Кремлевская пуля - Алексей Макеев

– Хорошо. Действуйте, – одобрил Олег Михайлович. – С завтрашнего дня к вам подключится Степан Савельев. Насколько я знаю, ваш тандем очень успешно справляется с заданиями любой сложности.

– Как я должен к этому отнестись? – спросил Гуров внешне спокойно, но внутри у него все клокотало.

Надо же, надзирателя к нему приставляют! Значит, не доверяют.

– Как к заботе о вашей жизни и здоровье, – спокойно объяснил Александров. – Если вы на правильном пути, где гарантии, что вас не попытаются убрать? Вы ведь, как я понял, действуете в одиночку. Во всяком случае, Орлов, докладывая мне сегодня о том, как продвигается дело, ни словом не упомянул о лично вашем в нем участии. Я прав?

Ответить на это Гурову было нечего, но он постарался выкрутиться достойно.

– Олег Михайлович! Я привык работать с Крячко и Орловым, которым абсолютно верю. Сейчас Петр Николаевич привлек к этому делу много людей, а я не люблю бестолковую суету.

– Но времена героев-одиночек давно прошли, – заметил Александров. – Кроме того, Савельев, обладающий определенными полномочиями, может быть вам полезен в решении некоторых административных вопросов. Существенные возражения против его кандидатуры есть?

– Нет, – вынужден был признать Лев Иванович.

– В таком случае действуйте по своему усмотрению, без оглядки на Орлова. Я жду результаты.

Это прозвучало так, что могло означать только окончание разговора. Поэтому Гуров встал, попрощался и вышел. Время было уже такое позднее, что заезжать в управление не стоило. Сыщик решил ограничиться звонком Стасу.

– Тебя где черти носили? – возмутился тот.

– Проверял одну версию, которая, к сожалению, оказалась пустышкой, – ответил ему Лев Иванович. – А что случилось?

Гуров соврал, потому что понял, что каждое слово, сказанное им, будет тут же передано Орлову. Нет, полковник не рвался к единоличной славе. Он думал только о деле и опасался того, что Петр постарается проявить себя с самой лучшей стороны перед высоким начальством. Генерал разовьет бурную деятельность теперь уже в этом направлении, чем может здорово осложнить ему жизнь.

– Петр рвал и метал, что тебя нет на месте. Он не смог узнать твое высокое мнение по поводу прочитанных уголовных дел, – язвительно ответил Крячко.

– Завтра утром приеду и покаюсь, – пообещал Гуров. – Ты сам что-нибудь узнал?

– Обижаешь, гражданин начальник, – заявил Стас. – Родители у Рябовой лимитой были, приехали в Москву еще в советские времена, работали на стройке, там познакомились, а потом и квартиру получили. Надежда у них самая младшая, при них и осталась, а старшие разлетелись кто куда. Она, как родителей похоронила, осталась одна и связалась с нехорошей компанией. Вот с тех пор вся родня от нее и отвернулась.

– Откуда дровишки? – тут же спросил Лев Иванович.

– Да я ногу подвернул и на лавочке возле ее подъезда с бабульками посидел, – невинно объяснил Крячко. – А им за счастье со свежим человеком поговорить, вот и выложили мне все, что знали о братьях и сестрах Надежды. Они, кстати, и Мотю заприметили, как он с ней под ручку выходил да заходил.

В первый момент Гуров просто задохнулся от негодования, а потом звенящим от ярости голосом спросил:

– Я тебе что сказал?! По документам! Какого черта ты туда поперся? Кто тебя просил? Ты же лично с Надеждой беседовал. Она тебя в лицо знает. Если старушки возле подъезда обрисуют ей того типа, который так активно интересовался ее делами, она же все мигом поймет. Ты думаешь, что их обманул? Хрена! У них глаз острый, их на мякине не проведешь. Они жизнь прожили и всякого навидались. Ты мне все дело завалил! Не могу я с тобой больше разговаривать. Мата не хватит! Орлову скажи, что я с этой минуты работаю самостоятельно. Все!

Едва сдержавшись, чтобы не грохнуть телефон об асфальт, Гуров бросил его на соседнее сиденье и пробормотал себе под нос кое-что совершенно непечатное.

Так он и доехал до дома. Никаких нервов на дорогих друзей и коллег у него больше не осталось.

День начался рано и очень нерадостно – со звонка Петра.

– Ты мне можешь объяснить, что происходит? – гневно спросил он.

– Поинтересуйся у Крячко, – кратко посоветовал Лев Иванович. – А по всем остальным вопросам прошу обращаться к Олегу Михайловичу.

– Не думал я, что ты меня в трудную минуту предашь, – тихо сказал Орлов.

Гуров даже задохнулся от возмущения и уже хотел было бросить трубку, но сдержался и постарался ответить спокойно:

– Претензии не по адресу. Стас меня вчера так подставил, что я теперь не знаю, как и выкручиваться. А ты сам подключил к делу массу совершенно лишних людей, все управление на уши поставил. Только какой в этом был смысл? Чего ты в результате добился? Ты не понял, что над этим делом работают все структуры, какие только можно припахать? Скажи, зачем надо было этот парад-алле устраивать? Хотя можешь не отвечать, мы оба знаем зачем. Так что же ты теперь меня в предательстве обвиняешь? Нехорошо, Петр! Некрасиво! – Не дожидаясь ответа, Гуров положил трубку.

На душе было до того мерзко, что хоть вой. Дожил! Крячко жидко обделался, а в предательстве обвиняют его!

Лев Иванович и Мария сидели и завтракали, когда пришел Степан Савельев.

– Вашбродь! – шутливо начал он. – Получил приказ поступить в ваше полное распоряжение и прибыл для дальнейшего прохождения службы. Наши действия?

– Сядь, Степа! – Лев Иванович вздохнул, потому что настроение у него было отвратительным. – Потом поговорим.

Мария налила гостю кофе, и дальнейший завтрак продолжался под его рассуждения о необыкновенно теплой погоде, которые никого не волновали. Потом Мария убрала грязную посуду и ушла.

Степан, закрыв за ней дверь, скорчил траурную физиономию и плачущим голосом спросил:

– Кого хороним?

– Брось! И без твоих шуточек тошно. – Гуров поморщился.

– Тогда посмотрите вот это. – Савельев протянул ему листок. – Вдруг полегчает? Предупреждаю, что это не все, остальное еще выясняется, и фотографии на подходе. Вся моя группа бьет копытами и рвется в бой.

Гуров пробежал глазами текст и вздохнул. Он и так знал, что электронный адрес ничего не даст, и вкратце обрисовал парню ситуацию.

– Итак, что мы имеем? – подытожил тот: – Донельзя взволнованную гражданку Рябову, топтунов у нее под домом и острую необходимость с ней поговорить. Графиком работы уважаемой гражданки вы, конечно же, не поинтересовались, значит, будем исправлять недоработки, допущенные начальством. Как я понимаю, фотографию указанной гражданки вы тоже не озаботились с собой прихватить, не так ли?

– Я же собирался сегодня на работу заехать, а уже только потом к ней для разговора, так что, извини, фотографии нет. – Гуров развел руками.