Блондинки начинают и выигрывают - Светлана Успенская

Но «внучатый» не слишком любопытничал насчет брата из провинции. Куда больше его интересовал тот скромный задаток, который я пообещал выплатить в обмен на ключ от комнаты.

Через минут пять лавирования по темным, плохо освещенным переулкам мы подъехали к облупившемуся многоквартирному дому, так сильно покосившемуся на один бок, как будто он уже несколько веков страдал от ежедневных приступов аппендицита.

Кнопка звонка безнадежно провалилась куда-то внутрь, из-за разукрашенной деревянной двери послышался монотонный вой, похожий на звук корабельной сирены. Вой не прекращался ни на секунду — кнопка запала. Внезапно дверь распахнулась, и восставшее на пороге существо патетически изрекло, яростно потрясая сухоньким, в веревочных жилах кулачком:

— Образумьтесь, бессмысленные люди! Когда вы будете умны, невежды? Надсадивший ухо не услышит и образовавший глаз не увидит!

— Добрый вечер, — церемонно поклонился я, — вы — Клавдия Митрофановна?

— Язва, ходящая во мраке, зараза, опустошающая полдень, сгинь! — взвизгнула хозяйка и вдруг исчезла — властная рука внучатого племянника одним движением очистила проход от хрупкого тельца.

— Заходите! — послышался приветливый смешок из глубины бесконечного коридора. — Бабуля еще не ужинала, и оттого немного сердита.

Миновав темный (хоть глаз выколи) проход, обвеваемые запахами кухни и ароматами вырвавшейся из заточения канализации, мы оказались в крошечной комнатушке окнами на кирпичную стену элитного дома напротив. Главным украшением комнаты служил престарелый диван, на котором вольготно развалилась глубоко беременная кошка. Я удовлетворенно огляделся по сторонам.

Запроектированная мною престарелая хозяйка оказалась вполне безумной леди, только что разменявшей вторую сотню лет. Таких в народе с первого же взгляда определяют метким словом «ведьма», «мегера» или «карга»: висячий нос, выпирающий вперед подбородок, испещренные глубокими бороздами морщин впалые щеки.

— Проходите, располагайтесь, будьте как дома… А это, никак, ваш братец? — полюбопытствовал «внучатый», пристально оглядывая Кешу. Мне не понравился его ехидно-соболезнующий тон.

— Двоюродный, — холодно парировал я. — Из Сыктывкара.

— Ага, — кивнул «внучатый». — Я так и подумал. Комната прекрасная, удобства все, в ванной вечером бывает горячая вода, газовой плитой на кухне пользоваться можно, ежели со своей посудой.

— А соседи?

— Соседей практически дома не бывает. Дома только бабуля. А если она полезет драться или станет приставать к вам со своими беседами из Библии, бросьте в нее чем-нибудь или дайте сухарик пососать.

— Удушу червя твоего во чреве твоем, ибо иначе не будет мне от Господа искупления, — резонно возразила бабуля, выслушав выданные племянником рекомендации.

Старушка мне определенно нравилась. Она выглядела сумасшедшей, как мартовский заяц, но, видимо, была безвредней тени. К тому же речь ее не казалась столь уж бессмысленной, если пошевелить мозгами.

— Хорошо, с условиями мы согласны, — кивнул я и приглашающе окинул рукой царские хоромы. — Располагайся, Иннокентий. Завтра я принесу тебе килограмм сухарей для Клавдии Митрофановны, потому что считаю неприличным швырять предметами обихода в пожилую женщину. Да и самих предметов обихода здесь, кажется, не так уж много.

Из меблировки, кроме дивана, в комнате находились: обшарпанный обеденный стол в углу, колченогая табуретка и покосившийся платяной шкаф с незакрывающейся дверкой. В ответ на мое замечание хозяйка одобрительно выдала новую цитату:

— Щедрость воздастся вам вдвойне, жадность наказана будет вдвое, ибо праведник цветет, как пальма, а грешник иссушаем зноем палящим.

— Точно, — согласился племянник, опуская деньги в свой карман, — иссушаем, ох как иссушаем! — Он выразительным жестом щелкнул себя по шее. — Ну что, мужики, обмоем новосельице?

Кешины зрачки вспыхнули фанатичным огнем. Я поморщился.

— Не хотелось бы вас обижать, — с вежливой язвительностью начал я, — но брат очень устал с дороги, ему страшно хочется отдохнуть. Напоминаю, он приехал из самого Сыктывкара!

«Внучатый» не слишком расстроился категорическим отказом и, пожав плечами, двинулся праздновать новоселье в другое место. Бабуля проводила родственника осуждающим взглядом и заметила с глубоко философской печалью:

— Расхищают его все проходящие путем, сделался он посмешищем у соседей своих… — Она протяжно вздохнула.

Строго-настрого приказав Иннокентию немедленно принять ванну с хозяйственным мылом и пообещав навестить его на следующий день, я тоже вскоре откланялся. Последнее, что я услышал, прикрывая за собой дверь, было острое замечание хозяйки в адрес нового квартиранта:

— Не все те Израильтяне, которые от Израиля, не все чада Авраамовы, которые от семени его.

Старуха оказалась дьявольски умна, усомнившись в нашем с Кешей родстве. Но что касается «Авраама» и какого-то семени — это мы еще посмотрим.

— Сегодня приема нет. Вам русским языком сказано, у Александра Юрьевича сегодня приема нет. И на этой неделе тоже не будет.

В течение месяца? Не знаю, не уверена. Позвоните, пожалуйста, дней через десять, я отвечу более определенно. А еще лучше изложите суть вопроса в письменной форме и пришлите по электронной почте. Александр Юрьевич рассмотрит ваше предложение и вынесет свое решение по существу.

Нет, ждать его бесполезно, он не принимает…

Хотите сидеть? Напрасно только затрудните себя, его нет в офисе. Его вообще в городе нет. Нет, и домой звонить бесполезно, тем более сведения о приватных телефонах мы посетителям не даем…

Ну и что, что вы писатель? Подумаешь! Даже если писатель! Особенно — если вы писатель. Может быть, вы вообще от наших конкурентов подосланы тайно? Может, вы изобразите потом нас в каком-нибудь неприглядном или ироническом виде, и получится антиреклама, оформленная доходчивым языком с незаконным использованием средств художественного выражения.

Неужели все писатели ходят вот с такими патриаршими бородами, которые растут у них прямо из глаз? Или у вас униформа такая? А почему у вас пальтецо сзади грязное? А воротник ваш мне определенно знаком… Никак котиковый? Вот я и смотрю… И голос ваш как будто я уже где-то слышала. Наверное, по телевизору. Нет? А где?

Нет, а вы вправду что-то пишете? Я тоже немного пишу. В принципе, у меня даже не секретарская должность, а на самом деле писательская. Приходится каждый день докладные начальству строчить, я уже замаялась. Вот только за нее дач в Переделкине не дают и звание члена союза тоже. И гонорары, надо сказать, оставляют желать лучшего.

Так и пишем помаленьку, так и маемся… А знаете, к какому выводу я пришла недавно? В русском языке катастрофически не хватает слов! Странно, что никто, кроме меня, на это внимания не обращает. Всем словно плевать, даже вам, писателям. Хотя, может, вы и не писатель, а только притворяетесь творческим работником в целях собственной выгоды.