Графиня берет выходной - Екатерина Павлова

Слишком много обещаний и красивых слов.

— Какой сюрприз? — скептически поднимаю бровь, и почему-то не жду ничего хорошего.

Мужчина загадочно прикладывает указательный палец к своим губам, обнимает меня за плечи и отводит к кабинету с вывеской «Администрация». Миловидная секретарша на радостях приветствует нас, улыбается и просит предъявить мое водительское удостоверение, после чего рукой предлагает пройти в фотокабину. Вспышка камеры, несколько минут ожидания, и она протягивает мне новенькую пластмассовую карточку на имя Донны Хендрикс.

— Твоя лицензия, дорогая, — довольно улыбается Бруно, должно быть, ожидая море оглушительных оваций.

— С-спасибо, — растеряно прокручиваю в руках тонкую карточку.

Вот так просто? Мне кажется это странным, но в чем кроется подвох понять не могу.

Бруно подмигивает блондинке и одними губами шепчет:

— Я твой должник, Бетти, — поворачивается ко мне и обращается уже серьезным тоном, — Донна, у меня к тебе будет всего одна просьба.

— Смотря в чем заключается просьба, — скованно пожимаю плечами и с сомнением рассматриваю свою лицензию. Стоит ли она этой просьбы?

— Нужно сфотографироваться для журнала. Это правда необходимо, Донна, — жестко говорит Бруно, но при этом строит милую гримасу и складывает ладони на груди в просительном жесте.

Закрадывается нехорошее чувство, что мужчина манипулирует мной, но отказать ему в столь малой просьбе уже не могу. В фойе нас уже ожидают несколько журналистов, будто Бруно заранее заранее заручился моим согласием. Репортеры быстро отщелкивают фотографии, записывают короткое интервью и уезжают.

— Спасибо, Донна, — мужчина резво подхватывает мою ладошку и посылает благодарный взгляд.

Кисло улыбаюсь и отвожу свою руку за спину. И представить себе не могу, что подумают Генрих, Элджебет или Николас, когда увидят будущую статью с моей фотографией в газете. Впрочем, Генрих меня не узнает, а брат с подругой никогда не откроют спортивные сводки новостей. Все к лучшему.

— А теперь пошли в ангар, посмотришь свою машинку, — увлекает меня за собой Гарсия.

— Болид, — хмуро поправляю его.

— Болид — болид, — хмыкает Бруно, и на его губы ложится сардоническая улыбка.

— Когда я могу сесть за руль? — перехожу прямо к делу.

— Думаю, что завтра, дорогая, — задумчиво произносит Бруно, — Сейчас у механиков перерыв, а у нас с тобой несколько другие планы на вечер.

Пропускаю мимо ушей упоминание о планах на вечер. Снова нервничаю, насмешливый тон моего спутника немного раздражает. Ничего плохого не случилось, а я уже волнуюсь.

И не зря. Мы заходим в ангар, нос щекочет запах резины и машинного масла, а в глазах отражается блеск новенького болида. Мне хочется подойти и прикоснуться к капоту, почувствовать его прохладную поверхность на кончиках пальцев. Сердце бьется в восторге.

А потом мой взгляд падает на торчащие из-под машины ноги. Почему-то чувствую себя как в анекдоте, когда муж возвращается домой из командировки и застает жену с любовником. Вопросительно смотрю на Бруно и киваю в сторону незнакомца, развалившегося под капотом машины. Ведь все механики, по его словам, ушли.

— Уиллер! Какого черта! — взрывается Бруно и ногой пинает Уиллера по ботинку.

— Что надо, Гарсия? — недовольно пыхтит мужчина из-под капота, и в ответ лягает ногой Бруно, — Отвали, сроки поджимают.

— Я же просил тебя здесь не появляться, — шипит Гарсия, бросает на меня виноватые взгляды, крутит пальцем у виска и кивает в сторону Уиллера.

— Ты уже в конец задрал со своими гребаными скандалами, интригами, расследованиями! Знай меру, Гарсия. Бросили в прессу две утки, вот и уймись на том! А если ты так хочешь склеить эту цыпочку, что в штанах зудит, то я тебе здесь не помощник! Вали ее окучивать в другом месте, не хочу из-за твоего, мать твою, сраного недотр+ха слить заезд! — распаляется Уиллер и наконец выезжает на коврике из-под капота автомобиля, — Оп-па! Красотка! Вот это я не ожидал тебя тут увидеть! Вот это я нагадил тебе в тапки, Гарсия, — нервно смеется мужчина, — Обломился, кажись, твой секс, приятель!

Уиллер еще громче заливается смехом, а мне хочется свалиться в аристократический обморок.

— Донна, это не то, что ты думаешь! Уиллер спившийся идиот, несет в пьяном угаре какую-то чушь, — тут же растеряно принимается оправдываться Гарсия.

— Ну, да, — соглашаюсь я, — Это не то, что я думаю. Раз никому из нас, Бруно, сегодня не посчастливится выполнить свой персональный заезд, то я лучше пойду.

Мечта лопается как мыльный пузырь, ей не позволяют подняться высоко в воздух и улететь далеко-далеко. Противно, гадко, и кажется, душ мне не поможет отмыться от этого чувства.

Почему я не замечала очевидные вещи? Бруно с самого начала преследовал только одну цель — затащить меня в койку. Нет, догадывалась, конечно, но мне было приятно получать знаки внимания от красивого мужчины. И вся эта история с гонками ему нужна была только ради шумихи. Он же с самого начала знал, что на трассу выйдет Уиллер, и воскресная сцена у главного входа была полностью подстроена заранее.

— Какая же ты дурочка, Диана, — в досаде шепчу себе под нос.

Мне же изначально показались эти колеса, вылетающие из центральных дверей, подозрительными. Ну откуда же им там было взяться, если ангары для болидов находятся в другом месте! Все было спланировано и подстроено заранее, и Бруно с Уиллером действовали заодно. Мальчишка папарацци с самого начала знал, где ему стоять, чтобы сделать снимки с наиболее выгодного ракурса. А мужественная поза Уиллера? Наверное, ночами, бедный, не спал, перед зеркалом специально репетировал! Готова поспорить, что и Гарсие была отведена определенная роль в этом представлении, и сыграл бы он ее на славу, если по злому року судьбы на пути у колес не встала бы я.

— Донна! Донна! — Гарсия бежит за мной следом, и мне совершенно не понятно зачем. Останавливаюсь и оборачиваюсь к мужчине лицом, — Донна, выслушай меня!

Времени у меня вагон, поэтому я вполне могу его выслушать и остаться при своем мнении.

— Донна, я дурак, сглупил! — виновато выдает мужчина и, подбирая правильные слова, устало потирает ладонью шею, — Ты мне понравилась, правда! Не так, как другие девчонки, по-настоящему! Я не знаю, зачем впутал тебя в свои дела! Наверное, потому что нахожусь в отчаянии, и любым способом хочу привлечь внимание к «Феттелини». Прости, что скрывал от тебя правду. Я заигрался!

— Прощаю, — показательно мягко улыбаюсь я, — В определенной степени ничего плохого не случилось, ты же просто заигрался!

— Донна, как мне тебе доказать, что я не вру? — смотрит на меня щенячьим взглядом, хватает за руку и совершает еще одну ошибку.

Не нужно обладать даром, чтобы заметить, как его пальцы пробирает мелкая дрожь. Он нервничает, и он раздражен. Его бесит, что рыбка сорвалась с крючка, и теперь грозит порвать ему все сети.