Клятвы мертвых птиц - Елена Кондрацкая

Василиса схватилась за грудь, хватая ртом воздух. Она знала, что это не по-настоящему, что это страх, прошлое, её ночные кошмары, что сердце её на месте и никуда не делось, но, как ни старалась, не могла вдохнуть. Василиса согнулась пополам, глаза наполнились слезами, ей казалось, что сердце её больше не бьётся.

Кирши обхватил её за плечи:

– Что с тобой?

Чародейка не могла ответить. Она смотрела себе под ноги, и земля вращалась перед глазами. Страх сковал мышцы и сдавил горло, а руки и ноги словно опустили в ледяную воду.

– Она до безумия напугана, – отозвался Финист, и голос его дрожал. – Не уверен, но похоже, она думает, что умирает.

Василиса упала на колени, потому что дрожащие ноги больше не могли поддерживать её. Она всё ещё не могла вдохнуть, в ушах свистело, перед глазами заплясали красные круги. Кирши опустился рядом и взял её лицо в свои руки:

– Лиса, слышишь меня? Всё хорошо, всё, что случилось тут, уже в прошлом. Ты в безопасности. Я рядом, слышишь меня? Я с тобой. Просто дыши, пожалуйста, сделай вдох. Посмотри на меня, посмотри.

Василиса встретилась взглядом с его синими глазами. Они были полны беспокойства, страха и невыразимой нежности. Кирши боялся её потерять. Снова. А она… она…

– Ты в безопасности. Я рядом. Я с тобой, – твердил он будто заклинание, согревая её ледяные щёки своими руками, а Василиса всё пыталась и пыталась сделать вдох, а грудь всё давило и давило болью. Она не думала, что вернуться будет так страшно, снова увидеть это место, снова почувствовать, снова умереть. Так и не сумев вдохнуть, Василиса потеряла сознание.

13 Волк в отражении

Одинокий постоялый двор с трактиром и конюшнями располагался прямо на большой дороге и, занесённый снегом до самых окон, казался безжизненным. Но выбирать не приходилось – солнце садилось, занималась метель, лошади устали, а голод уже давно пригвоздил желудки к спине. И Атли, и Лелю нужен был отдых.

На подъезде к дому Атли набросил на шею медальон, а на голову – капюшон. По глупой улыбке Леля он понял, что чары сработали.

Спешившись и оставив лошадей у входа, Атли и Лель направились прямиком к постоялому двору, первый этаж которого занимал трактир. Небольшой тёмный зал с низкими сводами из перекрестий балок был уставлен деревянными столами. В дальнем углу дремал над кружкой мёда единственный посетитель – молодой парнишка с жидкими усиками и куцей бородкой.

Дверь хлопнула, закрываясь за Лелем, и, привлечённая шумом, вынырнула из-за нагромождённых друг на друга бочек седая хозяйка. Она вытирала белые от муки руки о расшитый передник и не торопилась улыбаться гостям, а, напротив, смотрела на них насторожённо и колко.

– Вы кто и зачем пожаловали? – сказала она вместо приветствия и оглянулась, бросив быстрый взгляд в тёмный проход, из которого вышла.

Атли напрягся, осматриваясь. Волк нервно принюхивался в поисках опасности, но чары медальона мешали ему, отвлекая и кусаясь назойливыми блохами.

Из-за бочек вышел хмурый верзила в перемазанном кровью фартуке. Он каменной скалой встал за спиной низенькой хозяйки. Лысая голова, пышные усы и маленькие чёрные глазки. В руках верзила держал огромный мясницкий нож. Атли напрягся и потянулся к мечу под плащом. Но тут Лель одной рукой обхватил его за плечи и прижал к себе, расплываясь в добродушной улыбке:

– Доброго дня, хозяйка! Мы с женой чуть не угодили в метель. А она у меня девица хрупкая и нежная, легко простужается. Не откажешь путникам в приюте?

Атли, растерявшийся в первое мгновение, тоже надел дружелюбную улыбку и скромно потупил взор, подыгрывая образу «хрупкой и нежной» жены.

Взгляд хозяйки не потеплел, напротив, стал ещё более цепким:

– Кто же в такое время путешествует?

Скрипнуло дерево – это со своего места поднялся дремавший парнишка. Атли стиснул зубы – плохо дело. С тремя противниками они с Лелем, конечно, справятся, но кто знает, сколько ещё на постоялом дворе людей и кого привлечёт шум.

– В какое «такое»? – спросил Лель как можно более невинно.

Повисла напряжённая тишина. Каждый знал, что от ответа будет зависеть исход встречи. Верзила медленно вытер нож о фартук, не отрывая взгляда от Леля. Атли едва заметно придвинулся, готовый в любой момент закрыть друга от атаки.

– Опасное, – в итоге сказала хозяйка. – Или вы не знаете, что нас погань чернобожья пришла захватывать? Вы не из них, случаем? А то мы на днях с братом троих гадов на заднем дворе схоронили.

Верзила усмехнулся и разгладил усы.

– Мы потому и уехали с женой из Даргорода, хозяюшка. Переждать беду у моих родителей на востоке, – Лель обезоруживающе вскинул руки.

– Беду не пережидать надо, а биться с ней, – цыкнула хозяйка. – За землю свою биться.

– Согласен, миленькая, – серьёзно кивнул Лель и печально вздохнул: – Да жена моя на сносях, не мог я её в опасности оставить.

Атли стоило огромных усилий не вытаращить на него глаза и сохранить приветливое выражение лица. Взгляд хозяйки наконец немного смягчился.

– У тех троих на груди были татуировки с руной. Снимите рубахи, и если таких у вас нет, то дам вам ночлег.

Атли покосился на Леля, тот всё так же непринуждённо улыбался, будто его грудь не украшала золотая печать Чернобога.

– Ну! – поторопил верзила.

– Что за унижение! – воскликнул Атли, выступая вперёд и срывая с себя плащ. – Будто мы звери какие! На-те, глядите! Глядите, сколько вздумается!

Он рванул ворот рубахи, стаскивая её с себя, и швырнул на пол. Верзила выпучил глаза, залился краской и поспешил отвернуться.

– Довольны? – На глаза Атли выступили слёзы, и он стыдливо прикрыл грудь. – Может быть, ещё вам что-то показать! Штаны спустить? Всё, чего мы просим, – ночлег в метель!

Хозяйка испуганно отпрянула и замахала руками:

– Ладно-ладно, простите нас! – Она подбежала, поднимая с пола рубаху Атли и помогая ему прикрыться. – Но и вы нас поймите! Они вломились к нам, принялись бесчинствовать, дочь мою… – Хозяйка приложила руку к сжатым губам, чтобы сдержать слёзы. – Она до сих пор не оправилась. А нас спасло только то, что они нашли погреб с вином да напились до беспамятства. Тогда-то мы их с братом и зарезали… Я ж до этого… людей ни разу… А они ж… разве люди? Они…

Она не смогла договорить и зарыдала, закрыв лицо руками. Атли погладил её по дрожащей спине.

– Гвардия их прогонит, – сказал он. – Обязательно прогонит.

– Да какая Гвардия! – отозвался верзила, откладывая нож. – Нет больше Гвардии, а единственный выживший капитан – и тот цареубийца, что сидит на цепи у их главаря.