Все способные держать оружие - Андрей Лазарчук

Выдра светил на потолок — здесь достаточно высокий — и что-то там рассматривал.

Я снова полез по лестнице — теперь вверх. Порогов посторонился, пропуская меня.

— Что там? — спросил я.

— Да вот… бывает, командир. Нервы…

Нервы оказались у Врангеля. Я только взглянул на него — и понял, что уговаривать и приказывать бесполезно. Такие белые глаза…

Клаустрофобия. Он рассказывал, а я забыл. А он, наверное, думал, что пересилит…

— Сережа. Ты меня слышишь? Судорожный кивок.

— Под землю не пойдешь. Ты и… — поискал глазами, — курсант Потылицын. Возьмите пулемет. Гранаты. Прикрывайте нас отсюда. Но — чтоб железно.

— Есть.

— Есть, командир… — и тихо: — Спасибо, Зден…

— Проблемы? — спросил капитан, когда я вернулся вниз.

— Никак нет. Оставил прикрытие.

— Разумно… Вперед. Бегом. Марш. И сам побежал первым.

Крепко строили пращуры. Лишь в двух местах крепь просела, и там пришлось пробираться ползком. После второго завала Выдра велел всем сесть, а сам ушел вперед и скоро вернулся верхом на дрезине.

— Жива старуха, — сказал он весело. Я подумал вдруг, что шахта вовсе не так уж заброшена.

— Хичники лазиют, — сказал он, будто отвечая на незаданный вопрос. — Всё львину голову ищут, не найдут…

Хищниками, я знал, называли блуждающих старателей, не имеющих участков, а урывающих там, где удастся. На них приходилась немалая часть преступлений в тайге и горах; их же чаще всего находили на дальних тропах с зарядом картечи в груди или спине…

Как-то это не совмещалось: наличие множественного числа «хичников» и безуспешный розыск шахты ненастоящими геологами. Но думать я не мог, мысли отбило, и четко ощущалась какая-то крепкая перегородка, опущенная поперек мозгов… Впрочем, я слышал о подобных вещах: местные знали о явлении или объекте все, приезжие — ничего. Видимо, в данном случае что-то подобное нами и наблюдается…

— Что за львиная голова? — насторожился вдруг капитан. — Тот знаменитый самородок?

— Ага, — отозвался Выдра. — На который Бородину наворожили… — и он рассказал любопытную историю о том, как купцу Бородину наворожил какой-то старик: найдут на Бородинском прииске знатный самородок с голову рыси размером, но после этого перемрут один за другим сыновья купца, а жена решится умом, а чтобы поверил купец, то вот… — и старик выдал какое-то бытовое предсказание, исполнившееся буквально в тот же день. На следующий месяц доносят купцу: в глыбе кварца самородок найден, поболе кошачьей головы и на голову льва похожий. Тогда распорядился как-то секретно купец — и не вынесли из шахты тот самородок, с почестью где-то похоронили… С тех пор истощилась шахта начисто, кварц и тот не попадается, а все же вот находятся люди, желающие поискать пропажу…

Случилось все это в начале семнадцатого года, а уже в двадцатом не осталось у купца ни одного сына, а жена решилась умом. Сам же Бородин пережил как-то и горе, и разорение, в сорок втором вернул все имущество, но к шахте с тех пор не подходил, не подъезжал. Не продавал ее и сам не пользовал. Умер он совсем недавно, лет шесть-семь назад…

Потом, передохнув, мы кое-как облепили дрезину, приспособили фонари, Выдра и Самосенок, егерь из звена Поротова, крепкий квадратный парень, на гражданке путевой рабочий, сели на рычаги, — и мы скрежеща, медленно, все быстрее, быстрее покатились по глухо отдающим звук рельсам.

Все это было до жути нереально. Казалось, я опять смотрю кино.

Уговоров они слушать не хотели, и потому пришлось употребить власть: скомандовать отбой. Быть по местам, уточнил Панин, или?.. Или! — рявкнул я. Всем разойтись по бабам! И вести к себе! Чем больше, тем лучше! Пить водку! Ничем не выделяться! Кру-угом! Шагом — марш! Они ушли, остался один Командор. Он потыкался в углы, потом включил телевизор.

— Выруби, — попросил я. — Ну его на хер.

— Хорошо, — сказал он, но вместо этого стал переключать каналы. По шестому показывали какой-то рисованный фильм. — Может, оставим? — попросил он.

— Оставь.

Несколько минут мы тупо смотрели кино. Краснозадая макака-сержант в фуражке со звездой обходила строй зверей-ополченцев: кому-то поправляла ремень, кому-то картуз, пыталась медведю поставить ноги по-строевому: пятки вместе… Пузатому пеликану ткнула кулаком в живот: подбери брюхо!

Пеликан втянул живот, но выпятил зоб. Невидимая аудитория заржала. Макака зашипела и пошла дальше…

— Что там Яков? — спросил я, хотя можно было и не спрашивать.

Командор молча пожал плечом.

— Ты заходил к нему?

— Он меня послал.

— Но он сможет это сделать?

— Яков, видишь ли, все может. Дело только в сроке.

— Об этом я и спрашиваю.

— Не знаю. Думаю, успеет.

— Слушай, старый. Давай напьемся.

— А есть?

— Как в Греции.

— Доставай. Что там у тебя?

— «Тифлис», десятилетний.

— Издеваешься?

— Отнюдь. Великолепный коньяк.

— Так, а стаканы?.. А, вот они. — Мыл? — Плевать.

— Ладно, поехали.

— Да здравствует Грузия!

— Виват!

— Правда, хороший.

— Ты же меня знаешь.

— Надеюсь…

— На что?

— Что знаю.

— А-а…

— Давай дальше.

— Подставляй.

— За удачу.

— Будем жить.

— Чудесная штука.

— Мне тоже нравится.

— У меня еще есть.

— Ну и выпьем тогда весь.

— М-м…

На экране теперь была река. Львенок, опоясанный пулеметными лентами, держал в руках черепашку и что-то ей втолковывал. Черепашка истово кивала. Потом он размахнулся и пустил черепашку блинчиками по воде. На другом берегу ее поймал бегемотик. Черепашка, тыча ручкой вверх, объяснила бегемотику, что надо делать.

Бегемотик кивнул и тем же манером отправил ее обратно…

— А молодцы наши девчонки, правда? — сказал Командор.

— Все молодцы, — сказал я.

— Но девчонки — особо.

— Особо.

— А Панин — слюнтяй.

— Панин — хороший мужик.

— А тебя ребята не любят, ты знаешь?

— Знаю.

— А знаешь, почему?

— Знаю.