Чужой. Река боли - Кристофер Голден

На пересечении коридоров они столкнулись с доктором Идальго, которая сменила свой лабораторный халат на плотные хлопчатобумажные голубые спортивные штаны и футболку. На плечах у нее висело полотенце, а лицо было розовым от физического напряжения. При первой встрече пожилая ученая показалась Бракетту худой, но в таком облачении ее руки и ноги казались и вовсе почти спичечными.

– Хорошо позанимались, доктор И? – спросила Ньют.

Идальго улыбнулась.

– Хорошо, милая, – она взглянула на Бракетта. – Я вижу, ты завела нового друга.

– Это на самом деле старый друг, – уверенно ответила Ньют. – Друг моей мамы.

Доктор Идальго криво улыбнулась и снова посмотрела на Бракетта.

– Вселенная тесна, да, капитан?

Бракетт кивнул.

– И с каждым днем все теснее. Но сюрпризов для нас у нее по-прежнему хватает.

– Будем надеяться, они у нее не закончатся.

Доктор Идальго и Ньют попрощались, и девочка повела Бракетта дальше по гражданским покоям. Он проследил, как долговязая ученая скрылась из поля зрения за углом, и повернулся к Ньют.

– Тебе нравится доктор Идальго, да? – спросил он.

Она бросила на него любопытный взгляд.

– А вам нет?

Бракетт хмыкнул.

– Думаю, нравится, – ответил он, удивляясь сам себе. Доктора Риз и Мори казались ему угрюмыми, заносчивыми, коварными подлецами, а доктор Идальго работала с ними каждый день. И чем бы они ни занимались здесь, на Ахероне, она всецело в этом участвовала. Но если она нравилась милому ребенку вроде Ребекки Джорден, значит, все было не так плохо.

Когда они остановились перед дверью квартиры Джорденов, светловолосая девочка посмотрела на Бракетта большими, умными не по годам глазами и вздохнула, готовясь к тому, что ждало ее за той дверью.

– Спасибо, что дружите со мной, – сказала она.

Бракетт улыбнулся, искренне и так широко, что высушенное пылью лицо откликнулось болью.

– Самому приятно, – ответил он. – Всегда здорово заводить новых друзей.

Ньют повернула ручку и толкнула дверь. Она вошла внутрь, а Бракетт остался в коридоре, не решаясь вторгаться. Он услышал, что Энн позвала дочь по имени – в ее голосе звучала смесь любви, заботы и тревоги, присущей только родителям.

– Ты же знаешь, что тебе нельзя убегать одной! – сказала она.

– Мам, я всегда убегаю одна, – ответила Ньют. – Даже когда ты заставляешь Тима идти со мной, он почти никогда со мной не остается. Ничего плохо не случится. Я же всех знаю.

Последовала пауза. Стоя в коридоре, Бракетт почти смог представить себе выражение на лице Энн. Когда они были вместе, он считал, что видел каждую ее черточку, каждую грань. Перешагнув сейчас через порог, он заметил мальчика, сидящего в широком плюшевом кресле, закатывая глаза на то, как мать трясется над сестрой.

Тим заметил движение и посмотрел на Бракетта.

– Здрасьте, – сказал мальчик, подняв руку.

– Привет, Тим.

– Кто там? – спросила Энн, и он услышал, как она пересекает гостиную.

Бракетт прошел в квартиру, оставив за собой открытую дверь. Закрывать ее было бы слишком самонадеянно. А так он хоть и беспокоился, что позволяет себе лишнее, но ничего поделать с собой не мог.

– Демиан, – поздоровалась Энн, несколько раз моргнув и остановившись в нескольких футах от него.

– Капитан Бракетт проводил меня, – радостно прощебетала Ньют, беря мать за руку. Девочка так сияла от гордости, словно привела домой раненого котенка, которого требовалось вылечить. – Я обещала познакомить его с Броной и достать ему фруктового льда, но он сказал, что мы сделаем это завтра, а сейчас время ужинать…

– Время ужинать уже прошло, – сказала Энн, не сводя глаз с Бракетта.

– Не-а, папа еще не вернулся, – возразила Ньют.

В этом была своя логика, но Энн, вздрогнув, отшатнулась назад. Ньют это заметила, и на ее лице отразилась печаль.

Энн отпустила руку дочери.

– Иди вымой руки, пожалуйста.

Ньют, лишь мгновение поколебавшись, поблагодарила Бракетта, пообещала ему достать лед на следующий день и отступила в короткий коридор к двери, которая, должно быть, вела в ванную.

– Ты тоже, Тим, – сказала Энн, посмотрев на сына. С тревогой, неуверенно.

Тим вынул из ушей пару черных вкладышей и отложил планшет в сторону, затем встал и прошагал в тот же коридор.

– Привет еще раз, Энни, – сказал Бракетт, как только Тим вышел. Осторожно. Нейтрально.

Словно лишившись дара речи, она открыла рот, чтобы что-то сказать, но сумела издать лишь короткий звук, наполовину смех, наполовину вздох. Затем смочила губы языком и отвернулась, покачав головой.

– Мне не стоило появляться? – спросил Бракетт.

– В моей квартире или в «Надежде Хадли»?

– Ни там, ни там, наверное. Или и там, и там, – он пожал одним плечом. – Но, как бы то ни было, я здесь.

Энн закатила глаза, и губы растянулись в знакомой ухмылке.

– Ты невыносим, Демиан… всегда таким был… но я рада, что ты здесь. Это в самом деле чудесная неожиданность. Я думала, никогда больше тебя не увижу… и вообще никого, кого знала на Земле.

Он молча посмотрел на нее, думая о том, как много всего нужно было сказать. Но прошло столько лет, и ее дети были рядом, а муж мог нагрянуть в любое мгновение. Поэтому он лишь улыбнулся.

– Рад, что все еще могу тебя удивить, – проговорил он и повернулся к выходу.

– Подожди! – спохватилась Энн и взяла его за предплечье.

От соприкосновения они оба замерли… оба посмотрели туда, где ее пальцы дотронулись до него. Энн одернула руку, как ошпаренная, в глазах у нее стояли печаль и неуверенность. Затем она издала еще один смешливый вздох.

– Спасибо, что привел Ньют домой, – поблагодарила она.

– Она прекрасный ребенок.

Энн кивнула.

– Прекрасный. Хотя и хлопот от нее хватает.

– Вся в маму.

Его захлестнула нестерпимая горечь, и она увидела это в его глазах, увидела по тому, как он поник.

– Демиан, – сказала она осторожно, – ты знал…

Он отмахнулся от ее слов:

– Не надо. Все хорошо. Я бы солгал, если бы сказал, что не чувствую ничего между нами, но я прилетел не за этим и я точно уверен, что не собираюсь вмешиваться в твою жизнь и мешать твоему счастью. Я просто…

– Просто? – эхом переспросила она, голосом едва громче шепота, со взглядом, исполненным воспоминаний о прошлом и множества различных «если бы».

Бракетт криво улыбнулся.