Любовница Фрейда - Дженнифер Кауфман

Минна услышала голоса детей с первого этажа и обрадовалась, что можно закончить разговор.

— Мама, и я должна идти? — спросила Матильда, как всегда с вызовом в голосе.

— Ты знаешь ответ. Свежий воздух и упражнения тебе на пользу. Где мальчики?

В комнату радостно ввалился Эрнст.

— Мама, мама, ты только посмотри! Мартин и Оливер дерутся!

Когда Минна и Марта появились на поле боя, то увидели, что мальчики вцепились друг в друга как бульдоги, клыками рвущие друг другу мочки ушей, пучки волос летали по комнате, на животах и шеях глубокие следы ногтей. Мартин прижал Оливера к полу и намеревался добить его последним ударом, а Эрнст подначивал обоих.

— Мальчики! Прекратите немедленно! Мартин, встань!

— Я его ненавижу! — закричал Оливер, губа опухла, из носа текла кровь.

— Это его вина. Он первый начал, — заявил Мартин.

— Иди к себе! Ты чуть не выбил ему глаз!

— Но, мама…

— Ни слова больше.

— Так нечестно. Он лгун! — воскликнул Мартин, направляясь в свою комнату.

— И ты тоже, — сказала Марта раскрасневшемуся Эрнсту, который подпрыгивал от возбуждения.

Минну поражала способность сестры нервничать и раздражаться по любому поводу, но когда дело касалось детей, она становилась холодной, как лед. Они могли вырывать сердца друг у друга на ее глазах, но она была невозмутима. И этот случай не отличался от других. После побоища Марта спокойно объявила, что прогулка отменяется, и исчезла в кухне, чтобы поговорить с кухаркой. А Минна повела плачущего и окровавленного Оливера в ванную.

— Господи всемогущий, — прошептала она.

Жизнь в доме Фрейдов уже научила Минну, что для сестры постоянно только одно — дети дерутся все время и по любому поводу. Она окунула салфетку в воду и стала нежно промывать раны Оливера. Но ссадина на губе оказалась больше, когда смыли кровь.

— Очень больно, милый?

— Да, — ответил он и расплакался.

Минна обняла его, погладила по голове и подумала: «Почему дети одновременно могут быть такими лапушками и такими дикарями? И почему Зигмунда вечно нет рядом, когда дети будто срываются с цепи?» Его книга «Причины истерии» могла бы служить дневником этого дома.

После кровопролития, позднее, Минне послышалось, будто Фрейд позвал ее из кухни, и она помчалась в гостиную. Там она и стояла, вжавшись в угол, ожидая, пока он уйдет. Когда она опять услышала его низкий голос, на сей раз в передней, то предприняла долгое путешествие к себе в спальню: выскользнула черным ходом, прошла через сад, обогнула дом, открыла парадную дверь и поднялась в свою комнату. Минна вела себя как глупая школьница. Но ведь после прошлой ночи и короткий разговор был бы неуместен. Кстати, почему Фрейд еще дома? Он никогда не показывался в такое время. Но не это важно. Минна не хотела видеть его именно теперь, когда в доме было так тихо. Марта отправилась за покупками на Картнерштрассе, мальчики, вечно крутившиеся под ногами, отбывали наказание в своих комнатах, а Матильда и Софи занимались под присмотром гувернантки.

Минна закрыла дверь и попыталась читать, но сосредоточиться было трудно. Она ощущала усталость, смятение и решила прибегнуть к проверенному средству — утешительной прогулке. Но на середине лестничного пролета услышала за спиной расстроенный голосок Софи:

— Танте Минна! Ты куда? И я с тобой…

— Софи, у тебя же уроки. Я ненадолго.

— Нет, нет, не уходи! — Софи сбежала по ступенькам, чтобы сесть Минне прямо на ноги.

— Так нечешно. Мы же долзны были пойти в парк. Оливер и Мартин все ишпортили, и Матильда ужашно жлая. Почему мне нельзя с тобой? Позалуйста?

— Ради бога, Софи. Беда с тобой, да и только, — смягчилась Минна и усадила девочку себе на колени.

Та кивнула и вытерла нос. Затем свернулась клубком и глубоко вздохнула.

— Вот что. Пошли в гостиную, я дам тебе сладенького, а потом ты пойдешь заниматься, — сказала Минна.

Личико Софи просветлело, и они отправились вниз. Софи стала молоть всякую чепуху, Минна не понимала и половины. Шепелявость прогрессировала, а если девочка волновалась, то речь становилась совсем неразборчивой. И уроки логопеда, похоже, не помогали. Они задержались в кухне, где Минна положила на тарелку остатки обеденного десерта и понесла в столовую.

— Танте Минна, а кто старшая, ты или мама? — спросила Софи, усевшись на диван и с жадностью заглатывая пирожное.

Дети в больших семьях, подобно щенятам в стае, рано учатся ловить неожиданные дары судьбы и стоически переносить их отсутствие, когда кто-то другой захватит добычу прежде, чем ты успеешь сказать: «Мое!»

— Твоя мама старше. Почему ты спрашиваешь?

— Интересно. Я сказала Матильде, что ты моложе, потому что кращивей, но Матильда шкажала, что у тебя лошадиное лицо и ты шовсем не молодая. Хочешь кушочек?

— Нет, кушай сама.

— У тебя есть муш? — не отставала Софи, облизывая пальцы.

— На, возьми мой платок, ты же вся липкая. Нет. Мужа у меня нет. А у тебя?

— Я шлишком маленькая, — хихикнула она.

— Я шучу.

— Ну да, а когда ты выйдешь жамуш, ты будешь жить ш нами?

— Я очень надеюсь на это, — произнес Фрейд, входя в комнату.

— Папа, а у нас пирожное, — заявила Софи, вскочив.

— Это прелестно, но ведь совсем ничего не осталось, принцесса, — сказал он, подхватив и обняв дочку.

Минна откинулась на спинку дивана и наблюдала за ними. Часть дня она пыталась избежать встречи с ним, какая глупость! Понятное дело, рано или поздно они должны были столкнуться. Да и как иначе, живя в одном доме, черт побери? Но откуда, откуда эта ужасная неловкость?

Употребление кокаина в компании этого мужчины — чистейшее безрассудство. Но больше всего ее страшило то, что рядом с ним она теряет голову. Однако, несмотря на дурные предчувствия, Минна отмечала мельчайшие детали в его поведении, как только он вошел в комнату — слегка раскрасневшееся лицо, ласковый взгляд в ее сторону, то, как нежно Зигмунд обнял дочь.

Софи высвободилась из его рук и стала прыгать по комнате. Сверху послышался пронзительный вопль гувернантки, звавшей ее.

— Иди, — велел отец.

Софи неохотно вышла и затопала по ступенькам.

— Мне тоже пора, — произнесла Минна, поднимаясь с дивана, — я собиралась прогуляться…

— Если ты не возражаешь, я с тобой.

— А вечерние пациенты?

— Отменились.

«Странно, — думала Минна. — Кажется, его не очень беспокоит наше поведение прошлой ночью». Более того, когда они шли по улицам, Зигмунд вел себя, будто ничего не произошло. Наверное, так оно и было.