Вздох - Дмитрий Горюк

— Ясно, — раз так, то держи подачу, — Ну тогда ты, папа не особо расслабляйся, я, может, еще привезу тебе жену из лицея. Посмотреть, — усмехнулся я.

— Вези-вези, посмотрю, — отмахнулся старый махинатор, — Лишь бы у вас всё было ладно да по любви. Я уже говорил, дождись рождества, а там хоть три, хоть все тридцать. Единственное, о чём прошу, не обижай Эрику. Она ко мне в этот кабинет пришла просить за тебя, ей ведь еще и десяти лет не было. Уж чего мне стоило это выслушать и согласится, говорить тебе не буду. И, сразу скажу, раз уж ты этим пенял, вы, конечно, еще не раз через этого пройдёте, но анализы вашей совместимости я сделал уже тогда, можешь быть спокоен, с этой стороны всё будет нормально. Надо бы и Мелиссе сдать, на всякий случай.

— Я не против. Но и без этого могу сказать, что всё будет в полном порядке, — поделился я. Достаточно было сосредоточиться на нити, связывающей нас и задаться подобным вопросом, как пришло понимание, что всё будет хорошо.

— Так уверенно говоришь, ты же, по твоим словам, её без году неделю знаешь, — усомнился Фёдор.

— Особенность дара и нашей с ней связи, — успокоил его, — Мои заморочки, в общем.

— Ну вот и славно, — сказал отец, — Ладно, а теперь о серьёзном, Леонид. Сейчас рода начнут расти и усиливаться. Может не сейчас, мы бдим, но лет через двадцать, а то и полста, могут начаться проблемы. И с этим дело иметь будешь уже ты.

— Крупные рода и горячие головы? — подумав, спросил я.

— Очень горячие головы, — вмешался тихо сидящий Григорий, — На самом деле, пусть аристократии и много, она рассредоточена по стране. Сейчас нет костяка, вокруг которого может разгореться пламя. В столице всё слишком на виду, а вдали от неё, не тот уровень. Угольки мятежа тлеют всегда. Хоть последний княжеский бунт наглядно показал, что власть крепка и сама по себе и поддержкой, но даже в самой благополучной стране не будет вечного мира. Власть ведь кажется сладким плодом глупцам, не умеющим думать на годы вперёд. Сорви его и будешь наслаждаться всю жизнь.

— Верно, — подтвердил отец, — Метафорично, но Гриша всё правильно сказал. Та игрушка, которую он тебе приносил, я впервые столкнулся с подобным. Но это уже не звоночек, это набат, и он бьет по нашу душу.

— В итоге получилось найти виновника? — поинтересовался я, с благодарным кивком принимая очередной полный стакан.

— Только исполнителей, — дождавшись кивка от отца, Григорий продолжил, — Старый благородный род обедневших рыцарей. Им за это посулили очень крупную сумму, но даже так, они согласились лишь тогда, когда заказчик выкрал малолетнего наследника. Тот ритуал, что ты получил, был известен только главе рода и старейшинам. К сожалению, на заказчика выйти не удалось, как и спасти мальчика. Видимо они посчитали, что это была бы слишком явная ниточка.

— За тех, кто не с нами, — прозвучал очередной тост. Выпили. А я задумался. Сколько жертв потребовалось, чтобы Мелисса оказалась со мной, а сколько их будет в будущем, по тем или иным причинам? Просто проходя мимо, живя своей жизнью, я буду двигаться по дороге на обочине которой найдут свой конец многие и многие. Знакомые и незнакомы, дорогие мне и безразличные. И я сам буду идти по ней до тех пор, пока не придёт время шагнуть в сторону и уступить путь другим.

— Я это к тому, что мой век не вечен. Не сегодня, не завтра, но когда-нибудь, ты останешься один. Ну может этот пёс шелудивый за тобой приглядит, если не помрёт, конечно, — на это Фёдор поднял стакан, — Да Гриша поможет советом. Поможешь ведь?

— Вы меня знаете. Ради вас и вашей семьи я готов на всё, Виктор Геннадьевич, — ровно ответил Григорий.

— Вот, — назидательно поднял палец отец, — Эти люди прошли все проверки, и главное, проверку временем. Хотя, Федя, ты же не против если я про тебя расскажу, чтоб молодое поколение понимание имело?

— А может я тогда выйду? Закусок соображу, — враз погрустнел дядька.

— Нет уж, сиди. Пусть он на твоё лицо наглое полюбуется, — отрубил отец и начал рассказ, — Я постарше тебя был, ну, годков на десять. Отец, твой дед, то бишь, тогда как раз меня натаскивал на своё место. Да, натаскивал, иначе и не сказать. Самые грязные дела, самые паршивые места. Ох, и крови он у меня попил в своё время. И вот под началом у меня был этот сморчок, я его приветил, отогрел от морозов сибирских, можно сказать в семью ввёл, так сошлись мы. А он, паскуда такая, у меня Вику отбить удумал. Чтоб ты понимал, мы с раннего детства друг другу были сосватаны, так этот подлец, не смотри на него сейчас, плешивого колобка. Нет, тогда он ростом хоть и таким же был, но статен, волос чёрен, красавец, одним словом. Да и уже тогда был сильнее меня. Наш дар, как ты понимаешь, для боя малопригоден. Потому было не разорваться, я — голова, значит, умная, да он — мышцы дурные, кровью налитые.

— Я не плешивый, а лысый, — поправил дядька, встретив мой удивлённый взгляд. А с остальным ты, значит, согласен?

— Плешивый, уж мне то не ври, что я не знаю, как ты каждый день скоблишь голову, — развеселился отец, — Но я не о том речь веду. И вот зная, что мы друг другу сговорены, этот… ладно, не чего сейчас ругаться, Фёдор начал свои ухаживания. Матери твоей полгода оставалось до восемнадцати, да бабка её условилась, что если раньше она никого по душе не найдет, то ждать меня будет. И нас это устраивало. Не любовь, конечно, и тут Федя выпрыгнул как чёрт из табакерки. На свидания ходили, серенады ей пел. Я когда узнал, меня чуть припадок не схватил. И не придумав ничего умнее, я его вызвал на дуэль, смертельную, либо я, либо он. Я дураком никогда не был, но тогда словно затмение какое нашло, — отец замолчал, уставившись в стакан, — Проиграл, конечно, и минуты не прошло, в трёх местах меня шпагой проткнул, мерзавец. И вот лежу я, на листьях увядших, а сверху еще спускаются, один за другим. Коричневые, хрусткие, мёртвые. Чувствую, как кровь толчками покидает тело. И подумал я не о том, что дурак, на первой дуэли умелому бретёру жизнь отдавший. А о том, что я дурак, так и не сообразивший, что любовь ждать не будет. Глупо, да. Но дурак там был не один. Второй рядом сидит, додумался же рассказать Вике, что мы будем биться на дуэли. Та примчалась с лекарем и пока тот приводил меня в порядок, так отмутузила этого идиота, что если бы я мог смеяться, то там бы от смеха концы бы отдал. И там же я сделал ей предложение. Ждать полгода мы, как понимаешь, не стали. Вот такая вот банальная история, чуть не ставшая трагедией.

— Дурак ты, Витя. Ты не подумай, Лёня, я бил аккуратно, и пусть я люблю твою мать до сих пор, что правда, отрицать не буду. Но вот только тогда это была проверка твоему отцу. Свидания, так точно были проверкой, — отвёл глаза дядька.

— Ага, а наколол меня как бабочку на иголку тоже для проверки, — усмехнулся отец, — Да ладно, всё давно быльём поросло. И мы промеж собой разобрались. Гриша, ты спросить чего хочешь? — спросил он, что-то заметив у помощника в лице.

— Да, а, Мелисса, верно? Она в самом деле жена Леонида Викторовича? — аккуратно задал тот вопрос.

— Что, моя слава покоя не даёт, та ты это брось, я первый за такое удушу? — хмыкнул Фёдор.