Записки из сабвея, или Главный Человек моей жизни - Петя Шнякин

«Ну, всё, ебётся с кем-то!» – промелькнуло в голове. Потом, во время акта, она предложила новую позу, которую мы никогда не практиковали.

– Это я в порнухе видела, правда, здорово?!

В какой порнухе? Где? Ревность тяжко резанула изнутри, к горлу подступила мутная волна тошноты. Тем не менее, примирение вроде бы состоялось, и мы пошли на старую квартиру. Но по дороге домой смотрела она зло, постоянно подкалывала меня и в конце концов так разозлила, что, заночевав у неё и наутро не проронив ни слова, я вернулся обратно. И снова не звонит…

На другой день я решил, что пора перевозить на Пашкину квартиру свои вещи. Хотелось это сделать без неё, но Марина оказалась дома – то ли взяла отгул, то ли у неё выходной был среди недели.

Когда я упаковывал самое необходимое в картонные коробки, Марина принялась меня вразумлять: дескать, зачем ты барахло своё собираешь? Завтра всё назад привезёшь, и не стыдно, тебе, седому и старому, такой ерундой заниматься? Ревность прожгла мои внутренности. «Ага, – думаю, – ёбарь, значит, моложе меня, может, намного. Ну ладно, сука, дай-ка я тебе кое-что расскажу!» Прошёл из спальни в столовую, сел в кресло, закурил – и выдал:

– Не хотел я тебе об этом говорить, Марина, думал, может, перед смертью покаюсь… но, видно, время подошло. Знаешь, Ланка-то со мной кончила – и с ума сошла… и Галку я всё время драл, и Маргошку, да и девчонок молоденьких за деньги частенько пробовал. Правда, делал это не потому, что напакостить хотел, а просто мне тебя одной не хватало. Ну что поделать, уж такой я уродился… Но, поверь, только ты была моей единственной любовью все эти годы.

– Ах ты, сволочь… ненавижу! Выходит, я, как дурочка, улыбалась им, дома принимала, кормила, а ты всех их драл? Ланку и так Бог наказал, а Галку я своими руками задушу, когда в Москву приеду.

– Да делай, что хочешь! Я завтра вещи заберу, надеюсь, тебя дома не будет. – И ушёл.

А вечером звонит она, в жопу пьяная:

– Знаешь, свинья, я тоже могла бы кое-что рассказать, да сердце у тебя слабое, боюсь, инфаркт хватит… или инсульт. Ты сраный неудачник, с тобой, уродом, ни одна баба жить не будет, мордовская твоя рожа. Живи один и дрочи на мою фотокарточку!

И бросила трубку.

Вот такой оборот приняло это дело. Обидно было очень: из грязи её вытащил, сына помог вырастить, в Америку привез. Хотя если честно сказать, а кому я кроме неё тогда был нужен, пьянь дурдомовская? А она помогла мне с алкоголизмом справиться, да и любила, наверное… И я прирос к ней намертво. А теперь всё накрывается, как частенько говорила Маринка, медным тазом… все двадцать лет жизни!

А если так сделать. Я ей свои тайны раскрыл, пусть и она мне правду скажет, может, начнем сначала, с чистого листа, не могу я без неё!

Через два дня звоню опять сам – приезжай, пожалуйста, очень поговорить надо. Обед приготовил, полтора литра виски на столе, квартира чистая, я в новой рубашке, как перед смертным боем.

Приехала грустная, уже совсем какая-то не моя. Я смотрю на неё, думаю: что же ты, милая, делаешь! Слёзы потекли из глаз, и я, растирая их кулаком по щекам, такой гордый прежде, стал говорить, что не могу без неё жить, умолял рассказать обо всём. Она вдруг упала на колени и так, на коленях, поползла ко мне и заголосила:

– Ох, загубила я жизнь свою… и твою!!!

Мне тогда это театральным действом показалось, уже потом я осознал, как точно она отразила ситуацию в своём вопле. Я ей:

– Да скажи наконец, что случилось?

– Я тебе изменила!

– А кто он, белый?

– Нет…

– Чёрный?

– Нет…

– Латинос?

Она не ответила.

– Ну ладно, подумаешь, не плачь, Марина…

Я стал её успокаивать, целовать, потом утащил в спальню, где мы предались любви. Всё было так хорошо… как в первый раз, только выглядела ГЧмже странно, и глаза почему-то стали жёлтого цвета, как у ведьмы. Когда она их открывала и смотрела на меня, то резко отдёргивалась, словно пугаясь. Будто это не я должен сейчас быть с нею.

Мы снова пошли за стол, она ещё выпила и совсем опьянела. Я ей объясняю: Марина, мне к врачу на приём сейчас нужно, я такси возьму и мигом вернусь, а ты поспи пока. Собрался, поцеловал её крепко-крепко в губы, чего давно уже не делал, и попросил, уходя:

– Ты только здесь побудь, я через час приду…

Вышел на улицу, взял машину, поехал к врачу, но на полпути попросил шофёра вернуться назад – почувствовал: что-то не то…

Когда я вошёл в спальню, она не спала и рылась в своей сумочке.

– Марина, ты куда собираешься?

– Никуда, я уже ложусь, крем для лица ищу…

– Только не уходи, я быстро…

Врач померил мне давление, выписал рецепты и предложил:

– Петя, у меня заводской образец виагры имеется, пять таблеток. Хочешь попробовать?

– Давайте, может, и сгодится когда-нибудь…

И поехал назад, на той же машине – водителя попросил подождать. Прямо в салоне, без воды, проглотил таблетку. Ну, думаю, сейчас оторвусь по полной!

Вбегаю в квартиру, а там никого. Вот тебе и оторвался…

Сел за стол, закурил, стал прикидывать, что бы всё это значило, куда же она делась?

Через полчаса – звонок в дверь. Открываю – Марина, вся зарёванная, пьяная, тушь от глаз до шеи растеклась.

– Ты где была?

– Я хотела уйти… прошла полдороги, но потом решила всё-таки вернуться к тебе.

Виагра проникла в кровь, и мне не хотелось долго размышлять, куда она ходила. Тут же у стола снял с неё джинсы, развернул задом и заметил маленький кусочек бумажной салфетки, прилипший к анусу. Опять отбросил все мысли, только трахал её и в комнате, и в спальне, три раза за тот день. Три последних раза с ней в моей жизни.

Что было дальше? Опять я вернулся к ней, и снова на один день, ГЧмже в очередной раз взбесила меня, и я отправился к себе. Но когда позвонил, она тут же приехала.

Я ещё раз убедился – без неё жить не могу, и не нужно больше копаться в этой грязи. Но внутри что-то толкало меня и било нещадно, до противной тошноты где-то в животе. Кто же тот гад, что разрушил нашу жизнь и поменял мою Маринку на эту растерянную и злую бабу?

Я опять напоил её, но ГЧмже упорно отказывалась назвать его имя, сказала только, что работают вместе. Я заказал такси и отправил её домой.

Назавтра, после работы, зашёл в супермаркет, купил еды. Бреду домой по широкому тротуару, а дождь прошёл недавно, только влажные пятна кое-где на сером бетоне темнеют, и ветер тихо шевелит под ногами сухие листья канадского клёна.

Я стал вспоминать – где же я раньше их видел? Липкая волна тоски проплыла по телу, и я вспомнил! Господи, я же видел это всё, ровно десять лет назад, под наркозом, когда мне Мефодьич аппендикс вырезал! Опять этот Тёмный Пчельник появляется предо мной, но уже наяву!!!