Дочь врага для Темного - Юлианна Орлова

Рашидов моментально перенаправил душ так, что вода перестала покрывать только меня, но цепляла и его. Повернувшись к нему лицом, я заметила безобразную борозду вдоль губы, словно она претерпела сильный удар. Распухла и покрылась корочкой. Сдавленный стон застрял в горле.

Опять это неприятное жжение в груди.

— Что…что это? — коснувшись пальцем поврежденной плоти, прошептала через силу.

— Волнуешься? — ухмыльнулся Темный, играя желваками. Взгляд пронизывающий до самого нутра, но бесовские глаза делали больше то, к чему привыкли, — соблазняли, обнажали и подталкивали к прорве.

Темный лишь с виду был игривым, но на деле, веяло серьёзностью. И руки, покрытые ранами, и тело в ушибах. Это всего лишь маска веселья и легкости.

Но все было не так радужно.

— Почему нельзя просто жить, не причиняя никому боли, Арслан?

Что-то промелькнуло между нами после упоминания имени, я не могла уловить что, но незримая боль поселилась в воздухе.

Рашидов вдруг потемнел еще больше, губы резко сложились в тонкую линию, после чего меня смел к стене тайфун. Лопатки больно ударились о кафель, скользя вверх, а затем вниз.

Вскинув потрясенный взгляд на мужчину, столкнулась с неприкрытой похотью. Рашидов больше не церемонился, закидывая мои ноги к себе на талию, вгрызаясь настойчивым поцелуем. Казалось, Темный хотел выпить меня до дна, насилуя языком рот и одновременно растягивая пальцами влагалище.

Не должна я испытывать удовольствие, но я испытывала. Жгучее, вязкое удовольствие, магмой разливающееся по венам.

Толстые пальцы больно впивались в кожу бедра, пока вторая рука орудовала в уже влажных складочках. Он мог довести меня до безумия просто посмотрев, не говоря уже о чем-то более серьезном. А здесь, здесь тело иррационально подчинялось ему, как подчиняется музыкальный инструмент маэстро.

Ты можешь сколько угодно кричать о принуждении, но правда такова, ты хочешь его, и ты волнуешься о нем, Надя. «Поздравляю, ты пропала», проскользнуло в голове прежде, чем толстый горячий член вошел в меня резко, грубо и так глубоко, что весь воздух вышел разом из легких.

Каждая фрикция сопровождалась утробным рыком и моим слабым стоном Я впивалась руками в широкую шею, прижимаясь грудью сильнее, больше, ближе. Еще ближе, кожа к коже. Пульс грохотал где-то в горле, расползаясь отчаянием по телу.

Давление внизу становилось невыносимым. Болезненное удовольствие, заставляющее впиваться ногтями в спину, оставляя глубокие кровоточащие царапины. Он насаживал меня снова и снова, а затем опустился к груди и стал покусывать соски, оттягивая на себя нежную плоть.

Я запрокинула голову, ударяясь затылком, но не прекращая сжимать ноги на пояснице Темного. Мои ноги едва могли охватить его широкую фигуру. В такой позе все ощущалась совсем иначе. Острее. Ярче. До белых точек перед глазами.

Мужчина непрерывно смотрел на меня, даже когда целовал. Целовал с раскрытыми глазами, желая держать контроль без перерыва. Так, чтобы я была на ладони все время. Это странно, но так необходимо мне сейчас. Чувствовать себя нужной.

Движение нарастали, становились все одержимее, когда пружинка внутри меня натянулась и отпустила напряженную плоть, растекаясь бесконечным удовольствием по телу.

Раскрыв губы, я вымученно застонала, ощущая импульсы внизу, безумное удовольствие и наслаждение на грани боли.

Обхватив руками голову мужчины, я сама проявила инициативу и оставила нежный поцелуй на раненой губе.

Спустя секунды Темный излился в меня, крепко сжимая бедра и прикусывая шею.

РАШИДОВ

Хорошо, что Борзый подхватил, прислал Лешу, эти ребята зарекомендовали себя с лучшей стороны. Да и опять же, Граф им доверял. Если такой человек доверяет кому, то можно считать их надежнее счета в Швейцарском банке. Сейчас я только им и Бродяге мог верить, последнему во многом потому, что он такой же принципиальный мудак, как и я. Ну и должен мне за помощь в одном дельце.

После того, как узнал, что крот все-таки внутри четко слаженной системы, остатки самообладания отправились к черту.

Теперь в своем окружении я понятия не имел, на кого мог бы положиться, все сложилось именно так, что даже на свою тень мог бы подумать. Проблема заключалась еще и в том, что все мои люди были выверены годами, мы прошли с ними огонь, воду и медные трубы, так что просто так перевести на кого стрелки было невозможно.

Сейчас надо было припрятать племяшку, не дать им надавить на меня через Аишу. И Надя. Ее безопасность волновала меня все больше и больше, занимая непростительно большой пласт в мыслях. Слишком уж нетипичная ситуация для человека вроде меня. Но думать рационально в ее обществе получалось через раз. Все мысли утекали в какие-то другие плоскости. Думал, что трахну и отпустит немного, будет при мне, моя девочка, так сказать. А меня крепко схватило за яйца.

Раз объявлена охота, то при первом же удобном случае приберут к рукам именно то, чем дорожу. И мысль, что с ней может что-то случиться, вспарывает грудную клетку.

Помимо очевидной жажды власти, было кое-что еще по-настоящему ценное в нашем мире. Информация. Так уж вышло, что я владею не только землей, выгодными схемами вывода средств, влиянием, достаточным для того, чтобы стать главарем региона, но и компроматом почти на каждую шишку в нашем "клубе". Скрупулезно я собирал по частям все, потому что в свое время отец доходчиво пояснил, что именно без информации ты никто.

А кто владеет информацией, владеет целым миром. Каждый неверный шаг, подтвержденный документами нечестный ход, любовница, внебрачный ребенок, преступление, даже если кто нюхнул наркоты в туалете клуба — все это у меня есть, если человек когда-то пересекался со мной или вставлял палки в колеса.

Я не то, чтобы желал владеть миром, но жаждал иметь рычаги влияния. Сейчас, чтобы вернуть ситуацию под контроль, нужно лишь знать, какая именно сука заточила зуб, чтобы оттяпать не только власть, но и все, что у меня есть, включая жизнь.

Не на того напоролись, ой не на того. Проще просто самостоятельно пустить пулю в лоб, чем переходить мне дорогу, потому что я не прощаю предателей. И тех, кто пытается занять мое место. Мои методы может и жестоки, зато радикальны настолько, насколько безумен я сам. Признаю, многих пугаю. Лучше вселять ужас, конечно, работать на опережение. Однако же я недостаточно жестил, раз кто-то решил восстать.

Мчась сквозь тьму ночи, имея на хвосте минимум две тачки с до зубов вооруженными людьми в них, страха в душе не было. Я был в своей стихии, вдыхая порох как чистый кислород, погружая руки по локоть в кровь. Возможно, за все наши грехи расплачиваются близкие, вот почему своих я потерял. Правда позже очень изощренно убил каждую суку, причастную к их смерти. К тому, что Аиша в коляске. Я разобьюсь в лепешку ради нее.

Не передать словами, какое неземное удовольствие разливалось по венам, когда я слушал крики, просьбы все прекратить. Но нет. Никакой поблажки, никакого спуску шакалам.