Ловушка для героев - Андрей Ильин

— Все?

— Все!

— Во втором взводе потери есть?

— Нет.

— В первом?

— Нет. Кроме одного, которого зацепило осколком его же гранаты.

— Тяжело?

— Нет, легко.

— Ладно. После разберемся. Радист! Где ты там? Дай северных. Север? Как там у вас? Готовы? Ну так чего ждете? Пока узкоглазые по щелям попрячутся? Все. Через тридцать секунд начинайте! — И, повернувшись к роте, скомандовал:

— Всем залечь за препятствия! И чтобы пять минут головы не поднимать! Сейчас наши работать начнут. Не хватало еще, чтобы они нас искрошили…

Тридцать секунд истекло. С четвертой стороны деревни слаженно заработали пулеметы. Как швейные машинки.

Ротный присел на корточки и вытянул из внутреннего кармана вторую бутылку пива.

— Теплая уже, — пожаловался он, — чертовы тропики…

Пулеметы работали пять минут. И замолчали.

— Осмотреть здесь все, — приказал комроты, — и чтобы ни одного не пропустить!

Взводы рассыпались и разреженным строем пошли вдоль улиц уже не существующей деревни. Теперь взрывов слышно не было. Теперь раздавались одиночные выстрелы.

— Успеваем, — сказал ротный. — Вертолеты будут только через полтора часа.

Операция была завершена успешно. Даже раньше условленного срока. И опять без потерь со стороны наступавших. Кроме единственного легкораненого, которому даже не потребовалась транспортировка в госпиталь.

Вертолеты пришли через полтора часа. И зависли над деревней. Комроты дал сигнальную ракету. Вертолеты сели. Кроме одного, который на всякий случай барражировал окрестности.

— Ну что, все в порядке? — спросил командир ближнего севшего вертолета.

— В полном!

— Узкоглазые не беспокоили?

— Не беспокоили. Потому что не успели.

— А в седьмой роте потери. Трое убитых и раненые.

— Когда?

— Сегодня днем.

— Воевать надо уметь. Седьмой роте… Взводы пятерками грузились в вертолеты, которые один за другим поднимались над безлюдной деревней. Как большие зеленые стрекозы.

— На южной окраине, со стороны джунглей бегут люди, — доложили по рации с патрульного вертолета.

— Поздно очухались, — сказал ротный и с силой отбросил пустую бутылку в сторону. — Давай на взлет.

Последний вертолет сделал круг над деревней и взял курс на базу. Туда, где в баре работали кондиционеры, а на стойке в запотевших стаканах стояло холодное пиво…

— Это непорядочно! — сказал капрал Джонстон.

— Что непорядочно?

— Уничтожать мирное население.

— Где вы видели мирное население?

— Там, в деревне.

— Почему вы решили, что оно было мирное?

— Я видел там стариков и женщин. И детей.

— А разве старик не может выстрелить? Или бросить вам под ноги гранату. Что, для этого нужны какое-то особое умение или сила? Чтобы выдернуть чеку? Вы говорите ерунду, капрал. Потому что вы не знаете местных условий. Здесь нет мирного населения. Здесь стреляют все. В спину. Если бы мы не применили жесткие меры, мы положили бы там полроты. Ваших товарищей. Вас больше устраивает такая арифметика?

— Но я не слышал ответных выстрелов!

— Правильно, потому что их не было. Потому что операция была грамотно задумана и грамотно проведена. Прямо как в учебнике по тактике стрелкового боя. Они просто не успели среагировать на наше наступление. Не успели подготовиться к отражению атаки. Вытащить и применить оружие. Вас беспокоит именно это? Отсутствие встречных выстрелов?

— Меня беспокоит гибель мирного населения.

— Вы плохо обучаемы, капрал. Вам сказали, что здесь нет мирного населения. В принципе. Это военная нация. Которая воюет уже много десятков лет. Вначале с французами, теперь с нами. А до того черт знает с кем. Здесь умеет стрелять каждый ребенок. С рождения! Здесь каждый ребенок полноценный солдат! Вы просто этого не знаете. Не знаете жизни. Вам никогда еще не стреляли в спину люди, которые только что вам улыбались. И угощали вас фруктами. А мне стреляли! И товарищам моим стреляли. Которых уже нет! Так что не лезьте в дела, в которых вы ни черта не понимаете.

— И все же я буду вынужден подать рапорт по данному инциденту.

— Что?! Какой рапорт? Ты, капрал, видно, не понимаешь, куда попал. Это война, а не уик-энд с девочками. Здесь гибнут люди. Каждый день. Лучше, когда они, чем когда мы. Лучше, когда много их, чем один наш! Это тебе ясно?

— Это ясно. Но лишь когда это касается вооруженного противника.

— Дурак. Трижды дурак! Первый раз, — вытащил комроты из кулака палец, — когда попросился сюда, на войну. Второй раз, — еще один палец, — когда попал ко мне в роту. Третий, — три пальца в самые глаза, — когда надумал защищать этих, узкоглазых. Которые, как мне кажется, тебе ближе, чем твои соплеменники. Или мне кажется?

— Вам кажется. Сэр!

— А если кажется, забудьте обо всей той чуши, которую вы здесь нагородили, и ступайте в бар, промочите хорошенько глотку. И проспитесь. А завтра с утра займитесь чисткой своего оружия. И чтобы оно блестело, как паркет в офисе президента. Или оно у вас чистое? После вчерашнего боя?

— Чистое. Сэр!

— А вы можете доказать? Можете доказать, что вы не стреляли? Как все. Что вы чистенький? Как ваша винтовка…

Капрал напрягся.

— Вы были на боевом задании вместе со своей ротой. В первых рядах. И вместе с ротой этот бой выиграли. Одержав победу над превосходящим вас в живой силе противником. И по счастью избежав серьезных потерь со своей стороны. Чему можно только радоваться.

Вы были как все, капрал. По крайней мере не хуже всех. В своем первом бою. За что командир роты объявил вам благодарность. Официальную, с занесением в личный послужной список. Дайте мне его послужную карточку. Видите? Черным по белому. Благодарность. За проявленную выдержку и умение при проведении боевой операции во время десанта в тыл врага. Вы молодец, капрал. А если кто-то посчитает, что проведенный нами бой был неудачен, что во время него погибло какое-то там количество безоружного мирного населения, вы ему не верьте. Вы пошлите его ко мне. А я покажу ему изъятое с места боя оружие и боеприпасы. Что там было? Два десятка автоматов, пулемет и что еще? Вот видите: автоматы, пулемет, гранаты, мины, которые предназначались нам. Ну или таким же американцам, как мы. И которые я могу продемонстрировать всем желающим. Операция прошла удачно! Хотя бы потому, что это конфискованное оружие уже никогда не выстрелит в нашего солдата или офицера.