Проникновение - Ава МакКарти

После этого, в апреле двухтысячного года, компания была сметена на обочину «дот-ком» бумом. Рост мирового объема продаж акций фирм, занятых в сфере высоких технологий, резко ослабил позиции «Сорохана», и компания утратила для инвесторов всякий интерес.

Ситуация резко изменилась полгода спустя, когда основной капитал компании неожиданно стал переходить от одного владельца к другому с поспешностью, сразу насторожившей Дублинскую фондовую биржу. Поначалу все это привело лишь к рутинной проверке, но через две недели в прессе было объявлено о предстоящем поглощении «Сорохана» софтверным гигантом «Авентус». Стоимость акций «Сорохана» взлетела со скоростью ракеты. Биржа усилила расследование, мобилизовав для этого группу собственных юридических экспертов. Те, моментально учуяв незаконную утечку информации, принялись тщательно отслеживать все возможные мошеннические сделки. Были разосланы запросы в банки, обслуживавшие подозрительные торговые счета. Были допрошены все главные участники сделки о поглощении «Сорохана» «Авентусом». В конце концов эксперты вышли на человека по имени Леон Рич.

В одной из газетных статей была фотография Леона, и Гарри с интересом ее рассмотрела. Леон отвернулся от объектива; опущенные уголки рта делали его похожим на рычащего бульдога, — судя по всему, он пытался избежать внимания прессы. Леону было под пятьдесят; приземистый, коренастый, он явно страдал избыточным весом — фунтов в двадцать.[49]

Леон Рич состоял инвестиционным банкиром в «Меррион энд Бернстайн», компании, нанятой «Авентусом» для обслуживания закупки «Сорохана». Как только биржа занялась историей торговых операций Леона, выяснилось, что он не только скупил огромное количество акций «Сорохана» до объявления о предстоящем поглощении, но и все свои предыдущие акционные приобретения совершил, следуя той же подозрительной схеме. Его дело перешло в ведение генерального прокурора, и вскоре после этого Рич был арестован.

Леон, однако, не собирался тонуть в одиночку. Он заявил, что является членом инсайдерского круга и готов назвать соучастников в обмен на смягчение приговора. Он сообщил, что круг орудовал в трех ведущих инвестиционных банках: «КВК», «Меррион энд Бернстайн» и «Джей-Экс Уорнер». Указанная Леоном группа инвестиционных банкиров обменивалась конфиденциальной информацией в целях личного обогащения. Играя на слияниях и поглощениях в секторе высоких технологий, инсайдерский круг с выгодой для себя эксплуатировал способность акций высокотехнологичных фирм моментально взлетать в цене, а также всегдашнюю готовность щедро платить наличными со стороны интернет-компаний, явно вознамерившихся любой ценой прибрать к рукам все до единой сферы бизнеса. Согласно показаниям Леона, никем не обнаруженный инсайдерский круг просуществовал почти два года — за это время его члены сколотили прибыль на общую сумму более восьмидесяти миллионов долларов.

Леон ловко защищался. Составив список имен соучастников, он присовокупил к нему уличающие документы, электронные письма и диктофонные записи переговоров и передал все это властям. Список так и не был опубликован, но, по слухам, включал виднейших фигур банковского дела в стране. Одной из них был Сальвадор Мартинес.

Гарри моргнула от неожиданности. Но экране появилось лицо отца. Он стоял спиной к зданию суда и улыбался в объектив, как кинозвезда. Его седеющие волосы и борода были аккуратно подстрижены. Брови, по контрасту с волосами и бородой, были угольно-черные, будто подрисованные фломастером. Улыбка его казалась абсолютно непринужденной — тепло улыбались даже карие глаза, всегда глядевшие так, что сразу было ясно: этому человеку можно доверять.

Прикрыв рот ладонью, Гарри пристально вгляделась в экран. Она видела лицо отца впервые за шесть с лишним лет. Гарри обхватила руками талию: ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Она промотала страницу вниз, пока отцовское лицо не скрылось из виду.

Гарри быстро пробежала глазами текст статьи. Автор характеризовал Сальвадора Мартинеса как человека «приветливого и обходительного, но держащегося так, будто закон для него не писан». Подняв брови, Гарри поискала строчку с подписью журналиста. Руфь Вудс. Гарри часто встречала это имя под газетными статьями. Она мысленно поинтересовалась, не была ли госпожа Вудс лично знакома с ее отцом. О том, что ей удалось подметить, точнее не скажешь.

Глубоко вздохнув, Гарри кликнула последнюю статью. В статье сжато и деловито перечислялись факты, положившие конец всей этой истории — во всяком случае, той ее части, которая касалась прессы. После судебного разбирательства, затянувшегося почти на два года, отец Гарри и Леон Рич были признаны виновными в совершении двенадцати инсайдерских сделок. Оба были приговорены к конфискации, выплате штрафов на сумму сорок миллионов евро и к восьми годам тюремного заключения.

Учитывая добровольное сотрудничество Леона со следствием, суд сократил его срок заключения до одного года. Больше по делу об инсайдерском круге никто арестован не был.

Взгляд Гарри скользнул по фотографии, помещенной в статье. На ней был человек примерно ее возраста. Он стоял у выхода из здания суда и смотрел прямо в объектив. Задумавшись, Гарри внимательно всмотрелась в его темные волосы, худощавую фигуру и пристальные серые глаза.

Она замерла. Человек на снимке выглядел моложе, чем сейчас, но это был, несомненно, он — детектив, приходивший к ней домой накануне. Ее взгляд метнулся к подписи под фотографией: «Детектив Линн, бюро “Гарды” по расследованию финансового мошенничества».

Финансовое мошенничество. Стало быть, именно Линн занимался делом ее отца девять лет назад. Но какого черта детектив из конторы по борьбе с мошенничеством присутствовал при выезде по сигналу о банальном квартирном взломе? Гарри подумала о деньгах, лежавших на ее банковском счету, которые, возможно, были связаны со сделкой по «Сорохану». Интересно, Линн все еще занимается делом ее отца?

Вздохнув, она потерла уголки глаз, затем откинулась на спинку кресла, положила ноги на стол и машинально прислушалась к гудению ноутбука, пытаясь постепенно осмыслить полученную информацию. Обзор газетного материала хотя и восполнил кое-какие пробелы, все же породил куда больше вопросов. Кто еще был в списке Леона? Куда подевалась прибыль от сделки по «Сорохану»? И главное: откуда — после выплаты всех компенсаций и штрафов — могли взяться еще какие-то деньги?

Гарри подумала о списке Леона, потом о репортерах и о том, насколько тесно они могут сотрудничать с полицейскими следователями, освещая в прессе ход дела. Рывком убрав ноги со стола, она поискала телефонный номер «Айриш таймс», позвонила в редакцию газеты и попросила к телефону Руфь Вудс.

Дожидаясь, пока она подойдет к телефону, Гарри подумала о том, какого направления ей лучше будет придерживаться в разговоре. Ей ужасно не хотелось открывать перед Руфь свое настоящее имя и идти на риск, заваривая кашу с национальной прессой. Пора было снова вызвать на сцену Каталину.

Каталина Диего возникла как воображаемая подруга, когда Гарри было всего пять лет. Она была виновата почти во всех прегрешениях Гарри и имела все то, чего у самой Гарри никогда не было. Каталина была красивой блондинкой, от нее сходили с ума одноклассники, ее обожали родители. И у нее было классное имя. Став постарше, Гарри забыла о Каталине, сжившись с образом Пираты, но позже, занявшись хакерскими аферами, снова вспомнила о ней. К тому времени, когда Гарри исполнилось четырнадцать, у Каталины были собственный адрес электронной почты, водительское удостоверение и даже кредитная карточка.