Невеста в ожидании - Сьюзен Барри

— Я хотел бы, чтобы мы подняли бокалы за здоровье моей будущей супруги, — произнес он, и Эйприл испытала самые странные ощущения. Она перестала замечать других людей в комнате, несмотря на то, что почти все глаза были обращены на нее, и видела только дона Карлоса. Он смотрел на нее сверху вниз, высокий, стройный, внушительный, безупречный в своем вечернем костюме. — За тебя, amada, — нежно сказал он и, не отрывая от нее взгляда, снова сел на свое место. — За нас двоих, — добавил он таким тихим голосом, что никто больше не услыхал этих слов, и дотронулся своим бокалом до ее бокала. — А теперь выпей, малышка, — попросил он и, вынув белую розу из лацкана своего смокинга, опустил ее на стол рядом с тарелкой Эйприл. — Сохрани ее. Она уже начала увядать, но положи ее в книгу — в общем, сделай что-нибудь, только не выбрасывай ее!

Его голос звучал насмешливо, и окружающим могло показаться, что он шутит, но глаза его смотрели серьезно и внимательно. А когда он подавал Эйприл ее бокал с шампанским, то его пальцы коснулись ее руки.

Эйприл почувствовала себя так, будто множество электрических ударов пробежало по ее руке. Она словно растворилась в неведомом прежде ощущении всепоглощающего восторга. Ее карие глаза, казалось, излучали свет, а бледные щеки внезапно залились румянцем. С трудом овладев голосом, Эйприл робко прошептала:

— Конечно, если ты… если ты хочешь, чтобы я сохранила ее!

— Да, хочу.

Он намеренно не отпускал ее взгляда, и в темных глубинах его глаз она прочитала слишком много. Настойчивость, нежность, стремление обладать ею… это было так многообещающе, что ее сердце екнуло. Констанция, сидевшая поодаль, вдруг побледнела так, будто готовилась потерять сознание.

— Я… Простите меня!.. Пожалуйста!

Она, качаясь, поднялась на ноги и вцепилась в край стола, чтобы не упасть. В ее глазах застыла мука. Она так сильно прикусила нижнюю губу, что та начала кровоточить. Девушка умоляюще взглянула на Родриго, как будто только он мог помочь ей, и он успел вскочить и поймать ее, когда она, ослабев, начала медленно опускаться на пол.

Констанция принялась рыдать, громко и исступленно. К этому моменту все уже были на ногах, и дон Карлос спешил на помощь своей воспитаннице. Подойдя к Констанции, дон Карлос что-то мягко, но решительно сказал ей и затем вывел ее из столовой.

— Я ненавижу ее! — прокричала Констанция в дверях. — Я умру, если ты женишься на ней!..

Все переглянулись, брови не просто поднялись, а взлетели вверх, и донья Игнасия с непроницаемым выражением лица вышла из-за стола и поспешила за братом и Констанцией.

Эйприл, почувствовав неприятное ощущение тяжести в животе, воспользовалась моментом, когда на нее никто не смотрел, и улизнула в сад через открытое французское окно.

Эйприл не помнила, как долго она бродила при свете луны, вдыхая пьянящие ароматы сада. Наконец ее догнал Родриго и озабоченно проговорил:

— Вы не должны упрекать Карлоса за то, что он оставил вас в одиночестве. Констанция так избалована! Наших девушек обычно так не балуют, как Констанцию, вряд ли какая-нибудь из них осмелилась бы повести себя подобным образом. Она просто с ума сходит по Карлосу.

— Я это поняла с первой же минуты, когда увидела ее, — ответила Эйприл сухо. — Но с ее стороны довольно неосмотрительно, если ее чувства настоящие, расстраивать его сегодня вечером, не так ли?

Родриго был с ней полностью согласен.

— И тем не менее ее чувства настоящие.

— Слишком настоящие, вы хотели сказать? — произнесла она, глядя ему прямо в глаза. — Чувства молодой девушки к отчиму обычно не охватывают ее тогда, когда он объявляет о своей помолвке. Не до такой степени, во всяком случае.

Родриго снова согласился. В лунном свете его темные глаза выглядели печальными, а уголки губ опустились вниз.

Эйприл дотронулась до его рукава.

— Извините, — мягко сказала она, вдруг поняв, что он разыскал ее не столько для того, чтобы утешить, сколько для того, чтобы самому получить утешение. Он и Констанция могли вечно препираться друг с другом, но Родриго слишком хорошо сознавал, насколько красива Констанция. Это была мятежная красота, которая так соответствовала его яркой внешности и живому характеру. Эйприл не сомневалась, что они могли бы быть очень счастливы вместе, если бы не дон Карлос.

Но для Констанции дон Карлос всегда был самым дорогим человеком, к тому же она знала, что ее мать, которую она так сильно напоминала, была самым дорогим человеком для него. Если у нее и возникло тайное желание занять место своей матери в его сердце, то это была не ее вина, так как никогда ни один отец не выказывал к своей дочери столько нежности, как дон Карлос. И сегодня за ужином он расстроился только потому, что расстроилась она. Эйприл видела, какое выражение было на его лице перед тем, как они с Констанцией покинули столовую. Его озабоченность почти испугала ее.

— Извините, — повторила девушка, заметив, что Родриго опечалился еще больше. — Я понимаю, что этот взрыв эмоций сильно подействовал на вас. У Констанции, наверное, и в мыслях не было огорчать вас, но ей это удалось, не так ли?

Родриго криво улыбнулся:

— Я знаю ее много лет и думаю, что ее не мешало бы отшлепать иногда, но… — На его лице появилась кислая мина. — Надеюсь, когда-нибудь я женюсь на ней и отшлепаю ее собственноручно. Карлос не считает меня достойным мужем для Констанции, но, если он передумает, я смогу ее приручить. В этом я совершенно уверен. Она не такая уж неуправляемая, и ей уже давно пора замуж.

— Но она еще так молода, — засомневалась Эйприл.

— Через две недели ей исполнится семнадцать, а в семнадцать лет девушка такого темперамента, как Констанция, уже вполне созрела для замужества. Ей необходим муж, который обуздает ее, и я бы смог это сделать.

Он говорил очень серьезно, поэтому Эйприл удержалась от невольной улыбки, которую вызывали его высказывания.

— Ее, как молодую лошадку, нужно приручить. Карлос ее погубит своим слепым обожанием, а я, наоборот, смогу ей помочь. Со временем мы могли бы быть очень счастливы, — заключил он.

— Тогда почему Карлос не позволит вам пожениться?

Родриго внимательно посмотрел на нее.

— А вы не знаете? — тихо спросил он. — О ее матери? Карлос бы женился на ней, только она выбрала другого. — Да, я все знаю, — вздохнула Эйприл и подумала, не померещился ли ей тот многозначительный взгляд, каким дон Карлос смотрел на нее в столовой.

Что-то кольнуло пальцы Эйприл, и, опустив глаза, она обнаружила, что все еще сжимает в руке подаренную доном Карлосом розу. Ее сердце забилось сильнее.

— Я… я полагаю, что мужчины со временем забывают о такого рода разочарованиях, — заметила она. Слабая надежда оживала в ее сердце каждый раз, когда она чувствовала, как острый щип вонзается ей в кожу. — Женщины тоже, если… если такое случается с ними.