Сумерки богов - Влад Савин

Мы начали очень медленно двигаться вперед. И тут из-за стены полетели гранаты, с криком "полундра", и русской бранью. И это было по-настоящему страшно. Сэр, я не хочу обидеть британцев, я знаю, что они храбрые и умелые солдаты. Но русская морская пехота, это что-то совсем запредельное! Это просто бешеные дьяволы, немцы называют их "шварце тодт", "черная смерть" - с которой солдатам вермахта приказано избегать ближнего боя, а если не получилось, то не возбраняется и сдаваться! И Вольф это знал тоже - впервые я видел нашего грозного оберфельдфебеля напуганным! Он не побежал, но попятился, вскинув пулемет, и сорвавшимся голосом заорал "фойер", полосуя очередями поверх стены. Зачем, сэр? - ну так даже нам в эти мгновения показалось, что сейчас через забор перепрыгнут десятки русских морпехов, прямо нам на головы, и начнут нас убивать, никто убежать не успеет! Истинно, что если бы с той стороны кто-то бы лишь высунулся, мы бросились бы наутек в панике, толпой, без оглядки. А так мы всего лишь мигом оказались позади немцев - и Вольф словно не заметил этого вопиющего нарушения дисциплины!

Затем оберфельдфебель приказал нам залечь. И мы легли, и ждали, неизвестно чего. После появился немецкий офицер и стал орать на Вольфа. Я уже мог понимать по-немецки, и слышал, как фельдфебель ответил - герр гауптман, есть серьезные опасения, что там не англичане, а русские, причем морская пехота. Их немного, иначе бы они обязательно контратаковали - и похоже, что у них проблемы с боеприпасами. Но даже полувзвода их хватит, чтобы перебить все это стадо - мы лишь снабдим русских оружием и патронами, которые эти свиньи сами туда поднесут. Вы ведь помните тот бой под Бельбеком, как всего десяток русских полдня держали нашу роту, снимая патроны с наших же убитых - а когда мы все же всех их положили, в нашем строю осталось меньше половины, настоящих солдат вермахта, прошедших Францию и Грецию, а не этих обгадившихся кавказских свиней? И гауптман сразу сдулся, пробормотал что-то про артиллерию, и "ждать", и исчез. А мы лежали и молились - потому что знали, что никакой обстрел не уничтожит там всех, и когда мы пойдем вперед, уцелевшие постараются продать свою жизнь подороже. Я решил, что по приказу атаковать подбегу к стене первым, и встану под ней, как учили, подставив плечи ступенькой - чтобы самому лезть последним, когда все будет кончено. Под стеной лежали тела наших товарищей, как мешки, никто не озаботился их вытащить, и мне было страшно, что возможно, через час я буду лежать так же. Господи, помоги мне, это совсем не моя война!

Артобстрела так и не было. А город за нашими спинами дрожал и горел, тряслась земля, в небе были целые тучи самолетов, когда уходили одни, прилетали другие! Никаких приказов ни от кого больше мы не получали - наверное, разбомбило и штаб! - так настала ночь, кажется я даже уснул, лежа с винтовкой наготове. Затем, я ничего впереди не видел, но Вольф, появившись откуда-то, сказал - там выгружается не меньше полка, отходим! Мы поднялись и отступили наверх, в город, самолетов в эту ночь было меньше, мы прошли колонной несколько кварталов, когда нас накрыло - воя бомб не было, наверное, это стрелял британский крейсер или линкор. Что стало с остальными, не знаю, утром меня подобрали британцы, и были столь любезны, что не пристрелили на месте, как это сделали бы мы, а оказали медицинскую помощь. После была Англия - в только что взятом Гавре не было лагеря для пленных, так что меня погрузили на одно из возвращающихся судов, вместе с британскими ранеными.

Что было дальше? Английский плен. Меня заставляли работать на ферме, копать картошку, ухаживать за скотом - меня, потомка князей Ракошвили! А когда война в Европе наконец завершилась, предложили выбрать - или выдача СССР, или Иностранный легион, пять лет. И хотя воевать я не хотел совершенно - но жить хотелось еще больше! И Бог смилостливился - мне повезло очень скоро получить место ротного "дядюшки", так в Легионе называли повара, интенданта и каптера в одном лице - так что я не слишком часто бывал на линии огня. Индия, Африка - о, боже, куда там Киплингу, с нашими приключениями! Но я остался жив, получил свое "отпущение грехов" - ну а отчего у меня паспорт французский, и я гражданин Франции, это совсем другая история, сэр.

А отчего я осел здесь, в Гавре? Знали бы вы, сколько мне стоило, и денег, и труда, построить этот ресторан, "старый Тифлис" - где, насколько возможно, передан дух моего Тбилиси, которого я никогда не увижу? Вам, европейцам этого не понять - не обижайтесь, сэр, но вы кажетесь слишком деловыми, чопорными и скучными, в сравнении с подлинно грузинской душой!

Что для немца бурное веселье - для грузина похоронный марш.

Что для француза пышное застолье - для грузина завтрак на двоих.

Что для британца верх любовной страсти - для грузина в ней великий пост.

А вот русские - меня понимали. И самые дорогие мои клиенты, это моряки с русских судов, зашедших в этот порт. Но никто из них не знает моей биографии - все считают, что мои предки попали во Францию после революции большевиков. И пожалуйста, не раскрывайте этот мой секрет - пусть меня считают из тех детей, кто не отвечают за грехи отцов. Ведь так будет лучше, сэр?

И еще одна маленькая просьба, сэр-генацвале? Не пишите пожалуйста, про мой княжеский титул? Среди моих соотечественников есть такие плохие люди, что его не признают. А я уже старый и мирный человек, мне совершенно не нужны проблемы!

Майор Цветаев Максим Петрович, 56й гвардейский (бывший 1201й) самоходно-артиллерийский полк. Зееловские высоты, Февраль 1944.

Мы успели. Пришли как раз тогда, как это было нужно.

Я не верю в бога, как коммунист, советский офицер, и бывший учитель. Что бы ни говорил отец Даниил, от лица Церкви вручавший нам новенькие самоходки взамен погибших в том бою с эсэсовцами из "Викинга" (вот это оперативность! Как и когда успели?) - но скажу за себя и своих товарищей, нас вело на запад не провидение, а желание скорее увидеть Берлин. Всего год назад мы были у Сталинграда - теперь же перед нами само логово фашистского зверя, после таких побед нам казалось, что мы можем все.

Оттого и получилось, что мы, получив приказ об оперативном подчинении Четвертому мехкорпусу Восьмой Гвардейской, пошли не назад а вперед, к Одеру, место сосредоточения - Кюстрин. И прибыли туда почти на сутки раньше, к удивлению гвардейцев-катуковцев. А буквально через час, одновременно с приказом о нашем переподчинении Первой Танковой, полк получил боевую задачу.

Кюстрин? Обычный немецкий город, дома из красного кирпича, похожие на крепости, плотно лепящиеся друг к другу, узкие улочки, где едва может проехать танк, садики за чугунными оградами - и белые флаги, свисающие из каждого окна. Мы переправились на тот берег на рассвете, помню еще у моста батарею немецких зениток "восемь-восемь", уже с нашими расчетами. Прошли деревню Китц, двинулись по автостраде, но скоро свернули влево, к гряде высот. Приказ был, занять оборону по гребню. В том единственном месте, где гряда высот проходима для техники и с обратной стороны. Сейчас я думаю, то было бы, успей мы его выполнить - даже если бы работали на выдвижении, выстрел-отход, скорее всего, сгорели бы там все. Но мы не успели - и это оказалось решающим. Как и то, что у меня в стволе был снаряд, бронебойный, на случай внезапной встречи с немецкими танками.