Плохие парни. Книга 2. Поднимаясь ко мне - Мишель Лейтон

– Да, я так и думала.

Какое разочарование! Я-то надеялась, что Гевин постарается убедить меня или привести доводы в пользу своего предположения. Но нет. Кэш для него такая же загадка, как для всех вообще.

Пора сменить тему, пока этот депрессант своими речами не уничтожил меня окончательно. Что бы такого сказать? Но тут Гевин сам спрашивает:

– Так где же живет твоя матушка?

– Недалеко от Карролтона, где я ходила в школу. Отсюда всего час езды.

– Отлично, значит, едем на запад.

Пока Гевин ведет свою машинищу к шоссе, размышляю, о чем бы с ним поговорить.

– Знаешь, твой настойчивый стук в дверь не дал нам закончить обсуждение плана. Кэш как раз собирался рассказать мне, что намерен делать. Может, посвятишь меня?

Гевин смотрит на меня с подозрением:

– Ну-у…

– Кому я могу проговориться? Матери? Как будто ей есть до этого дело, даже если бы я рассказала. А я этого не сделаю. Я просто беспокоюсь. Вот и все.

После продолжительной паузы Гевин приступает к объяснениям:

– Кэш сделает пару копий видеозаписи и отдаст их разным людям, а также купит несколько гроссбухов, похожих с виду на те книги, которые должен передать. Как только он удостоверится, что заложница жива и невредима, покажет им видеозапись и объяснит, что если они не отдадут девушку и не гарантируют безопасность тебе и его отцу, то видео и книги отправятся куда следует.

– О боже! Это опасно!

Гевин пожимает плечами:

– Все карты у него в руках.

– Нет, не все. У них Марисса.

– Хорошо, у него в руках бо́льшая часть карт. Если они не отпустят Мариссу, Кэш передаст им книги. Нэш будет рядом. Но Кэш подключит его только в том случае, если дело не заладится.

– Значит, он рассчитывает сохранить книги, видео и вернуть Мариссу?

– Да.

– А худший вариант развития событий?

– Ему придется отдать книги, чтобы освободить Мариссу. Но у него останется видео. И та помощь, которую наряду с Нэшем может оказать Грег.

– Грег? Это отец Кэша?

– Да. Он хороший человек.

Я молчу – до сих пор еще не решила для себя, хороший человек отец Кэша или плохой. Временами я склоняюсь к отрицательному ответу. Ведь это из-за него начались все проблемы. Уверена, у него есть качества, искупающие вину; правда, прямо сейчас я о них ничего сказать не могу.

– Ты давно его знаешь?

– Да, мы знакомы тысячу лет.

– Верится с трудом. Ты намного моложе его.

– Я слишком горяч, чтобы стареть, – заявляет Гевин с нахальной улыбкой и подмигивает. Я таращусь на него, а он смеется. – Да нет, просто я очень рано начал.

– Начал что?

Он пожимает плечами, но на этот раз, думаю, просто не хочет отвечать, а не изображает беспечность.

– Несколько лет я был наемным работником и выполнял всякие… необычные поручения. Но одновременно мог летать на самолетах и вертолетах, так и познакомился с Грегом. А потом с Кэшем.

Я медленно киваю:

– Необычные поручения, да? Значит, ты в том же бизнесе?

– Вовсе нет. Я выполнял опасные и сомнительные задания, но в другом роде. Потому и ушел.

От предположений, с кем я еду в одной машине, становится страшновато. Гевин дает такие туманные ответы по поводу работы, которой занимался. Или занимается? А как говорил о нем Кэш! Что мне остается думать? Что я нахожусь в компании с рецидивистом или что-то в этом роде? Тот факт, что он не сидит в тюрьме, это еще не подтверждение невиновности; это означает только одно – просто его ни разу не поймали.

Мне вдруг становится вовсе не так любопытно расспрашивать его… обо всем! Такое впечатление, что, какую тему ни затронь, везде один мрак и разочарование. Впервые, может быть даже за всю жизнь, гостевая комната в материнском доме кажется мне осколком небес.

Отпускать Оливию с Гевином было гораздо тяжелее, чем я рассчитывал. И вот я еду на мотоцикле обратно в клуб и вспоминаю, как она выглядела в зеркале заднего вида, когда я промчался мимо нее по улице, – очень, очень печальной.

Напоминаю себе, что Гевин опытен и достоин доверия. Сомневаться в своем суждении сейчас контрпродуктивно и просто глупо. Я ничего не могу сделать. Поздно пытаться что-либо менять, особенно если это поставит под угрозу Оливию. Я нутром чувствовал, что Гевин мне нужен. Надо доверять себе. И точка.

Заехав в гараж, вижу, что дверь в квартиру открыта, и тут же вспоминаю: беспокойство о роли Гевина в этой истории – меньшая из моих проблем.

Нэш.

Оставляю мотоцикл в гараже, вхожу в дом и застаю Нэша в ванной. Он бреется. Ополоснув водой щеки, он смотрится в зеркало и встречается взглядом со мной. Бородка уцелела, я очень рад. Не хочу, чтобы он был похож на меня больше, чем должен быть в силу неустранимых причин. Это было бы невыносимо. И вообще, мне этот парень не нравится. Он вырос еще большим засранцем, чем был в юности.

– Чувствуй себя как дома, – саркастично бросаю я.

– О, не беспокойся. Я так себя и чувствую.

Спрашивать, что он имеет в виду, никакого желания. Ответ может взбесить, а мне нужно быть собранным в ближайшие двенадцать часов. И в центре внимания должен находиться вовсе не мой братец.

– Если тебе надо поспать пару часов или вымыться получше, дам ключи от квартиры в городе. Можешь поехать туда на машине.

– Уже пытаешься избавиться от меня?

– Сказать по правде, да.

– Это не по-братски.

– Слушай, приятель, давай пока что отложим выяснение отношений. У меня нет времени реагировать на твои подначки. Просто выполняй план или оставь меня в покое.

– Ладно, по плану нужно забрать видеозапись, которую я припрятал в надежном месте. Могу принять твое предложение насчет машины. Своей у меня нет, я ведь семь лет был в ссылке.

И снова мне хочется от злости выкатить глаза, но я только скрежещу зубами и сдерживаю порыв. Очевидно, хоть один из нас должен вести себя по-взрослому и сохранять выдержку. И ясно как день, что Нэш не собирается брать эту роль на себя.

Иду в спальню, открываю верхний ящик тумбочки и достаю запасной набор ключей.

– Бери бимер. Золотистый ключ – от квартиры.

Диктую Нэшу адрес. Он поднимает брови и кивает с благодарностью, в которой почти нет сарказма. Меня это радует. Может быть, я до него достучался.

– Мило.

– Может быть, для адвоката, но я лично предпочитаю жить здесь.

Нэш смотрит мне в глаза, будто пытается определить, вру я или нет.