднее, что она оставила его в одиночестве именно тогда, когда он работал над рассказами – преимущественно реалистическими, – которые не продавал. Возможно, этот брак и не был процветающим и успешным, но он сотворил чудеса для самоутверждения Фила. Тремя десятилетиями позже, в середине семидесятых, Фил позвонил Ласби, чтобы с далекого расстояния поблагодарить его за то, что он спас его от гомосексуальности.