Милая заложница - Конни Мейсон

— Ты покажешь мне свое лицо? Она засмеялась.

— Мое лицо — это то, что меньше всего хотят видеть мужчины, когда я прихожу к ним по ночам.

Она опустила голову, и ее волосы тысячью шелковых пальцев заскользили по его члену. Пальцы Роба сжались в кулаки, а все мышцы в его теле напряглись. Он был беспомощен перед ней. Роб закатил глаза, потому что женщина провела языком по всей длине его члена — от основания до головки.

Затем она взяла его в рот.

Весь мир вокруг стал влажным и горячим. Она хлестала его языком. Сосала. Осыпала поцелуями и обволакивала страстью.

Роб боролся с нарастающим напряжением в мошонке.

— Я. Должен. Увидеть. Твое. Лицо, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

— Ты думаешь, без этого я не смогу доставить тебе удовольствие?

Женщина забралась на него верхом и устроилась на его члене, скользя по нему влажной щелкой. Роб пытался удержаться от того, чтобы не выплеснуть семя.

Он запретил себе кончать.

— Покажи лицо! — скомандовал Роб.

Вместо этого женщина опустила к его лицу свои груди. Она водила ими по его щекам и губам, касаясь твердыми сосками его закрытых век. Роб застыл, чтобы не схватить губами один из этих дразнящих сосков.

Наконец она угомонилась и откинулась назад, только для того, чтобы заставить его еще глубже войти в нее. Будучи связанным, Роб никак не мог этому помешать, как не мог перестать дышать.

Она облегала его туже, чем тесная перчатка. И была более влажной, чем водоросли.

Женщина начала двигаться. Сначала медленно, затем все быстрее. С каждым движением давление у него в мошонке нарастало. Она хотела победить его удовольствием, довести до разрядки. Она вела его за собой, как ведут быка на бойню.

— Робин, — шептала женщина, — не сопротивляйся. Отдайся мне.

Он затряс головой, не в силах выдавить из себя ни слова. Желание охватило все его существо.

— Ага, отлично. Я вижу, ты настроен серьезно, а я всегда даю мужчинам только то, чего они хотят больше всего на свете.

Женщина встала на колени. Теперь только кончик члена оставался в ее тугой власти. Она стиснула его внутренними мышцами, но сделала это осторожно, чтобы он не изверг семя.

— Но чье же лицо тебе показать?

Она вытянула руку и запустила пальцы ему в грудную клетку.

Роб испуганно стиснул зубы и с шумом втянул в себя воздух.

Женщина опускала руку все глубже и глубже. Вот она коснулась его пульсирующего сердца. Роб ожидал пронзительной боли, но ее осторожное касание было теплым и доброжелательным.

— Понятно, — прошептала женщина и извлекла руку. Его грудь сомкнулась без единого следа или шрама. Комнату озарил свет, но на этот раз его источником была не молния, а сама женщина. Она сияла, как свеча. Когда она посмотрела на Роба, он увидел ореховые глаза и изогнувшиеся в многозначительной улыбке чувственные губы Элспет. Упругие, молочно-белые груди тоже принадлежали Элспет. Нежный треугольник волос между ног был темно-каштановым, как у Элспет.

— Это лицо ты хотел увидеть?

Она воплощала в себе все, о чем он только мог мечтать. Его тело заспешило навстречу мощной разрядке. Роб замер на краю бездны, ожидая только того, чтобы она снова на него опустилась.

— Я так и думала, — произнесла женщина. Наклонившись вперед и поцеловав его в лоб, она прошептала: — А теперь, Робин, любимый мой, ты должен проснуться.

Он ощутил, что летит в глубокий колодец, но за мгновение до того, как разбиться о его дно…

Роб вздрогнул и проснулся. Его член болезненно пульсировал под килтом и по-прежнему жаждал разрядки. Солнце давно село, и в маленькой каюте было почти так же темно, как и в спальне из его сна. Но Роб видел в темноте, как кошка. Странно, что во сне он утратил эту способность. Он заметил лежащую рядом с ним Элспет. Она была совсем близко, но не касалась его. Тем не менее он чувствовал исходящее от нее тепло.

Ее рот был приоткрыт. Роб смотрел на ее закрытые глаза и жаждал осыпать их поцелуями. Но он заставил свое тело успокоиться. Заставил себя думать о собаке, поедающей собственные рвотные массы, о вороне, выклевывающем глаз у трупа на поле брани… Все, что угодно, лишь бы удержаться от мгновенной и бурной разрядки рядом с этой невинно спящей девушкой.

Что, если она проснется и увидит его содрогающееся от экстаза тело?

Он был бессердечным ублюдком, отвернувшись от нее после того, как она доверилась ему, позволив открыть для нее радости плоти. Но он был так растерян, что не решился даже заговорить с ней. Роб не знал, что ей сказать. Ведь пока он ласкал Элспет, у него из головы не шла Фиона.

Двоедушие хуже безумия. Двоедушный человек никогда не знает, на каком свете он находится.

А тут еще этот суккуб, явившийся ему во сне! Только третьей женщины не хватало, чтобы еще больше запутать ситуацию!

Это было полным безумием, но он хотел Элспет. И для того, чтобы понять это, Роб не нуждался ни в чьих подсказках. Но тот факт, что она была его пленницей и невестой другого мужчины, не сулил им ничего хорошего. Разве что парочку тайных свиданий, не более того.

И, несмотря на окончание сна, Роб по-прежнему любил свою жену и с тревогой думал о том, что всякий раз, провожая взглядом Элспет, порочит память Фионы.

Суккуб из сна заявила, что он связан, потому что сам не хочет освободиться. Но даже если бы Роб этого хотел, он действительно не знал, как ему выпутаться из собственноручно сплетенной паутины. Элспет по-прежнему оставалась невестой его врага.

— Роб! — окликнул его Ангус. — Ты не спишь?

Мак-Ларен мысленно поблагодарил друга. Встав за штурвал, он получит возможность чем-то заняться, и этот круговорот бесплодных и бессмысленных вопросов у него в голове наконец-то остановится.

— Не-а, — произнес он, садясь и потягиваясь так широко, как только позволяло тесное помещение. — Я сейчас.

Элспет пошевелилась, а потом села и тоже потянулась, по-кошачьи выгнув спину. Ее грудь все еще была незашнурована и четко вырисовывалась под тонкой тканью сорочки. Роб заставил себя отвернуться от этих соблазнительных изгибов, но его взгляд возвращался к ним помимо его воли. Под изношенной тканью гордо торчали соски.

Он начал выбираться из каюты.

— Погоди, — остановила его Элспет. Она натянула кожаный корсет и повернулась к нему спиной. — Без твоей помощи я это не зашнурую.

Роб старался не думать о том, как плотный корсет поднимает ее груди и сжимает их, о нежных бугорках мягкой плоти, вздымающихся над его краем. У него ничего не вышло. Он туго затянул, а затем завязал шнуровку.