Пассажирка - Александра Бракен

Но и Рену не принадлежит.

– Мистер Рен, – перебил он. Воцарившаяся тишина щелкнула по каюте, словно хлыст. – Возможно, вы будете столь любезны, уточнив один момент в вашем рассказе.

Губы мистера Рена скривились в ухмылку:

– Конечно. Что вас беспокоит?

Первой ошибкой Рена было предположить, что никто из присутствующих никогда не плавал через Виргинские острова.

– Вы упомянули, что остров, где вас выбросило на берег, находился примерно в двух лигах от Тортолы? Северо-восточнее острова Петра?

Стул Чейза скрипнул, когда тот устроился на нем поудобнее. Улыбка на мгновение сползла с лица Рена, но он ответил:

– Да, полагаю, так все и было.

– Думаю, вы, конечно, имеете в виду остров Сундук Мертвеца, – начал Николас, размышляя, выглядел ли он хоть наполовину так же дьявольски, как себя чувствовал.

– Я… – проговорил Рен, заливаясь легким румянцем. – Я не знал, что вам это известно.

Это мы поняли.

– Думаю, вам было бы трудно найти моряка, который бы об этом не слышал, сэр, – заметил Николас. – Это остров, где Черная борода высадил пятнадцать своих матросов только с кортиками и бутылкой рома в отместку за мятеж, верно?

– Верно, – радостно подтвердил Чейз. – Они попытались доплыть до острова Петра, но утонули. Вот почему этот берег называется Берегом мертвеца: конечно, из-за тел, которые на него выбросило.

Этта подалась вперед, неожиданный интерес заискрился в ее глазах от этих восхитительно ужасающих подробностей:

– Правда?

– Несомненно. Но в этом, видите ли, и беда, – ответил Николас, обращаясь к задеревеневшей улыбке Рена. – Я самолично видел Сундук Мертвеца и боюсь, в ваше описание закралась ошибка. Это голые скалы, где нет ни пресной воды, ни растительности и, конечно, никаких кабанов, на которых можно было бы поохотиться.

Ложка Николаса чиркнула по дну тарелки. Когда он снова осмелился поднять глаза, Этта смотрела на него, закусив нижнюю губу. Ее глаза искрились смехом, и он почувствовал, как в груди растекается небольшой сгусток тепла.

Рен решил обновить кларет в своем и Эттином бокалах. Возможно, виной было неловкое положение или то, что Рен, казалось, раскалился так, что об него можно было завивать парики, но Этта, залпом осушив бокал, пропела с очаровательным пьяным смехом:

– Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Йо-хо-хо и бутылка рома!

Николас моргнул. Серебро звякнуло о тарелки. Стулья скрипнули, когда мужчины повернулись к Этте. Девушка побледнела, уставившись в колени, словно юбка могла подсказать ей, как выкрутиться.

– Где вы слышали эту необыкновенную песню? – поинтересовался Рен.

Вопрос мгновенно отрезвил ее, потушив румянец от смеха на щеках. Она села, прямая как мачта, на своем стуле, отодвинув бокал подальше, с застывшим выражением лица, пытаясь скрыть вспышку сожаления и отчаяния, которую Николас увидел в ее глазах. Он хотел, чтобы она подняла взгляд, чтобы поняла, как просто все исправить. Если Софии не было поблизости, чтобы склеить разбитый горшок, он с радостью принял бы этот вызов.

– Возможно, от капитана Холла? У него очаровательный репертуар, – предложил Николас.

Чейз, прищурившись, взглянул на него:

– Я такой ни разу не слышал. А как там дальше?

– Оно из книги, которую я читала с мамой, – туманно ответила девушка. – Я не помню остального. Извините, что была… э-э-э… такой грубой.

– Грубой? Вздор! Какой приятный голосок! – возразил Рен. – У вас есть другие музыкальные способности, мисс Спенсер? Возможно, позже вы попотчуете нас песней?

«Радуешься перемене темы, хитрец?» – подумал Николас.

– Я… нет, ну… – Ища спасение, она возвела глаза к потолку, нервничая еще сильнее. – Я играю на скрипке.

– На скрипке? Как необычно, – поразился Рен. – Полагаю, я упустил из виду, какие предметы нынче изучают дамы. Много ли в Вест-Индии заслуживающих внимания инструментов?

Этта еще сильнее выпрямилась и повторила:

– В Вест-Индии?

Ужасная догадка зазмеилась у Николаса в голове. Возможно ли, что она не знала о местонахождении прохода, через который прошла? Но тогда разве это не означало…

Она здесь не по своей воле.

Пронзенный гневом, он приподнял ботинок над ковром, словно собираясь топнуть изо всей силы.

Это не имеет значения. Твоя забота – привезти ее старику.

Но он хорошо знал, каково это – попасться в сеть Айронвудов. Слишком хорошо.

– Ах! Если я правильно припоминаю, где-то здесь должна быть скрипка… – пробормотал Гуд, оглядываясь вокруг.

Но, кроме полок с деформированными книгами, прочного стола и койки, в каюте не было ничего, достойного внимания.

– Возможно, Николас будет столь любезен, чтобы поискать, и мы сможем насладиться вашей игрой завтра? – предположил Рен.

– Мистер Картер, – перебил Чейз.

– Будь проклят мой корявый язык, – проговорил Рен, насмешливо отсалютовав бокалом.

Николас поднял свой:

– К счастью, ваша искрометная фантазия всецело его возмещает.

Поджав губы, Рен снова обратил свое внимание к Этте, поигрывающей ложкой:

– Должен признать, я полон негодования, что капитан скрывал от нас таких милых юных леди. Хотя, полагаю, понимаю, почему он хотел оградить команду от столь ослепительной красоты.

Николас поперхнулся следующим глотком вина. Краска залила Эттины щеки, шею и поползла дальше к возвышавшейся… Он снова уставился в тарелку, сжав под столом колени.

– Я как раз хотел об этом спросить, – обратился к девушке Чейз. – Остальные узнали, что на корабле пассажиры, лишь потому, что эти два джентльмена были перемещены в каюты боцмана и плотника на носу. Они удивились, увидев вас, не меньше экипажа «Челленджера».

– Моей сестре, как вы знаете, – осторожно проговорила Этта, – нездоровится. Из-за этого мы оказались привязаны к каюте.

– Почему вы не обратитесь ко врачу? И мистер Фартинг, и я были бы рады помочь, – заметил Гуд.

Николас отметил выражение лица девушки. Ее молчание говорило само за себя.

– Вероятно, потому, что врач попытался бы действовать ланцетом там, где легко справились бы вода и отвар, – заметил он.

– Ваши намеки возмутительны, сэр. В медицине наблюдается явный прогресс и, изучив…

– С трудом верится, что вы сестры, – признался Чейз, убирая волосы со лба. – Вы заметно отличаетесь и внешне, и выговором.

Николас пнул его ногой под столом. Пьяный Чейз – тупой Чейз.

– Сие наблюдение вряд ли вежливо, – хладнокровно заметил Рен.