Фанера над Парижем - Людмила Милевская

— Лишь на первом этаже закрыл лестницу, ведущую вниз вполуподвал.

— И что там?

— Бильярдная. На первом этаже мне понадобилась приемная, алестница занимала значительную площадь, — стремительно приближаясь ко мне,пояснил Коровин.

— А как же вы теперь ходите в бильярдную? — ускользая,поинтересовалась я.

— Совсем не хожу, — ответил Коровин, настойчиво тесня меня ккровати. — Терпеть не могу бильярда, к тому же катастрофически не хватаетвремени. На бильярд находит время Равиль — часами пропадает в бильярдной.

— Как же он туда попадает? — удивилась я.

— Из гаража, к тому же с тыльной стороны дома есть отдельныйвход, — воскликнул Коровин, делая неожиданный выпад и пытаясь меня поцеловать.

— Ах, любопытно осмотреть первый этаж, — ловко отпрыгивая всторону и отчаянно пытаясь вернуться к диванам, воскликнула я и с лукавойулыбкой спросила:

— Это возможно?

Коровин, изумляя своим проворством, преградил мне путь и,сильной рукой обвив мою талию и увлекая меня к кровати, прошептал:

— Там нет ничего интересного: помещение для охраны игардеробная. Все интересное здесь.

Я же в пароксизме любопытства упорно рвалась из этогобудуара, а потому возразила:

— И все же хотелось бы посмотреть другие комнаты. Раз напервом этаже неинтересно, давайте осмотрим второй этаж.

— Второй этаж вам хорошо знаком, — прижимая меня к себе идрожа, задыхаясь, сообщил Коровин. — Здесь всего две комнаты: эта, в которой мынаходимся, и салон для спиритических сеансов. Отстраняясь от него из последнихсил, я спросила:

— А что же на третьем этаже?

— Третий этаж составляет жилую, интимную часть дома. Туда яприглашаю лишь очень близких людей. Вы хотите туда попасть? — Коровин сжал меняв объятиях и с пристальной многозначительностью заглянул в мои глаза.

Черт знает почему, я, видавшая виды, смутилась ипролепетала:

— Может быть, позже, после сеанса…

Коровин со сладким вздохом отпустил меня и сказал:

— Очень рад. Смотрите, не обманите.

Я пришла в ужас, хотела объяснить, что он не правильно всеистолковал, хотела дать ему понять, что то, на что он рассчитывает, невозможно,но вместо этого, удивляясь себе, лишь спросила:

— А почему вы не устроили спиритический салон на первомэтаже?

— Потому что салон не должен располагаться над подвальнымпомещением, — нежно целуя мои руки, пояснил Коровин. — Светлые духи не терпятэтого. Софья Адамовна, вы вдохновляете меня! Чувствую, сегодняшний сеанс насвсех потрясет! Я в ударе!

«Черт бы тебя побрал», — подумала я, немного страдая оттого,что отношусь к тем нравственным женщинам (совершенно неспособным на измену),коих в русском обществе большинство.

На мою радость в дверь постучали.

— Альфред Гавриилович, пора готовиться к сеансу, — услышалая незнакомый мужской голос.

Коровин с горестным сожалением воззрился на меня, вздохнул ипояснил:

— Это мой помощник.

— Жаль, он очень не вовремя, — сразу осмелев, притворноопечалилась я.

— Как вы правы, очень не вовремя, — просветлев, согласилсяКоровин. — Но, увы, вынужден вас покинуть. Встретимся позже.

Он послал мне воздушный поцелуй.

Вдохновленный мною Коровин не обманул, спиритический сеансдействительно прошел чрезвычайно интересно: прояснились все, волновавшиепублику, вопросы.

На этот раз стол вертеть не стали, а красавчик Равиль, всетак же выступающий в роли медиума, вооружился изящным плетеным предметом,похожим на крошечную корзинку, насквозь проколотую огромным карандашом.

Коровин встал за спиной Равиля и, сделав несколько сложныхпасов над его головой, дурным голосом взвыл:

— Вызываю-ю-ю дух вели-и-и-ко-о-о-го им-пера-а-а-тораНа-а-а-а-полео-о-о-о-о-на!

Равиль вздрогнул, словно его полоснули плетью, побледнел исудорожно вцепился в корзинку. Карандаш уперся в чистый лист бумаги, корзинказабалансировала, подрагивая в руках Равиля.

Коровин, совершавший странные пасы, внезапно застыл, лицоего стало спокойно и непроницаемо.

— Здесь ли ты, о великий дух? — тоном строгим и безмятежнымвопросил он.

Даже не верилось, что секунду назад он так страшно выл.

Как только Коровин задал свой вопрос, на лбу Равилявыступили бисеринки пота, руки его судорожно задергались, следуя за ожившейвдруг корзинкой, и черный грифель карандаша вычертил на бумаге вполне приличнымпочерком по-французски: «OUI».

— Он с нами! — возликовал Коровин, я же с удивлениеммысленно констатировала, что теперь Равиль корзинки почти не касался и невоздействовал на грифель карандаша.

Пальцы его висели над этим странным сооружением, соскоростью таракана бегающим по столу и складно пишущим по-французски.

«Что за фокус?» — изумилась я.

Тем временем Коровин продолжил сеанс и вполне будничносообщил:

— Все желающие поочередно, слева направо, начиная отмедиума, могут задать императору свой вопрос.

Первой оказалась уже знакомая мне дама, прибывшая на«Ягуаре».

— Кто завтра выиграет тендер на поставку продуктов питанияМосковскому военному округу? — дрожащим голосом спросила она.

Вопрос нисколько Коровина не смутил. Он продублировал егосвоим звучным голосом, одновременно делая пасы над головой Равиля. Корзинказапрыгала, карандаш застрочил по бумаге:

«La rout de Paris a Strasbourg passe par Chalons».

— Это по-французски? — растерянно спросила дама из «Ягуара»,тщательно перенося запись в свой блокнотик изящной золотой ручкой.

— Вероятно, — пожал плечами Коровин.

— Дорога из Парижа на Страсбург проходит через Шалон, —перевел даме откровения духа один из гостей — мужчина с черной чеховскойбородкой.

— О Шалон! О император! — возликовала дама, вскочив сосвоего места. — Я все, все поняла!

Она вихрем пронеслась к выходу и с воплем «победит мойШалонов!» исчезла. Даже невозмутимого Коровина проняло: он обвел присутствующихвзволнованным взглядом.

— Шарман! Шарман! — радостно закричала я и захлопала владоши.

Побейте меня камнями, если я знаю, что такое «шарман».Думаю, что-нибудь хорошее, потому что Коровин обласкал меня своими добрымиглазами.