А печаль холод греет - Дайана Рофф

А может, наша любовь вовсе не увядала?..

– Привет, любимая, – его тёплый, как солнечный день, голос грел во мне надежду. – Ты как-то плохо выглядишь. Всё хорошо? Ничего не случилось?

На мгновение я в сомнениях замерла, но уже в следующую секунду решила последовать совету Мэйта быть более открытой.

– Вчера поругалась с мамой. После этого я быстро заснула, потому что сильно устала, но сейчас чувствую себя ещё более уставшей, чем вчера, словно всю ночь не спала. Не знаю, что со мной.

Я и правда не знала. Сегодня утром я ужаснулась от вида своего лица в зеркале – никогда ещё не было таких глубоких мешков под глазами. Такого не было даже тогда, когда отец ушёл, а я не спала ночами, чтобы не пропустить приход матери, которая в очередной раз уходила с кем-нибудь напиваться из-за горя. А тут…

– Из-за чего поругались? – тут же заволновался Джозеф. – Я могу чем-то помочь?

Казалось бы, я должна была давно привыкнуть к его заботе абсолютно ко всему живому, но каждый раз сердце так непроизвольно замирало в груди, словно я была самой последней тварью на земле, которой стоило дарить столько внимания и ласки.

– Я… я не знаю, – честно призналась и сжала его пальцы. – Просто… побудь сегодня со мной рядом, хорошо?

– Хорошо, – юноша расцвёл в счастливой улыбке и поцеловал меня в лоб. – Обещаю.

– Вы там долго ещё разговаривать будете? – маленькие ножки затоптали совсем рядом с нами. – Холодно же!

– И тебе привет, Олин, – едко усмехнулась я, чувствуя себя уже более бодрой, словно Джозеф перелил в меня часть своей светлой энергии.

– Хватит капризничать, сейчас мы пойдём домой, – совершенно беззлобно сказал он, заботливо поправляя шапку у Хэмфри, который молчаливо поприветствовал меня кивком головы.

– Очень на это надеюсь!

Олин скрестила руки, показывая свою оставшуюся обиду, и первой начала спускаться по лестнице, за что поплатилась: поскользнувшись, она вдруг резко упала на скользкие ступени и покатилась вниз. Джозеф тут же сорвался с места, спеша помочь сестре, которая уже прикатилась к краю площади. Он быстро присел рядом с ней и, поспешно осматривая её, начал сыпать вопросами: не поранилась ли она, не сильно ударилась копчиком или головой, всё ли хорошо. Но Олин вдруг захныкала, по её щекам медленно потекли слёзы, голова неуверенно прижалась к плечу старшего брата.

– Б-больно… – шмыгнув носом, она кивком подбородка указала на кисть руки, которую опасливо преподнесла к глазам. – Мне так б-больно, Джо…

Я видела, как его лицо на мгновение озарило удивление, смешанное счастьем за то, что он наконец-то оказался по-настоящему нужным для своей сестры, но уже в следующую секунду парень осторожно поставил на ноги Олин, чтобы она не сидела на льду, и с тревогой посмотрел на меня.

– У неё сломана рука, надо срочно отвезти её в поликлинику. Можешь проводить до дома Хэмфри?

– Конечно, – тут же согласилась я, как всегда готовая во всём помочь своему любимому.

Джозеф благодарно кивнул и, на прощание поцеловав меня в губы, вскоре скрылся с плачущей Олин за деревьями другого края площади.

– Ты ведь не веришь в Бога, да? – спросил Хэмфри, как только мы остались вдвоём и двинулись в сторону его дома.

Его большие глаза с любопытством взирали на меня через очки, каштановые кудри пружинками вылезали из-под шапки. Он был весь похож на маленький кулёк тёплой одежды, снежинки щедро облепили его толстую куртку и шарф, а красные от мороза круглые щёки делали его ещё больше похожим на милого ребёнка. Так и не скажешь сразу, что этому мальчику было десять лет, а сам он учился уже в шестом классе и имел поразительные способности в интеллекте.

– Как-то не доводилось, – криво ухмыльнулась я.

– Насколько я понимаю, для осознания смысла жизни и нахождения ответов на важные вопросы необязательно ведь верить в Бога, да?

– Да, ты прав, – на мгновение задумавшись, согласилась я.

– Тогда я не понимаю, зачем ходить в церковь, – нахмурился Хэмфри, осматривая заледеневшую площадь,  по которой с равнодушными лицами бродили прохожие. – У меня нет никаких проблем в личной жизни, как у Олин, мне незачем сохранять в себе надежду, как у Джозефа, у меня всё хорошо. Я не вижу смысла молиться воображаемому дядьке на небе, который всё равно не спасёт мир от огня и пепла и уж точно не даст ответы на все мои вопросы. Да, я прекрасно понимаю, в отличие от Олин, что Бог для некоторых людей действительно важен, что Он «их свет», как говорит всё время брат. Но для меня это совершенно всё равно.

– В большей степени я с тобой даже согласна.

– Я хочу найти ответы для нашей с тобой линии философии, а не тратить своё время на походы в церковь, – продолжал высказывать своё мнение мальчик. – Вон, что из этого вышло! Эта глупая, неуклюжая и совершенно бестолковая Олин сломала себе руку.

– Почему ты так плохо относишься к собственной сестре? – наконец спросила я у него давно мучавший меня вопрос. – То игнорируешь её, то обзываешь, то подставляешь. Ещё где-то пару лет назад ты так к ней не относился.

– Два года назад мы ещё были в начальной школе, а после этого у Олин словно крышу снесло, – презрительно ответил Хэмфри. – Она вдруг начала прогуливать уроки, с кем-то гулять, плохо учиться, тусить со старшеклассницами… В общем, стала хуже. Она и до этого была не самым умным человеком, но с ней тогда можно было хотя бы о чём-то поговорить, один раз она даже прочитала книгу, которую я ей порекомендовал, и мы несколько дней об этой книге разговаривали! – с ностальгией вспоминал он. – А потом Олин изменилась. Она слишком подвластна обществу. Она перестала иметь собственного мнения, делает теперь всё, как ей скажут другие, хочет сейчас стать похожей на кого-то и теряет свою индивидуальность. И мне… обидно.

– А ты не пробовал с ней поговорить на этот счёт? – скрывая своё удивление от того, как собеседник со мной оказался даже слишком откровенным, осторожно спросила я.

– Пробовал, конечно, – печально вздохнул Хэмфри. – Но ничего не помогло.

– А Джозефу рассказывал?

– Он и сам это прекрасно видит и понимает.

– Да, это в его духе, – я слабо улыбнулась только от одного воспоминания о своём возлюбленном, тогда как губы ещё помнили наш лёгкий поцелуй.

– Поэтому я и игнорирую Олин, – продолжал раскрывать душу мальчик. – Я пытаюсь таким образом хоть как-то дать ей задуматься над тем, почему я так поступаю. Вдруг она в какой-то день поймёт, что надо хотя бы немного измениться, чтобы я обратил на неё внимание? Я ведь вижу, что ей неприятно и даже как-то больно от того, что я нагрубил ей или в очередной раз проигнорировал. Мне и самому не по себе от того, но надо же что-то делать…

– Я тоже постараюсь поговорить с Олин по этому поводу, – я ободряюще и с поддержкой похлопала его по плечу. – Хочешь сходить в книжный? А то я хочу купить одну книгу. Уверена, ты тоже себе что-нибудь захочешь.